Проект "Акунин". Как это сделано и зачем
Его полюбили сразу.
Жажда позитивного взгляда на самих себя и на свое прошлое к концу девяностых материализовалась, наконец, в образе Эраста Петровича Фандорина. Таинственный автор все угадал: вот таких умных, честных патриотов всегда не хватало в России. Потому мы и потеряли ее. Даже дважды. Не идеальную, да. Страдающую извечными пороками. Но лучшие люди, конечно, должны не разрушать свое несчастное отечество, а служить ему, оберегать, как живое дерево, прививать к его стволу полезные ветви. Ах, какие верные мысли!..
Читалось легко и приятно. Ни чернухи надоевшей, ни пригрузов - стилизация под 19 век, интеллектуальная ирония, шикарные исторические декорации, обилие литературных аллюзий.
Вся страна бросилась читать Акунина, под маской которого недолго прятался известный в узких кругах переводчик Чхартишвили - эстет, японист, интеллигент. Ну - мечта!
Романы пошли один за одним, всем на радость. Правда, историки и некоторые дотошные читатели замечали, что тексты изобилуют ошибками, произвольными перестановками исторических событий и уж слишком вольными интерпретациями. Ну да - чего уж там, Дюма и похлеще заливал! Спецы по военной технике и оружию тоже робко сетовали: жаль, не удосужился автор в справочники заглянуть; и то спасибо, что не вооружил героев 19 века бластерами. Фальшивые ноты слегка огорчали верующих с религиоведами: хоть и весьма положительно выглядели лица духовного звания, однако же, чересчур смелые авторские допущения лишали их реалистичности. Ясно, что переодевание монахини в светское платье необходимо по сюжету, но ведь невозможно такое. А что стоило добросовестному автору узнать, чем отличается литургия от утрени, и что не существует в святцах имени "Митрофаний"?
Небрежностей на любой вкус найдено было много - без всякой необходимости из водопровода вдруг текла горячая вода, появлялись раньше времени апаши, в крикет играли молоточками, камер-юнкер назывался офицером, а дворянин крестьянским отчеством. (Казалось бы: не знаешь деталей - обходи их, а пишешь - проверь!) Но все хором хвалили Акунина за увлекательные сюжеты, тонкие постмодернистские намеки, отменный язык и качественные стилизации. Кроме лингвистов и литературоведов, конечно - эти отказывались признавать аллюзиями примитивное эпигонство и указывали на грубые лингвистические ошибки.
Но и это прощали. Пусть блины комом, зато - первый наш, с родными осинами, единственный беллетрист выше плинтуса, книжки которого приличным людям читать не стыдно. В более трезвых оценках сравнивали с Пикулем. Но от радости переборщили - отметили литературной премией. Занесло. После чего, как водится, началось некоторое отрезвление.
Плодовитость автора еще радовала, но с выходом каждой новой книжки часть публики застывала в недоумении: это как понимать? Он патриот? Либерал? Западник? Конспиролог? Его уже ВПЗРом объявили, о судьбоносном стали расспрашивать и внимать. А он почти в отказ: мол, беллетрист я, и ничего больше. Скромный, что ли, такой? Да-да, мы помним, что - игра, но какая игра? Во что играет с нами придумавший писателя Акунина переводчик Чхартишвили?
Честно говоря, он и не скрывал никогда, во что играет. Если мы сами увидели в нем то, что хотели, никто нам не виноват. Мы по инерции верим общим словам вопреки очевидному.
Начал наш любимчик писать римейки - ага, подсказываем мы сами себе: переосмысливает классику! Например, "Чайку" Чехова. Если кто помнит, там тьма философских проблем о смысле творчества, служения искусству, любви, близости… Как сегодня видит их наш лучший мастер слова? Что он считает самым важным и интересным?
Что ж, вопросы у Акунина есть. А застрелился ли Треплев? В смысле - самоубийство ли имело место? А могла Аркадина замочить сынка? Могла. А Нина могла? Могла. А Тригорин, Дорн? Тоже. Все могли. Конечно, убил кто-то один из них, но это главного не меняет: благодаря Акунину мы теперь знаем, что все они - убийцы. У Чехова были люди, с характерами, слабостями, мечтами, тоской. Опустил.
То же самое он проделывает с героями Уильяма нашего, Шекспира, а также с героями Достоевского и с ним самим. Зачем тебе, Гекуба, связь времен? Труп есть? - заводим дело. Казалось бы, этого достаточно для полного понимания представленного метода переосмысления. Но особо одаренные интерпретаторы интерпретаций не сдаются, а ставят вопрос до одури интеллектуально: "Является ли текст Акунина римейком (апгрейдом), или это особый вид интертекстуальности?"
