"Мне нужно знать, что вы здесь" Или об одной из особенностей людей с хрупкой самостью
По мнению представителей теории объектных отношений, одна из ведущих потребностей пограничных клиентов в отношениях с психотерапевтов - это потребность в слиянии. "По прежнему ли Вы здесь?" - вот тот вопрос, который раз за разом мысленно, или вслух, задают пограничные пациенты своему терапевту. Этот вопрос они задают потому, что в их душе живёт постоянный страх, что терапевт покинет их и им необходимо постоянное подтверждение того, что терапевт рядом. Для достижения этого подтверждения они склонны раз за разом размывать границы клиент - терапевтических отношений самыми разнообразными способами.
Если же клиент достигает стадии, когда осознаёт этот свой страх покинутости терапевтом и способен открыто и прямо задать этот вопрос терпаевту - " Вы здесь?"- это можно считать важным шагом к прогрессу психотерапии такого пограничного клиента.
Случай Мэри
"Перед психотерапевтом стоит задача создать переходное пространство. Для этого ему необходимо адаптироваться к потребностям пациента в слиянии (* для пограничных пациентов с хрупкой самостью и размытым объектом* - прим. моё) в контексте психотерапевтических отношений, в основном сводящихся к вербальному общению.
В каждом конкретном случае проявления потрбености в слиянии и процесс её разрушения будут зависеть от индивидуальных особенностей переживания пациентом эмоциональной связи и от ограничений и способностей терапевта. Для Мэри вербальное толкование её пьянства, как реакции на кажущееся пренебрежение с моей стороны, не имело никакого значения, и её аддитивное поведение не менялось, сколько бы мы ни обсуждали её гнев на меня. Только спустя многие месяцы работы над этой схемой поведения она увидела, что употребление алкоголя заменяет для неё опору на меня, поскольку она не способна переносить разрывы в терапевтической связи. Мне удалось донести до неё, что если она будет продолжать искать в алкоголе связь, которую нужно формировать в отношениях со мной, прогресса в работе не будет. Это напугало её, потому что она в равной степени боялась впасть от меня в зависимость и обмануться во мне. Она не понимала, каким образом разговор может успокоить её тревогу, пока с удивлением не обнаружила, что контакт по тлф вполне восстанавливает терапевтическую связь. Однако усилившаяся зависимость создала новую угрозу. Разговоры по тлф стали чаще и длиннее. В конце концов, ей стало недостаточно моего голоса, чтобы убедиться в моём присутствии, - она требовала чего то большего. Дрожащим от страха голосом она говорила: " Мне кажется, вас нет. Мне нужно знать, что вы здесь". Чтобы успокоить её, я начал мягко и мелодично повторять " Я здесь", пока она не ощутила моё присутствие. Повторение этой фразы, похожее на заклинание, позволило ей чувствовать связь со мной не только по тлф, но и во время встреч. Состояние катастрофичексой тревоги почти магическим образом сменялось полным спокойствием, на её лице возникла улыбка, и она полностью расслаблялалсь.
Мэри называл эти состояния " моментами бытия", подразумевая подлинное переживание существования. В такие "моменты" она чувствовала, что дистанция между нами исчезла и мы стали единым целым. Эти переживания, несмотря на их недолговечность, сыграли решающую роль в терапевтическом процессе. Связав их воедино, она стала спокойной в промежутах между сеансами, и в телефонных звонках отпала необходимость. В этой же фазе лечения была побеждена её зависимость от психоактивных веществ, которая больше никогда не возобновлялась. Зависимое поведение Мэри было типично для пограничных пациентов; оно отражало нарушения терапевтической связи и исчезло, когда отношения достигали необходимой прочности.
" Связав воедино" отедльные подлинные переживания, Мэри почувствовала, что таким образом приняла меня " внутрь". Если её что то беспокоило, она обращалась к " внутреннему доктору Саммерсу", и ощущение моего присутствия успокаивало её. Мэри говорила себе то, что , по её представлениям, скзаал бы ей я, и эта способность справляться с тревогой дала ей чувство свободы - она впервые почувствовала интерес к жизни. Её "моменты бытия" и состояния спокойной, сильной самости дали ей опыт успеха и позитивных переживаний, что ослабило её паранойяльные тенденции и создало предпосылки для нового позитивного опыта."
