3. Концепция изменения посредством новых интернализаций: корригирующий новый эмоциональный опыт
"Концепция изменения посредством новых интернализаций присоединилась к двум предыдущим в 40-е годы, когда в качестве новой точки опоры выработался усиленный интерес к значению объектных отношений и их влиянию на развитие личности. Чем больше в этой связи психоанализ обращался к непосредственному наблюдению за детьми и их развитием, и усиливал параллельно этому исследование и лечение так называемых доэдиповых нарушений, дефектов Я и нарциссических нарушений личности, тем в большей мере получала признание теория "корригирующего эмоционального опыта" [Александер, 1950]. Наряду с действующими факторами осознания вытесненного, анализа переноса и контрпереноса, сопротивления и инсайта, теперь в центре научного интереса находятся анализ межличностных отношений и понятие изменений личности посредством новых интернализаций и корригирующего эмоционального опыта.
Уже в 1932 году Балинт выдвинул новую концепцию лечения, значение которой было определено в полном объеме только после исследований доэдипового развития Я и нарциссических нарушений. Анализ должен устранить влияние ошибок воспитания таким образом, чтобы пациент, может быть впервые в своей жизни, стал способным к добродушному доверительному отношению, то есть потерял бы страх в отношении полной отдачи. Он обозначает понятием "новое начало" те изменения в поведении, которые предвещают излечение [Балинт М., 1932]. В противовес инсайту как результату корректного (правильного) толкования, создание правильного объектного отношения ведет к новому самоощущению в отношениях. Позже, клинические наблюдения за грудными младенцами и работа с пациентами, имевшими так называемые нарушения Я, позволили Винникоту в 1956 году прийти к точке зрения, согласно которой крайняя несостоятельность окружающей среды в обеспечении существования грудных детей приводит к образованию так называемой фальшивой самости. В своей работе "Анализ терапевтических факторов при психоаналитическом лечении", которая появилась в 1950 году, Александер впервые ввел термин "корригирующего эмоционального опыта". Он писал: "Базовым принципом лечения является помещение пациента в эмоциональные ситуации, с которыми он не мог справиться в прошлом, с целью исправления травматического влияния предыдущих переживаний". Кохут, который предпринял попытку создания новой теории нарциссизма и расширил психологию самости [Кохут, 1977], позднее описывал завершение процесса развития, незавершенного в детстве, в концепции преобразующей интернализации опыта в процессе интроекции и идентификации [Кохут, 1984].
Я хотела бы уточнить значение некоторых названных понятий. Под "интернализацией" мы подразумеваем процесс самоизменения посредством восприятия и запечатления другого - или, как мы говорим, посредством перцепции объекта. Существенным для терапевтической взаимосвязи является ее качество структуро-формирущего процесса. "Идентификациями являются прямые структурные изменения Я, и они относятся к ядру Я", - говорит Мейснер (1971). Работа Винникота об "Использовании объекта и идентификации" (1971) посвящена этой же теме. Он описывает, как свойства объектов преобразуются во внутренние регуляторы посредством идентификации. Для пациентов с ранним травматическим опытом в их истории развития мы допускаем недостаток таких подходящих, достаточно хороших объектов идентификации. Часто первичные объекты отношений, то есть родители либо другие опекающие лица, не могли выполнять эту функцию защиты от раздражения, а также, как правило, отсутствовала любая другая коммуникация помимо такой несостоятельности.
Вынужденная идентификация приводит зависимого ребенка с подобной судьбой к ненадежным, жестоким, плохим внутренним регуляторам и к т.н. "плохим" внутренним объектам. Эти внутренние объекты также принимают участие в том, что Б. Зойстер (1996) описывает как мягкую травматизацию в начале группового процесса. "Неуверенность и страхи, которые возникают в первоначальной ситуации группового сеттинга, приводят к спонтанной регрессии участников группы". Они образуются из бессознательных и осознанных переживаний и фантазий, и группируются вокруг плохих и хороших внутренних объектов.
По мере того, как я излагаю взаимосвязь между групповым сеттингом, травмой, бессознательной фантазией, внутренними объектами и спонтанной регрессией, я приближаюсь к специфическим групповым процессам. Аналитическая группа в переносе переживается как первичная группа - семья; наряду с потребностью в уверенности и принятия она актуализирует на бессознательном уровне травматический опыт и страхи, а также процессы защиты от них, которые мы называем сопротивлением. Теперь, в процессе их переноса на участников группы или инсценировки (это - основа концепции Фоулкса), либо в направленности на руководителя группы (основа концепции Биона) может начинаться их проработка в групповом аналитическом процессе. Таким образом, в обеих концепциях групповой аналитический сеттинг сознательно применяется в качестве технического средства для катализации данных регрессивных процессов, на основе чего затем должна развиваться последовательная прогрессия, в смысле корригирующего эмоционального опыта. При этом подобный процесс должен содействовать образованию новых хороших идентификаций.