Особый, точно. В этом виде, конкретно, интертекстуальности все апгрейдится запросто. Можете сами попробовать: Максим Максимыч убил Белу. Татьяна трахалась с Ленским, а Онегина развела замести следы. Герасим любил Муму в полном смысле слова, а барыне для тех же утех нужен был кобелек…
Будет морщиться, господа! Ну и что, что игра - на понижение. Разве Акунин вам что-то другое обещал? Ничего не обещал. С самого начала.
Умный человек, книжек читал много, авторские амбиции имелись, как у любого литработника. Запредельно убогое чтиво, которым травился отечественный читатель постсоветской эпохи, ему было столь же отвратительно, как и нам. Вооруженный опытом, Чхартишвили правильно определил лакуну: профессиональные литераторы игнорируют легкий жанр, а отсутствием былых издательских ограничений пока воспользовались только самые безмозглые графоманы. Любой нормальный человек способен писать лучше, это очевидно. Но нормальные люди, не подозревающие в себе литературного дара, обычно ничего не пишут.
А он решился.
Чутье подсказало идею первого романа и образ положительного жандарма, преданного Отчизне без лести. Все остальное - технология и труд. Больше в книжках Чхартишвили-Акунина ничего нет.
Как это делается.
Всю жизнь работавший с текстами Чхартишвили, конечно, не испытывал той литературной робости, которая парализовала бы любого не менее грамотного человека иной профессии. С другой стороны, он трезво оценивал собственные дарования. А хорошая литературная эрудиция подсказала метод: по намеченной фабуле текст компилировался из соответственно подобранных литературных источников. На этом этапе должно было хватить решимости и смелости, многих замучили бы комплексы. Разумеется, спасительным кругом выступает псевдоним: если поделку осмеют или заклюют - не так страшно. Акунин появился и исчезнет, массовый читатель ничего не узнает, а для посвященных игра останется игрой, спрос невелик.
Но не эта работа стала началом проекта.
Когда смышленый мальчишка Эраст прошел через все испытания, раскрыл заговор века, потерял возлюбленную и превратился в достойного и умудренного стража отечества, пришло время принять главное решение.
Идея исчерпана. Но метод опробован и освоен, его можно разрабатывать еще смелее, материала больше чем достаточно.
Как писать - понятно. Но - что писать?.. О чем?..
Проект "Акунин" родился в тот момент, когда автор сделал метод компиляции целью и основным содержанием своей работы.
Читать дальше
Жажда позитивного взгляда на самих себя и на свое прошлое к концу девяностых материализовалась, наконец, в образе Эраста Петровича Фандорина. Таинственный автор все угадал: вот таких умных, честных патриотов всегда не хватало в России. Потому мы и потеряли ее. Даже дважды. Не идеальную, да. Страдающую извечными пороками. Но лучшие люди, конечно, должны не разрушать свое несчастное отечество, а служить ему, оберегать, как живое дерево, прививать к его стволу полезные ветви. Ах, какие верные мысли!..
Читалось легко и приятно. Ни чернухи надоевшей, ни пригрузов - стилизация под 19 век, интеллектуальная ирония, шикарные исторические декорации, обилие литературных аллюзий.
Вся страна бросилась читать Акунина, под маской которого недолго прятался известный в узких кругах переводчик Чхартишвили - эстет, японист, интеллигент. Ну - мечта!
Романы пошли один за одним, всем на радость. Правда, историки и некоторые дотошные читатели замечали, что тексты изобилуют ошибками, произвольными перестановками исторических событий и уж слишком вольными интерпретациями. Ну да - чего уж там, Дюма и похлеще заливал! Спецы по военной технике и оружию тоже робко сетовали: жаль, не удосужился автор в справочники заглянуть; и то спасибо, что не вооружил героев 19 века бластерами. Фальшивые ноты слегка огорчали верующих с религиоведами: хоть и весьма положительно выглядели лица духовного звания, однако же, чересчур смелые авторские допущения лишали их реалистичности. Ясно, что переодевание монахини в светское платье необходимо по сюжету, но ведь невозможно такое. А что стоило добросовестному автору узнать, чем отличается литургия от утрени, и что не существует в святцах имени "Митрофаний"?
Небрежностей на любой вкус найдено было много - без всякой необходимости из водопровода вдруг текла горячая вода, появлялись раньше времени апаши, в крикет играли молоточками, камер-юнкер назывался офицером, а дворянин крестьянским отчеством. (Казалось бы: не знаешь деталей - обходи их, а пишешь - проверь!) Но все хором хвалили Акунина за увлекательные сюжеты, тонкие постмодернистские намеки, отменный язык и качественные стилизации. Кроме лингвистов и литературоведов, конечно - эти отказывались признавать аллюзиями примитивное эпигонство и указывали на грубые лингвистические ошибки.
