" Верните меня в прошлое. Там было такое прекрасное будущее" Или о патологии в работе скорби.
Процесс работы скорби может растягиваться на года и десятилетия. И понятно, что столь длительные сроки работы скорби и неспособность прожить потерю - патологичное явление. Что лежит в основе этой патологии? Одна из причин заключается в том, что горюющий, спроецировав части своей самости в объект привязанности, не способен вернуть и присвоить себе эти свои части. И, как следствие, горюющей не способен разорвать патологическую зависимость от объекта утраты и завершить процесс горевания.
При анализе этой патологии чётко выясняется: одна из причин такой фиксации на объекте утраты - неспособность отказаться от контроля над объектом привязанности. Сама жизнь вынуждает горюющего столкнуться с реальностью и отпустить контроль над объектом утраты. Но это оказывается для горюющего человека не сразу возможным. И требуется ещё и ещё раз прорабатывать эту ситуацию в анализе, чтобы анализант достиг освобождения от этой фиксации.
Стремление контролировать то, что уже по факту не подконтрольно - фиксирует человека в проживании горя и не даёт возможности завершить этот процесс.
Джон Стайнер хорошо и подробно объясняет этот процесс. Послушаем его:
" В работе " Скорбь и меланхолия" Фрейд описывает, как вслед за тяжёлой потерей, утрата объекта приводит сначала к идентификации с объектом и к отрицанию утраты, а далее Фрейд подчёркивает, значимость столкновения с реальностью для проработки скорби. Именно столкновение с реальностью утраты столь сложно выдержать при переживаниях скорби, и Фрейд размышляет об этом в терминах либидо, говоря, что вердикт реальности выносится именно привязанности либидо к утраченному объекту.
Сегодня, когда мы признаём центральную роль проективной идентификации в создании патологических объектных отношений, можно пересмотреть формулировку Фрейда, думая больше в терминах отделения частей самости от объекта, чем в терминах отделения либидо. Тогда становится ясно, что при проверке реальностью каждого из воспоминаний об утраченном объекте, необходимо выдержать именно болезненное распознание того, что принадлежит объекту, а что - самости. Это различение производится посредством тщательной работы скорби, и в этом процессе утраченный объект рассматривается более реалистично и ранее отчуждённые части самости постепенно признаются как принадлежащие самости.
Если скорбь может быть проработана, человек начинает более чётко воспринимать отдельность самости и объекта и более чётко распознавать, что принадлежит самости, а что объекту. Когда такая раздельность достигается, это имеет колоссальные последствия, поскольку вместе с ней развиваются другие аспекты психического функционирования, которые мы связываем с депрессивной позицией, включая развитие мышления и образования символов
Мы видим, что способность признавать реальность утраты, которая приводит к различению самости и объекта, имеет решающее значение, поскольку именно она определяет, придёт ли процесс скорби к нормальному завершению. С этим связана задача отказа от контроля над объектами, означающая необходимость обратить предыдущую тенденцию, направленную на обладание объектом и отрицание реальности. В бессознательной фантазии это означает, что человек вынужден столкнуться со своей неспособностью защитить объект. Его психическая реальность включает ощущение внутренней катастрофы, порожденной его садизмом, и понимание того, что его любви и репаративных желаний недостаточно для сохранения объекта, которому следует позволить умереть - со всем последующим опустошением, отчаянием и виной. В этом процессе неизбежны интенсивная душевная боль и конфликт, являющиеся частью функции скорби и ведущие к её разрешению.
(автор Джон Стайнер " Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов.")