Омбудсмены связывают читателей и газетчиков
Налаживать человеческие контакты между читателями и газетчиками бывает нелегко, но Тед Дайэдан, занимающий должность представителя читателей в газете Plain Dealer, выходящий в Кливленде (штат Огайо), считает эту работу стимулирующей, поскольку даже рассерженные люди, обращающиеся в редакцию, показывают, что газета им не безразлична. Дайэдан делится в статье своим опытом в рамках нашего празднования Всемирного дня свободы печати и изучения законодательства о СМИ и “Саморегулирования вместо тяжбы“.
Тед Дайэдан:
За шесть лет, в течение которых я представлял читателей в кливлендской газете Plain Dealer, моя задача оставалась той же, которую я обещал нашим читателям в своей первой колонке: я буду рассказывать вам о нас, а нам - о вас.
Иными словами, я использую свою еженедельную колонку, плюс общение с читателями по электронной почте и с помощью автоответчика, для ответа на вопросы о том, что мы решаем печатать и чего решаем не печатать на наших страницах, и для разъяснения этических, практических и деловых вопросов, которые часто лежат в основе этих наших решений. А затем рассказываю на наших редакционных совещаниях и в личных беседах с сотрудниками газеты о читательских вопросах и откликах, чтобы газетчики знали, как читатели оценивают их работу.
Очень многие разговоры начинаются со слов: “Я никогда раньше не звонил в газету, но…” или “Мне всегда было интересно, почему газета…”. За последние несколько лет нашу профессию не раз жестко критиковали, и вполне заслуженно, но я могу вам рассказать, насколько страстно читатели реагируют на то, им нравится и что не нравится в местной газете, и они без обиняков сообщают нам об этом.
Эта работа стимулирует. Даже когда меня раздражает голос в телефонной трубке, я никогда не забываю, что если бы звонящий не был глубоко неравнодушен к своей газете, он бы так не переживал, и я горжусь тем, что я - именно тот человек, кому люди звонят, когда хотят поговорить о наболевшем. Из-за сокращения штатов в отделе обслуживания стало меньше сотрудников, так что людям теперь еще труднее связаться с редакцией. Поэтому когда кто-то недоволен материалом, или сомневается в объективности автора, или хочет внести предложение или критическое замечание, а то и, чего доброго, желает нас похвалить, очень важно, чтобы он не попадал на автоответчик или, хуже того, вообще оставался без ответа. Что бы они ни говорили, большинство звонящих или пишущих на самом деле вовсе не грозят отказаться от подписки, уволить или засудить кого-то. Они хотят одного: чтобы нашелся в газете человек, который бы отнесся серьезно к их заботам, и я - как раз тот самый человек, который их выслушает.
С годами нас все чаще обвиняют в политической пристрастности при освещении событий. Обвинения в излишней мягкости к оппозиции звучат с обоих концов политического спектра. Чаще они исходят от консерваторов, но политические фанатики всех мастей способны углядеть пристрастность в любом решении. В недавних колонках мне пришлось отвечать на возражения читателей, которые сочли, что мы специально поместили нелестный снимок спикера Палаты представителей Джона Бейнера, чтобы выставить его в невыгодном свете, и что газета решила освещать марш против абортов в Вашингтоне потому, что редакция сама настроена против абортов.
В начале моей работы представителем читателей газета провела опрос своей аудитории, в котором, в частности, спрашивалось, считают ли читатели, что в политическом отношении газета более либеральна, чем они, или более консервативна. Около 33 процентов сочли газету более либеральной, примерно 31 процент - более консервативной. Около 36 процентов не знали, или их это не волновало.
Я бы предпочел, чтобы читатели ответили, что наши новости подаются вовсе без политических пристрастий, и, по-моему, дело обстоит именно так. Но когда мнения разделяются примерно на три равных части - это тоже прекрасный результат.
Обращались ли вы когда-нибудь с вопросами в редакцию газеты? Насколько легко было установить связь с редакцией и получить ответ?
Тед Дайэдан:
За шесть лет, в течение которых я представлял читателей в кливлендской газете Plain Dealer, моя задача оставалась той же, которую я обещал нашим читателям в своей первой колонке: я буду рассказывать вам о нас, а нам - о вас.
Иными словами, я использую свою еженедельную колонку, плюс общение с читателями по электронной почте и с помощью автоответчика, для ответа на вопросы о том, что мы решаем печатать и чего решаем не печатать на наших страницах, и для разъяснения этических, практических и деловых вопросов, которые часто лежат в основе этих наших решений. А затем рассказываю на наших редакционных совещаниях и в личных беседах с сотрудниками газеты о читательских вопросах и откликах, чтобы газетчики знали, как читатели оценивают их работу.
Очень многие разговоры начинаются со слов: “Я никогда раньше не звонил в газету, но…” или “Мне всегда было интересно, почему газета…”. За последние несколько лет нашу профессию не раз жестко критиковали, и вполне заслуженно, но я могу вам рассказать, насколько страстно читатели реагируют на то, им нравится и что не нравится в местной газете, и они без обиняков сообщают нам об этом.
Эта работа стимулирует. Даже когда меня раздражает голос в телефонной трубке, я никогда не забываю, что если бы звонящий не был глубоко неравнодушен к своей газете, он бы так не переживал, и я горжусь тем, что я - именно тот человек, кому люди звонят, когда хотят поговорить о наболевшем. Из-за сокращения штатов в отделе обслуживания стало меньше сотрудников, так что людям теперь еще труднее связаться с редакцией. Поэтому когда кто-то недоволен материалом, или сомневается в объективности автора, или хочет внести предложение или критическое замечание, а то и, чего доброго, желает нас похвалить, очень важно, чтобы он не попадал на автоответчик или, хуже того, вообще оставался без ответа. Что бы они ни говорили, большинство звонящих или пишущих на самом деле вовсе не грозят отказаться от подписки, уволить или засудить кого-то. Они хотят одного: чтобы нашелся в газете человек, который бы отнесся серьезно к их заботам, и я - как раз тот самый человек, который их выслушает.
С годами нас все чаще обвиняют в политической пристрастности при освещении событий. Обвинения в излишней мягкости к оппозиции звучат с обоих концов политического спектра. Чаще они исходят от консерваторов, но политические фанатики всех мастей способны углядеть пристрастность в любом решении. В недавних колонках мне пришлось отвечать на возражения читателей, которые сочли, что мы специально поместили нелестный снимок спикера Палаты представителей Джона Бейнера, чтобы выставить его в невыгодном свете, и что газета решила освещать марш против абортов в Вашингтоне потому, что редакция сама настроена против абортов.
В начале моей работы представителем читателей газета провела опрос своей аудитории, в котором, в частности, спрашивалось, считают ли читатели, что в политическом отношении газета более либеральна, чем они, или более консервативна. Около 33 процентов сочли газету более либеральной, примерно 31 процент - более консервативной. Около 36 процентов не знали, или их это не волновало.
Я бы предпочел, чтобы читатели ответили, что наши новости подаются вовсе без политических пристрастий, и, по-моему, дело обстоит именно так. Но когда мнения разделяются примерно на три равных части - это тоже прекрасный результат.
Обращались ли вы когда-нибудь с вопросами в редакцию газеты? Насколько легко было установить связь с редакцией и получить ответ?