Но и это прощали. Пусть блины комом, зато - первый наш, с родными осинами, единственный беллетрист выше плинтуса, книжки которого приличным людям читать не стыдно. В более трезвых оценках сравнивали с Пикулем. Но от радости переборщили - отметили литературной премией. Занесло. После чего, как водится, началось некоторое отрезвление.
Плодовитость автора еще радовала, но с выходом каждой новой книжки часть публики застывала в недоумении: это как понимать? Он патриот? Либерал? Западник? Конспиролог? Его уже ВПЗРом объявили, о судьбоносном стали расспрашивать и внимать. А он почти в отказ: мол, беллетрист я, и ничего больше. Скромный, что ли, такой? Да-да, мы помним, что - игра, но какая игра? Во что играет с нами придумавший писателя Акунина переводчик Чхартишвили?
Честно говоря, он и не скрывал никогда, во что играет. Если мы сами увидели в нем то, что хотели, никто нам не виноват. Мы по инерции верим общим словам вопреки очевидному.
Начал наш любимчик писать римейки - ага, подсказываем мы сами себе: переосмысливает классику! Например, "Чайку" Чехова. Если кто помнит, там тьма философских проблем о смысле творчества, служения искусству, любви, близости… Как сегодня видит их наш лучший мастер слова? Что он считает самым важным и интересным?
Что ж, вопросы у Акунина есть. А застрелился ли Треплев? В смысле - самоубийство ли имело место? А могла Аркадина замочить сынка? Могла. А Нина могла? Могла. А Тригорин, Дорн? Тоже. Все могли. Конечно, убил кто-то один из них, но это главного не меняет: благодаря Акунину мы теперь знаем, что все они - убийцы. У Чехова были люди, с характерами, слабостями, мечтами, тоской. Опустил.
То же самое он проделывает с героями Уильяма нашего, Шекспира, а также с героями Достоевского и с ним самим. Зачем тебе, Гекуба, связь времен? Труп есть? - заводим дело. Казалось бы, этого достаточно для полного понимания представленного метода переосмысления. Но особо одаренные интерпретаторы интерпретаций не сдаются, а ставят вопрос до одури интеллектуально: "Является ли текст Акунина римейком (апгрейдом), или это особый вид интертекстуальности?"
Особый, точно. В этом виде, конкретно, интертекстуальности все апгрейдится запросто. Можете сами попробовать: Максим Максимыч убил Белу. Татьяна трахалась с Ленским, а Онегина развела замести следы. Герасим любил Муму в полном смысле слова, а барыне для тех же утех нужен был кобелек…
Будет морщиться, господа! Ну и что, что игра - на понижение. Разве Акунин вам что-то другое обещал? Ничего не обещал. С самого начала.
Умный человек, книжек читал много, авторские амбиции имелись, как у любого литработника. Запредельно убогое чтиво, которым травился отечественный читатель постсоветской эпохи, ему было столь же отвратительно, как и нам. Вооруженный опытом, Чхартишвили правильно определил лакуну: профессиональные литераторы игнорируют легкий жанр, а отсутствием былых издательских ограничений пока воспользовались только самые безмозглые графоманы. Любой нормальный человек способен писать лучше, это очевидно. Но нормальные люди, не подозревающие в себе литературного дара, обычно ничего не пишут.
А он решился.
Чутье подсказало идею первого романа и образ положительного жандарма, преданного Отчизне без лести. Все остальное - технология и труд. Больше в книжках Чхартишвили-Акунина ничего нет.
Как это делается.
Всю жизнь работавший с текстами Чхартишвили, конечно, не испытывал той литературной робости, которая парализовала бы любого не менее грамотного человека иной профессии. С другой стороны, он трезво оценивал собственные дарования. А хорошая литературная эрудиция подсказала метод: по намеченной фабуле текст компилировался из соответственно подобранных литературных источников. На этом этапе должно было хватить решимости и смелости, многих замучили бы комплексы. Разумеется, спасительным кругом выступает псевдоним: если поделку осмеют или заклюют - не так страшно. Акунин появился и исчезнет, массовый читатель ничего не узнает, а для посвященных игра останется игрой, спрос невелик.
Но не эта работа стала началом проекта.
Когда смышленый мальчишка Эраст прошел через все испытания, раскрыл заговор века, потерял возлюбленную и превратился в достойного и умудренного стража отечества, пришло время принять главное решение.
Идея исчерпана. Но метод опробован и освоен, его можно разрабатывать еще смелее, материала больше чем достаточно.
Как писать - понятно. Но - что писать?.. О чем?..
Проект "Акунин" родился в тот момент, когда автор сделал метод компиляции целью и основным содержанием своей работы.
Читать дальше