Эффект бабочки.
В комнате темно. Папа сидит у моей кроватки и тихо читает в тусклом свете бра «Приключения Незнайки и его друзей». Я тихо посапываю. «Зачем ты ей читаешь, она же еще ничего не понимает?» - мама подходит к нему со спины и заглядывает через плечо, - «К тому же она спит!». Папа только ухмыляется и продолжает читать.
Мне четыре года. Я просыпаюсь и прямо в пижаме вбегаю на кухню. В большое открытое кухонное окно светят яркие лучи солнца. На кухне сидит папа и курит. Я взбираюсь к нему на колени и устраиваюсь поудобней. Мы сидим и смотри на шумящую на ветру березу. Я отчетливо чувствую запах табака с примесью кофе. В квартире нет никого, кроме нас двоих. Я утыкаюсь в большое папино плечо и засыпаю. Сквозь сон я слышу, как папа что-то тихонько напевает себе под нос.
Воскресенье. Папа берет меня подмышки и усаживает на привинченное к раме синего «Аиста» детское сидение. Оно мягкое, бежевое и чуть потрепанное, но очень удобное. Я привычно ставлю одну ногу на высокую раму и крепко вцепляюсь в основание руля. Папа садится сзади на основное сидение, и мы трогаемся. Я оборачиваюсь назад, чтобы посмотреть на маму, развешивающую на балконе белье, но мне не видно ее из-за широких папиных плеч. Ветер растрепывает аккуратно заплетенные косички, дома, как ужаленные, проносятся галопом мимо. Мы сворачиваем на шумящую щебенку, а с нее - на тенистую дорожку старого кладбища. Папа притормаживает, и мы медленно спускаемся с пригорка к узкой ленте ручья. У деревянного мостика он слезает с велосипеда и снимает ерзающую от нетерпения меня. Я со всех ног бегу к воде, не замечая, как за моей спиной папа кладет велосипед на мягкую траву и сам присаживается рядом с ним. У меня есть цель - сегодня я обязательно поймаю хоть одного юркого тритончика, мы и банку на этот случай взяли. После пятнадцати минутной борьбы с непокорной стихией, я возвращаюсь на полянку, вся мокрая до самых ушей. Папа полулежит на траве, он расстелил газетку и чистит на нее соленую рыбку. Я усаживаюсь напротив. «Все разбежались, никого не поймала, киска?» - спрашивает, улыбаясь, папа. Я грустно киваю. Папа отламывает мне большой кусок сушеной рыбки и гладит меня по голове. Я вгрызаюсь в лакомство, папа отхлебывает пиво, смотрит на меня и улыбается. В его глазах играют искорки, они ласково и по-доброму смеются над моей неуклюжестью. Мы сидим и греемся на солнышке. Пахнет луговыми травами и свежестью ручья. Я мечтаю, что когда-нибудь я поймаю неуловимого тритона.
Мне пять лет. Мне купили большой фиолетовый шарик и привязали его к маленькому запястью. На улице теплая июньская погода, я гордо иду за ручку с папой, и мне кажется, что каждый проходящий навстречу человек завидует мне - какой у нее красивый шарик! Мы подходим к Советской площади, за вторую руку меня берет мама, и мы вливаемся в большую толпу перед сценой, с которой уже ревет музыка. Папа поднимает меня и сажает на свои плечи. Я заворожено смотрю на сцену. А там - настоящий пришелец, певец в серебряном блестящем костюме. Мама говорит, что это Сергей Пенкин. Я не могу оторвать глаз от его переливающегося одеяния, он кажется мне нереальным. Я почти не слышу грохота музыки и голоса певца. Я, не отрывая глаз, наблюдаю за сияющей точкой на сцене и крепко сжимаю в руке ниточку от шарика.