Это приводит нас к понятию повторения, которое следует назвать еще одним важным фактором группового процесса наряду с регрессией. Как правило, так называемые ранние травмы не являются доступными для сознания пациента или легко опознаваемыми, они не поддаются прямой коммуникации. Однако непрямая коммуникация происходит в конкретных групповых взаимосвязях и в конкретной интеракции. Здесь мы вплотную приближаемся к пониманию эффективности групповой психотерапии. Групповая ситуация в целом принуждает к повторению травматических событий и в это время отдельные участники повторно переживают и/или повторяют в настоящем времени в переносе первоначальные травматические отношения со значимыми лицами. Например, в переносе повторяется роль карающего отца, холодной матери или требовательных родителей - и это нормальные явления переноса. С другой стороны, возможно, что участники, повторяя опыт, попытаются поместить других в соответствующие сцены или будут предлагать им разыгрывать четко определенные, важные для себя роли. Это может быть роль наказанного, покинутого ребенка, или ребенка, к которому предъявлялись чрезмерные требования, - эта роль может предписываться другому, который окажется в позиции травмированного ребенка.
В подобном случае речь идет о проективной идентификации, т.е. об особом случае явления переноса и контрпереноса. Интенсивное чувство напряженности и необычное эмоциональное давление являются индикаторами данного процесса. При этом речь идет об инсценировке ранних травматических переживаний, которые берут начало из до-речевой и до-символической фазы развития, то есть из того периода, когда опыт не мог быть выражен в понятиях. Такие переживания остаются недоступными и непонятными как некие инородные тела; позднее они обретают для себя место в повторных инсценировках. "Травма остается инородным телом в рамках психического события" [Мюллер-Поцци, 1985].
Навязчивое повторение, которое Фрейд подчинил влечению к смерти, Гительсон относит к естественным тенденциям развития или влечениям развития, и, тем самым, к естественным тенденциям самолечения человека. При этом в текущем групповом процессе различные участники группы частично берут на себя роли, важные в биографическом отношении для каждого отдельного индивида. В группе готовность взять на себя роль (посредством передачи и приема бессознательных сигналов, по Дж. Сандлеру) является более высокой, чем в индивидуальной терапевтической ситуации, и, как правило, протекает спонтанно и без рефлексии через проективные, интроективные и зрелые идентификации. Рефлексия и обработка этих процессов может привести к инсайту и корректировке старых, а также к интернализации новых образцов отношений, как это описывает М. Пайнс (1989). Бессознательный материал, проявляющийся в повторном оживлении, является центральным для группового анализа. Если перефразировать рекомендацию Фрейда о воспоминании, повторении и проработке, то в отношении группы можно выработать новое определение - "повторение, коммуникация, проработка"."
автор Ван Вик Ю.А.
Уже в 1932 году Балинт выдвинул новую концепцию лечения, значение которой было определено в полном объеме только после исследований доэдипового развития Я и нарциссических нарушений. Анализ должен устранить влияние ошибок воспитания таким образом, чтобы пациент, может быть впервые в своей жизни, стал способным к добродушному доверительному отношению, то есть потерял бы страх в отношении полной отдачи. Он обозначает понятием "новое начало" те изменения в поведении, которые предвещают излечение [Балинт М., 1932]. В противовес инсайту как результату корректного (правильного) толкования, создание правильного объектного отношения ведет к новому самоощущению в отношениях. Позже, клинические наблюдения за грудными младенцами и работа с пациентами, имевшими так называемые нарушения Я, позволили Винникоту в 1956 году прийти к точке зрения, согласно которой крайняя несостоятельность окружающей среды в обеспечении существования грудных детей приводит к образованию так называемой фальшивой самости. В своей работе "Анализ терапевтических факторов при психоаналитическом лечении", которая появилась в 1950 году, Александер впервые ввел термин "корригирующего эмоционального опыта". Он писал: "Базовым принципом лечения является помещение пациента в эмоциональные ситуации, с которыми он не мог справиться в прошлом, с целью исправления травматического влияния предыдущих переживаний". Кохут, который предпринял попытку создания новой теории нарциссизма и расширил психологию самости [Кохут, 1977], позднее описывал завершение процесса развития, незавершенного в детстве, в концепции преобразующей интернализации опыта в процессе интроекции и идентификации [Кохут, 1984].
