и еще вдогонку
Еще одна интересная деталь про Кориолана - его проблема в том, что он не _слишком_высокомерный, а _недостаточно_ высокомерный. То есть, он всю дорогу продолжает мерить людей по себе, и искренне считает, что если на всех рявкнуть погромче, то все построятся и наконец-то пойдут заниматься делом (ну, прямо скажем, на поле боя это у него срабатывает. Иногда). При этом красиво формулировать он в начале пьесы не умеет, за что его и выгоняют нафиг.
При этом, скажем, если взять каких-нибудь других шекспировских полководцев, тоже решивших заняться политикой и на этом кончившихся - то там тоже много интересного. Например, Ричард "В детстве велосипеда не было" Глостер к окружающим относится еще хуже. Но он как с детства привык, что окружающий дискурс можно пинать со всей дури с нулевым результатом - так и теперь, выросши, пинает со всей силы, "просто потому, что я могу". И где-то там внутри у него теплится тщетная надежда, что он все-таки найдет себе стенку, что все-таки найдется кто-нибудь, кто сможет ему что-то противопоставить - ан нет. Ричард окружающих презирает, но прекрасно их видит - за счет чего так и бомбит так удачно по слабым местам. Ну и, конечно, раздалбывает все до основания, и потом начинает сомневаться все-таки, а стоило ли.
А что касается Макбета (я, конечно, все про того же МакКелленовского:) - то у него высокомерие даже не аристократа, а существа другого биологического вида:) Он как с самого начала живет с большим количеством каналов восприятия, так ему и не приходит в голову требовать от окружающих того же - максимум, он слегка удивляется, чего это они такие спокойные, когда тут такое творится. Скорость у него с самого начала тоже такая, что большинство окружающих просто не отслеживает, что там с Макбетом происходит, за исключением, как мне кажется, юного Малькольма, который тоже мальчик-визионер с визионерскими проблемами, о которых так никому навскидку не расскажешь - в самом начале есть интересный момент, когда Макбет возвращается ко двору, все в восторге (кроме Макдуфа, который изначально эту рок-звезду недолюбливает), Макбет раскланивается, король ему улыбается, Макбет автоматически отражает эту улыбку, а сам поглядывает на корону и еще и этак по-хозяйски успевает мантию пощупать - и вот там есть маленький момент, когда Макбет целует руку Малькольму, которого только что назначили наследником - при этом, разумеется, уже обдумывая, что Малькольма, в случае чего, придется вырезать - а Малькольма от него просто откидывает, при том, что делается все это на нюансах и совершенно не выходит за рамки дворцовых приличий.
Макбет не то, чтоб высокомерен специально - для него настолько естественно видеть в окружающих мебель (или, в лучшем случае, стихию), что он это абсолютно не отслеживает. В сценографическом плане это очень интересно проявляется в том, что все окружающее пространство Макбет воспринимает как свое личное, а перемещающихся в нем людей - как такой ходячий реквизит. На Банко он облокачивается, как на стенку, короля Дункана воспринимает, как ходячую вешалку для мантии, а ведьм - как этакий скальпель с голосовым управлением, которым он сам себе пытается вырезать аппендицит. Именно за счет этого, кстати, его совершенно не смущает то, от чего Кориолана бы тридцать три раза сплющило - от необходимости льстить головорезам. Макбета это смущает не больше, чем нас смущает необходимость набрать номер на телефоне - нажал несколько кнопок, получил результат, все. В процессе, кстати, он еще успевает сам для себя острить и размышлять о человеческом роде (головорезы это совершенно не отслеживают, но Макбет от них этого и не ждет). Посланца он пыряет кинжалом примерно так же, как современный человек в раздражении швыряет сотовый в стенку.
Единственный человек, чье присутствие Макбет отслеживает как присутствие, присутствие "кого-то, кто не-я" - это леди Макбет, на которой для него белый свет сошелся клином и которая ему и жена, и любовница, и лучший друг, и вообще все человечество в одном лице. Ну и заканчивается все это закономерно, конечно.