За окном снежно и темно. Одинокий фонарь освещает островок двора с горкой и большим старым тополем. Я смотрю на него, и мне кажется, что вокруг ничего не существует. А мы на какой-то другой планете, сидим на теплой от работающей духовки кухне, и смотрим на него из окна, как на далекую луну. Мама наливает три большие кружки горячего дымящегося чая, я беру одну, медленно и аккуратно несу ее в комнату и ставлю на маленькую, приготовленную заранее, табуреточку. Следом за мной в комнату входит папа с двумя оставшимися, а замыкает наше шествие мама с большим блюдом горячих пирогов с капустой. Мы усаживаемся на диван, я сразу же хватаю пирог, заманчиво лежащий сверху горки, папа включает телевизор и раздается знакомая мелодия - «Мы начинаем КВН». Я задумчиво жую пирог и понимаю, что следующие три часа пройдут отлично. Главное, чтобы пирогов хватило на всех.
Мне одиннадцать лет. Я только пришла из школы и кинула рюкзак на пол в коридоре. Спину ломило от тяжелых книг, на животе урчало от голода так, что я сразу же отправилась на кухню. Заглянув в холодильник, я достала большую кастрюлю с супом, налила себе в тарелку порцию с горкой, засунула в микроволновку и отправилась в комнату на поиски, чего бы такого почитать за обедом. В комнате сидит папа и смотрит телевизор. «Я тебе купил подарок» - с этими словами папа взял со стола книжку в хорошем переплете и протянул мне. Я тут же плюхнулась рядом с ним на диван, взяла ее в руки и удивленно прочитала на обложке: «Гарри Поттер и философский камень». Хм, никогда не слышала. Папа рассказал, что в новостях говорили про эту книгу, которую уже читает весь мир, и ее только в этом году перевели на русский язык. И, конечно же, он уже ее прочитал и очень рекомендует. Я восторженно смотрю на него, предвкушая что-то волшебное и увлекательное, папа никогда не посоветует мне плохих книг: «Том Сойер», «Тим Тайлер или проданный смех», вся серия про приключения Алисы Булычевых, «Понедельник начинается в субботу» - все-все мои любимые книги когда-то попали в мои цепкие ручонки именно с папиной подачи. На кухне пищит микроволновка - мой обед готов. Я деловито засовываю книжку подмышку и удаляюсь трапезничать.
Мне пятнадцать. Я только приехала с катка, вся мокрая, но довольная - сегодня мы катались большой компанией до поздней ночи, а потом мы с другом шли пешком домой через заснеженный ночной город. Я развешиваю мокрую одежду, занимая все батареи в доме, когда раздается звонок домашнего телефона. «Алло» - я неохотно беру трубку, мне редко звонят по стационарному, у всех уже давно есть мобильники. «Здравствуй, киска!» - раздается на том конце неуверенный голос папы. «Привет!» - растерянно отвечаю я. «Я тут шел с работы и увидел новая книжка вышла, я же тебе их всегда покупал, вот и сейчас по традиции купил, сам уже прочитал, приезжай в гости к бабушке, я тебе подарю.» «Хорошо» - говорю я, - «Я приеду на выходных. Пока.» Я кладу трубку и на автомате продолжаю разбирать пакеты с мокрой одеждой и коньками, стараясь не смотреть на письменный стол. На нем лежит только купленная новая книжка о приключениях Гарри Поттера. Мне становится очень грустно.
Мне двадцать лет. Я встала сегодня невероятно рано, а может быть я так и не смогла уснуть? Я ставлю чайник, умываюсь, аккуратно глажу новое, еще ни разу не одетое, серое платье и особенно тщательно забираю волосы в тугой хвост. Сегодня на улице холодно, но я почти не чувствую этого. Небо заволокло облаками и дует совершенно не по-весеннему холодный ветер. Я сажусь в машину и понимаю, что смертельно устала. На часах половина девятого утра. Я выпрямляюсь в кресле и завожу мотор.
Я сворачиваю с асфальта и слышу шуршание мелкой щебенки под колесами старенькой Хонды, и вспоминаю то самое лето, тритонов в речке, сачок для бабочек, соленую рыбу, запах табака и кофе, блики солнца в ледяной воде ручья, шум крон высоких деревьев и пьянящий запах луговых цветов. Я останавливаюсь, глушу мотор и выхожу из машины. У небольшого куста меня ждет папа. Он всегда меня теперь там будет ждать, в любое время дня и ночи, в любое время года. Я протискиваюсь между невысокими неровнопоставленными оградами и подхожу к нему. У папиного соседа стоит невысокая деревянная самодельная лавочка, я присаживаюсь на нее и опускаю сумку на землю. «Привет, знаешь, мне так много хочется тебе рассказать.» - и мне кажется, я слышу в ответ его ласковое и доброе: «Здравствуй, киска!».