( Ф.Саммерс " За пределами самости")
Если же клиент достигает стадии, когда осознаёт этот свой страх покинутости терапевтом и способен открыто и прямо задать этот вопрос терпаевту - " Вы здесь?"- это можно считать важным шагом к прогрессу психотерапии такого пограничного клиента.
Случай Мэри
"Перед психотерапевтом стоит задача создать переходное пространство. Для этого ему необходимо адаптироваться к потребностям пациента в слиянии (* для пограничных пациентов с хрупкой самостью и размытым объектом* - прим. моё) в контексте психотерапевтических отношений, в основном сводящихся к вербальному общению.
В каждом конкретном случае проявления потрбености в слиянии и процесс её разрушения будут зависеть от индивидуальных особенностей переживания пациентом эмоциональной связи и от ограничений и способностей терапевта. Для Мэри вербальное толкование её пьянства, как реакции на кажущееся пренебрежение с моей стороны, не имело никакого значения, и её аддитивное поведение не менялось, сколько бы мы ни обсуждали её гнев на меня. Только спустя многие месяцы работы над этой схемой поведения она увидела, что употребление алкоголя заменяет для неё опору на меня, поскольку она не способна переносить разрывы в терапевтической связи. Мне удалось донести до неё, что если она будет продолжать искать в алкоголе связь, которую нужно формировать в отношениях со мной, прогресса в работе не будет. Это напугало её, потому что она в равной степени боялась впасть от меня в зависимость и обмануться во мне. Она не понимала, каким образом разговор может успокоить её тревогу, пока с удивлением не обнаружила, что контакт по тлф вполне восстанавливает терапевтическую связь. Однако усилившаяся зависимость создала новую угрозу. Разговоры по тлф стали чаще и длиннее. В конце концов, ей стало недостаточно моего голоса, чтобы убедиться в моём присутствии, - она требовала чего то большего. Дрожащим от страха голосом она говорила: " Мне кажется, вас нет. Мне нужно знать, что вы здесь". Чтобы успокоить её, я начал мягко и мелодично повторять " Я здесь", пока она не ощутила моё присутствие. Повторение этой фразы, похожее на заклинание, позволило ей чувствовать связь со мной не только по тлф, но и во время встреч. Состояние катастрофичексой тревоги почти магическим образом сменялось полным спокойствием, на её лице возникла улыбка, и она полностью расслаблялалсь.
Мэри называл эти состояния " моментами бытия", подразумевая подлинное переживание существования. В такие "моменты" она чувствовала, что дистанция между нами исчезла и мы стали единым целым. Эти переживания, несмотря на их недолговечность, сыграли решающую роль в терапевтическом процессе. Связав их воедино, она стала спокойной в промежутах между сеансами, и в телефонных звонках отпала необходимость. В этой же фазе лечения была побеждена её зависимость от психоактивных веществ, которая больше никогда не возобновлялась. Зависимое поведение Мэри было типично для пограничных пациентов; оно отражало нарушения терапевтической связи и исчезло, когда отношения достигали необходимой прочности.
" Связав воедино" отедльные подлинные переживания, Мэри почувствовала, что таким образом приняла меня " внутрь". Если её что то беспокоило, она обращалась к " внутреннему доктору Саммерсу", и ощущение моего присутствия успокаивало её. Мэри говорила себе то, что , по её представлениям, скзаал бы ей я, и эта способность справляться с тревогой дала ей чувство свободы - она впервые почувствовала интерес к жизни. Её "моменты бытия" и состояния спокойной, сильной самости дали ей опыт успеха и позитивных переживаний, что ослабило её паранойяльные тенденции и создало предпосылки для нового позитивного опыта."
( Ф.Саммерс " За пределами самости")