(И, вбоквеллом - вообще, я именно эту штуку прописывала как одно из самых тяжелых искушений для Мерлина, который видит людей в первую очередь как сочетание факторов и закономерностей, и которому чрезвычайно мучительно дается видеть в них именно людей, а не ходячий Бирнамский лес в жанре "я и триффиды".)
При этом, скажем, если взять каких-нибудь других шекспировских полководцев, тоже решивших заняться политикой и на этом кончившихся - то там тоже много интересного. Например, Ричард "В детстве велосипеда не было" Глостер к окружающим относится еще хуже. Но он как с детства привык, что окружающий дискурс можно пинать со всей дури с нулевым результатом - так и теперь, выросши, пинает со всей силы, "просто потому, что я могу". И где-то там внутри у него теплится тщетная надежда, что он все-таки найдет себе стенку, что все-таки найдется кто-нибудь, кто сможет ему что-то противопоставить - ан нет. Ричард окружающих презирает, но прекрасно их видит - за счет чего так и бомбит так удачно по слабым местам. Ну и, конечно, раздалбывает все до основания, и потом начинает сомневаться все-таки, а стоило ли.
А что касается Макбета (я, конечно, все про того же МакКелленовского:) - то у него высокомерие даже не аристократа, а существа другого биологического вида:) Он как с самого начала живет с большим количеством каналов восприятия, так ему и не приходит в голову требовать от окружающих того же - максимум, он слегка удивляется, чего это они такие спокойные, когда тут такое творится. Скорость у него с самого начала тоже такая, что большинство окружающих просто не отслеживает, что там с Макбетом происходит, за исключением, как мне кажется, юного Малькольма, который тоже мальчик-визионер с визионерскими проблемами, о которых так никому навскидку не расскажешь - в самом начале есть интересный момент, когда Макбет возвращается ко двору, все в восторге (кроме Макдуфа, который изначально эту рок-звезду недолюбливает), Макбет раскланивается, король ему улыбается, Макбет автоматически отражает эту улыбку, а сам поглядывает на корону и еще и этак по-хозяйски успевает мантию пощупать - и вот там есть маленький момент, когда Макбет целует руку Малькольму, которого только что назначили наследником - при этом, разумеется, уже обдумывая, что Малькольма, в случае чего, придется вырезать - а Малькольма от него просто откидывает, при том, что делается все это на нюансах и совершенно не выходит за рамки дворцовых приличий.
Макбет не то, чтоб высокомерен специально - для него настолько естественно видеть в окружающих мебель (или, в лучшем случае, стихию), что он это абсолютно не отслеживает. В сценографическом плане это очень интересно проявляется в том, что все окружающее пространство Макбет воспринимает как свое личное, а перемещающихся в нем людей - как такой ходячий реквизит. На Банко он облокачивается, как на стенку, короля Дункана воспринимает, как ходячую вешалку для мантии, а ведьм - как этакий скальпель с голосовым управлением, которым он сам себе пытается вырезать аппендицит. Именно за счет этого, кстати, его совершенно не смущает то, от чего Кориолана бы тридцать три раза сплющило - от необходимости льстить головорезам. Макбета это смущает не больше, чем нас смущает необходимость набрать номер на телефоне - нажал несколько кнопок, получил результат, все. В процессе, кстати, он еще успевает сам для себя острить и размышлять о человеческом роде (головорезы это совершенно не отслеживают, но Макбет от них этого и не ждет). Посланца он пыряет кинжалом примерно так же, как современный человек в раздражении швыряет сотовый в стенку.
Единственный человек, чье присутствие Макбет отслеживает как присутствие, присутствие "кого-то, кто не-я" - это леди Макбет, на которой для него белый свет сошелся клином и которая ему и жена, и любовница, и лучший друг, и вообще все человечество в одном лице. Ну и заканчивается все это закономерно, конечно.
(И, вбоквеллом - вообще, я именно эту штуку прописывала как одно из самых тяжелых искушений для Мерлина, который видит людей в первую очередь как сочетание факторов и закономерностей, и которому чрезвычайно мучительно дается видеть в них именно людей, а не ходячий Бирнамский лес в жанре "я и триффиды".)