Мне четыре года. Я просыпаюсь и прямо в пижаме вбегаю на кухню. В большое открытое кухонное окно светят яркие лучи солнца. На кухне сидит папа и курит. Я взбираюсь к нему на колени и устраиваюсь поудобней. Мы сидим и смотри на шумящую на ветру березу. Я отчетливо чувствую запах табака с примесью кофе. В квартире нет никого, кроме нас двоих. Я утыкаюсь в большое папино плечо и засыпаю. Сквозь сон я слышу, как папа что-то тихонько напевает себе под нос.
Воскресенье. Папа берет меня подмышки и усаживает на привинченное к раме синего «Аиста» детское сидение. Оно мягкое, бежевое и чуть потрепанное, но очень удобное. Я привычно ставлю одну ногу на высокую раму и крепко вцепляюсь в основание руля. Папа садится сзади на основное сидение, и мы трогаемся. Я оборачиваюсь назад, чтобы посмотреть на маму, развешивающую на балконе белье, но мне не видно ее из-за широких папиных плеч. Ветер растрепывает аккуратно заплетенные косички, дома, как ужаленные, проносятся галопом мимо. Мы сворачиваем на шумящую щебенку, а с нее - на тенистую дорожку старого кладбища. Папа притормаживает, и мы медленно спускаемся с пригорка к узкой ленте ручья. У деревянного мостика он слезает с велосипеда и снимает ерзающую от нетерпения меня. Я со всех ног бегу к воде, не замечая, как за моей спиной папа кладет велосипед на мягкую траву и сам присаживается рядом с ним. У меня есть цель - сегодня я обязательно поймаю хоть одного юркого тритончика, мы и банку на этот случай взяли. После пятнадцати минутной борьбы с непокорной стихией, я возвращаюсь на полянку, вся мокрая до самых ушей. Папа полулежит на траве, он расстелил газетку и чистит на нее соленую рыбку. Я усаживаюсь напротив. «Все разбежались, никого не поймала, киска?» - спрашивает, улыбаясь, папа. Я грустно киваю. Папа отламывает мне большой кусок сушеной рыбки и гладит меня по голове. Я вгрызаюсь в лакомство, папа отхлебывает пиво, смотрит на меня и улыбается. В его глазах играют искорки, они ласково и по-доброму смеются над моей неуклюжестью. Мы сидим и греемся на солнышке. Пахнет луговыми травами и свежестью ручья. Я мечтаю, что когда-нибудь я поймаю неуловимого тритона.
Мне пять лет. Мне купили большой фиолетовый шарик и привязали его к маленькому запястью. На улице теплая июньская погода, я гордо иду за ручку с папой, и мне кажется, что каждый проходящий навстречу человек завидует мне - какой у нее красивый шарик! Мы подходим к Советской площади, за вторую руку меня берет мама, и мы вливаемся в большую толпу перед сценой, с которой уже ревет музыка. Папа поднимает меня и сажает на свои плечи. Я заворожено смотрю на сцену. А там - настоящий пришелец, певец в серебряном блестящем костюме. Мама говорит, что это Сергей Пенкин. Я не могу оторвать глаз от его переливающегося одеяния, он кажется мне нереальным. Я почти не слышу грохота музыки и голоса певца. Я, не отрывая глаз, наблюдаю за сияющей точкой на сцене и крепко сжимаю в руке ниточку от шарика.
За окном снежно и темно. Одинокий фонарь освещает островок двора с горкой и большим старым тополем. Я смотрю на него, и мне кажется, что вокруг ничего не существует. А мы на какой-то другой планете, сидим на теплой от работающей духовки кухне, и смотрим на него из окна, как на далекую луну. Мама наливает три большие кружки горячего дымящегося чая, я беру одну, медленно и аккуратно несу ее в комнату и ставлю на маленькую, приготовленную заранее, табуреточку. Следом за мной в комнату входит папа с двумя оставшимися, а замыкает наше шествие мама с большим блюдом горячих пирогов с капустой. Мы усаживаемся на диван, я сразу же хватаю пирог, заманчиво лежащий сверху горки, папа включает телевизор и раздается знакомая мелодия - «Мы начинаем КВН». Я задумчиво жую пирог и понимаю, что следующие три часа пройдут отлично. Главное, чтобы пирогов хватило на всех.