Я хотела бы уточнить значение некоторых названных понятий. Под "интернализацией" мы подразумеваем процесс самоизменения посредством восприятия и запечатления другого - или, как мы говорим, посредством перцепции объекта. Существенным для терапевтической взаимосвязи является ее качество структуро-формирущего процесса. "Идентификациями являются прямые структурные изменения Я, и они относятся к ядру Я", - говорит Мейснер (1971). Работа Винникота об "Использовании объекта и идентификации" (1971) посвящена этой же теме. Он описывает, как свойства объектов преобразуются во внутренние регуляторы посредством идентификации. Для пациентов с ранним травматическим опытом в их истории развития мы допускаем недостаток таких подходящих, достаточно хороших объектов идентификации. Часто первичные объекты отношений, то есть родители либо другие опекающие лица, не могли выполнять эту функцию защиты от раздражения, а также, как правило, отсутствовала любая другая коммуникация помимо такой несостоятельности.
Вынужденная идентификация приводит зависимого ребенка с подобной судьбой к ненадежным, жестоким, плохим внутренним регуляторам и к т.н. "плохим" внутренним объектам. Эти внутренние объекты также принимают участие в том, что Б. Зойстер (1996) описывает как мягкую травматизацию в начале группового процесса. "Неуверенность и страхи, которые возникают в первоначальной ситуации группового сеттинга, приводят к спонтанной регрессии участников группы". Они образуются из бессознательных и осознанных переживаний и фантазий, и группируются вокруг плохих и хороших внутренних объектов.
По мере того, как я излагаю взаимосвязь между групповым сеттингом, травмой, бессознательной фантазией, внутренними объектами и спонтанной регрессией, я приближаюсь к специфическим групповым процессам. Аналитическая группа в переносе переживается как первичная группа - семья; наряду с потребностью в уверенности и принятия она актуализирует на бессознательном уровне травматический опыт и страхи, а также процессы защиты от них, которые мы называем сопротивлением. Теперь, в процессе их переноса на участников группы или инсценировки (это - основа концепции Фоулкса), либо в направленности на руководителя группы (основа концепции Биона) может начинаться их проработка в групповом аналитическом процессе. Таким образом, в обеих концепциях групповой аналитический сеттинг сознательно применяется в качестве технического средства для катализации данных регрессивных процессов, на основе чего затем должна развиваться последовательная прогрессия, в смысле корригирующего эмоционального опыта. При этом подобный процесс должен содействовать образованию новых хороших идентификаций.
Это приводит нас к понятию повторения, которое следует назвать еще одним важным фактором группового процесса наряду с регрессией. Как правило, так называемые ранние травмы не являются доступными для сознания пациента или легко опознаваемыми, они не поддаются прямой коммуникации. Однако непрямая коммуникация происходит в конкретных групповых взаимосвязях и в конкретной интеракции. Здесь мы вплотную приближаемся к пониманию эффективности групповой психотерапии. Групповая ситуация в целом принуждает к повторению травматических событий и в это время отдельные участники повторно переживают и/или повторяют в настоящем времени в переносе первоначальные травматические отношения со значимыми лицами. Например, в переносе повторяется роль карающего отца, холодной матери или требовательных родителей - и это нормальные явления переноса. С другой стороны, возможно, что участники, повторяя опыт, попытаются поместить других в соответствующие сцены или будут предлагать им разыгрывать четко определенные, важные для себя роли. Это может быть роль наказанного, покинутого ребенка, или ребенка, к которому предъявлялись чрезмерные требования, - эта роль может предписываться другому, который окажется в позиции травмированного ребенка.
В подобном случае речь идет о проективной идентификации, т.е. об особом случае явления переноса и контрпереноса. Интенсивное чувство напряженности и необычное эмоциональное давление являются индикаторами данного процесса. При этом речь идет об инсценировке ранних травматических переживаний, которые берут начало из до-речевой и до-символической фазы развития, то есть из того периода, когда опыт не мог быть выражен в понятиях. Такие переживания остаются недоступными и непонятными как некие инородные тела; позднее они обретают для себя место в повторных инсценировках. "Травма остается инородным телом в рамках психического события" [Мюллер-Поцци, 1985].
Навязчивое повторение, которое Фрейд подчинил влечению к смерти, Гительсон относит к естественным тенденциям развития или влечениям развития, и, тем самым, к естественным тенденциям самолечения человека. При этом в текущем групповом процессе различные участники группы частично берут на себя роли, важные в биографическом отношении для каждого отдельного индивида. В группе готовность взять на себя роль (посредством передачи и приема бессознательных сигналов, по Дж. Сандлеру) является более высокой, чем в индивидуальной терапевтической ситуации, и, как правило, протекает спонтанно и без рефлексии через проективные, интроективные и зрелые идентификации. Рефлексия и обработка этих процессов может привести к инсайту и корректировке старых, а также к интернализации новых образцов отношений, как это описывает М. Пайнс (1989). Бессознательный материал, проявляющийся в повторном оживлении, является центральным для группового анализа. Если перефразировать рекомендацию Фрейда о воспоминании, повторении и проработке, то в отношении группы можно выработать новое определение - "повторение, коммуникация, проработка"."
автор Ван Вик Ю.А.