Мне одиннадцать лет. Я только пришла из школы и кинула рюкзак на пол в коридоре. Спину ломило от тяжелых книг, на животе урчало от голода так, что я сразу же отправилась на кухню. Заглянув в холодильник, я достала большую кастрюлю с супом, налила себе в тарелку порцию с горкой, засунула в микроволновку и отправилась в комнату на поиски, чего бы такого почитать за обедом. В комнате сидит папа и смотрит телевизор. «Я тебе купил подарок» - с этими словами папа взял со стола книжку в хорошем переплете и протянул мне. Я тут же плюхнулась рядом с ним на диван, взяла ее в руки и удивленно прочитала на обложке: «Гарри Поттер и философский камень». Хм, никогда не слышала. Папа рассказал, что в новостях говорили про эту книгу, которую уже читает весь мир, и ее только в этом году перевели на русский язык. И, конечно же, он уже ее прочитал и очень рекомендует. Я восторженно смотрю на него, предвкушая что-то волшебное и увлекательное, папа никогда не посоветует мне плохих книг: «Том Сойер», «Тим Тайлер или проданный смех», вся серия про приключения Алисы Булычевых, «Понедельник начинается в субботу» - все-все мои любимые книги когда-то попали в мои цепкие ручонки именно с папиной подачи. На кухне пищит микроволновка - мой обед готов. Я деловито засовываю книжку подмышку и удаляюсь трапезничать.
Мне пятнадцать. Я только приехала с катка, вся мокрая, но довольная - сегодня мы катались большой компанией до поздней ночи, а потом мы с другом шли пешком домой через заснеженный ночной город. Я развешиваю мокрую одежду, занимая все батареи в доме, когда раздается звонок домашнего телефона. «Алло» - я неохотно беру трубку, мне редко звонят по стационарному, у всех уже давно есть мобильники. «Здравствуй, киска!» - раздается на том конце неуверенный голос папы. «Привет!» - растерянно отвечаю я. «Я тут шел с работы и увидел новая книжка вышла, я же тебе их всегда покупал, вот и сейчас по традиции купил, сам уже прочитал, приезжай в гости к бабушке, я тебе подарю.» «Хорошо» - говорю я, - «Я приеду на выходных. Пока.» Я кладу трубку и на автомате продолжаю разбирать пакеты с мокрой одеждой и коньками, стараясь не смотреть на письменный стол. На нем лежит только купленная новая книжка о приключениях Гарри Поттера. Мне становится очень грустно.
Мне двадцать лет. Я встала сегодня невероятно рано, а может быть я так и не смогла уснуть? Я ставлю чайник, умываюсь, аккуратно глажу новое, еще ни разу не одетое, серое платье и особенно тщательно забираю волосы в тугой хвост. Сегодня на улице холодно, но я почти не чувствую этого. Небо заволокло облаками и дует совершенно не по-весеннему холодный ветер. Я сажусь в машину и понимаю, что смертельно устала. На часах половина девятого утра. Я выпрямляюсь в кресле и завожу мотор.
Я сворачиваю с асфальта и слышу шуршание мелкой щебенки под колесами старенькой Хонды, и вспоминаю то самое лето, тритонов в речке, сачок для бабочек, соленую рыбу, запах табака и кофе, блики солнца в ледяной воде ручья, шум крон высоких деревьев и пьянящий запах луговых цветов. Я останавливаюсь, глушу мотор и выхожу из машины. У небольшого куста меня ждет папа. Он всегда меня теперь там будет ждать, в любое время дня и ночи, в любое время года. Я протискиваюсь между невысокими неровнопоставленными оградами и подхожу к нему. У папиного соседа стоит невысокая деревянная самодельная лавочка, я присаживаюсь на нее и опускаю сумку на землю. «Привет, знаешь, мне так много хочется тебе рассказать.» - и мне кажется, я слышу в ответ его ласковое и доброе: «Здравствуй, киска!».