.
Сегодня я - заядлый следопыт. Я стою безобразно ранним утром посреди пустых, безжизненных, избавленных от людских паразитов каменных джунглей и решительно озираюсь вокруг. Сегодня я с рюкзаком за плечами иду покорять новые горные вершины, бороться с холодными ветрами, нежданно пришедшими в последний день первого месяца весны. Сегодня я - местный Дэрил Диксон, сегодня я - обостренный охотничий инстинкт, сегодня я наедине с городом, один на один.
Я вдыхаю полной грудью густой от мороза воздух и улыбаюсь, глядя на медленно разгоняемые первыми лучами солнца утренние сумерки. Не отрывая пристального взгляда от светлеющей рваной линии горизонта, я нащупываю пальцами сквозь перчатки ребристую пробку на сжатой в руке бутылке, откручиваю ее, медленно подношу бутылку к губам и делаю большой глоток ледяной воды. От нее сводит зубы и продирает огнем горло, но я почти не ощущаю этой боли. Я закрываю глаза и чувствую, как живительный эликсир течет по пищеводу и разливается в пустом желудке, вода - это жизнь, теперь я смогу пробежать еще километров пять до следующей остановки. Я снимаю с одного плеча лямку рюкзака, перетягиваю его на бок и убираю туда чуть полегчавшую бутылку. Резкий неприятный звук застегиваемой молнии отвратительно громко и чужеродно режет густую нависшую тишину, я морщусь от этой дисгармонии и от того, что я изначально являюсь первопричиной этого нарушения баланса. Я лишняя здесь, но именно это странное чувство отчужденности, чувство, что город пытается избавиться от меня, вытолкнуть из своего нутра, заставляет меня двигаться вперед, не смотря на усталость.
Резким движением я надеваю рюкзак обратно на оба плеча и без промедления срываюсь с места. Звук быстрых шагов кроссовок по узким улицам ритмичными и гулкими ударами отражается от кирпичных стен жилых домов. Он успокаивает, словно зарождающееся биение сердца большого города, медленно, но уверенно набирающее обороты. Еще несколько часов, и шум и какофония нового будничного дня поглотят его целиком, а пока лишь утренний полумрак и гул моего бега царят в каменном лабиринте.
Дыхание медленно восстанавливается, я сворачиваю за угол и ускоряюсь. Ветер бьет мне в лицо, обмораживая горящие щеки и лоб и растрепывая и без того лохматые волосы. Я украдкой улыбаюсь, и встречный поток воздуха чертит по зубам словно лезвием. Не снижая темпа, я сворачиваю на широкую грунтовую дорогу, исчерченную колеей. В небольших углублениях по краям колеи лужицы покрыты тонкой коркой льда, я, не разбирая пути, с силой наступаю на одну из них, и лед со звонким хрустом ломается под пружинящей подошвой старых беговых кроссовок. Сегодня я - разрушитель гармонии этого безлюдного, запутавшегося в утренней тишине, города.
Я добегаю до перекрестка и снова сворачиваю на асфальт, я просто бегу, куда глядят глаза, я действую интуитивно, без плана и маршрута, я иду по следам исчезающей ночи, но утро уже дышит мне в спину и лижет первыми лучами восходящего солнца лопатки. Я снова ускоряюсь, и пусть мне не выиграть эту гонку со временем, я все же попытаюсь сделать все возможное, сдаваться - не в моих правилах.
В окнах верхних этажей проплывающих мимо многоэтажек уже начинают блестеть золотым светом первые лучи восходящего солнца, где-то вдалеке хрипло и сбивчиво лает старый пес. Я перебегаю широкое шоссе и сворачиваю на идущую вдоль него дорожку, мимо проползает одинокое такси, сонно со скрежетом прыгая на лежачих полицейских, газует и скрывается вдалеке за поворотом. По обе стороны от меня начинается аллея старых городских тополей, с каждым шагом я начинаю выхватывать их боковым зрением и быстро считать - два, четыре, двенадцать. На сорок второй паре я сбиваюсь со счету и просто устаю от их мелькания.
Впереди ярким желтым глазом безразлично мигает светофор, точно маяк на краю обрыва, за которым - лишь легкая дымка тумана и неизвестность. И я, как сбившийся с курса фрегат, беру направление на эту яркую точку. С каждым шагом она все ближе и ближе, манит, как песня сирены зовет моряков вести свой корабль на скалы, и я не могу отвести от нее взгляд. Все во мне горит, моя новая цель - достичь эту далекую путеводную звезду, я делаю глубокий выдох и ускоряю бег до предела, мышцы начинает жечь, но они все же работают, как часы: сгиб - шаг, вдох - выдох. Пульсометр начинает гневно пищать, возмущаясь резкому возрастанию сердечного ритма, я отвлекаюсь и задираю рукав - 190 ударов в минуту. Сердце готово выпрыгнуть из груди и побежать впереди меня. Я перевожу взгляд обратно и замедляю бег - моя цель выпрыгнула из-за дерева, и вот он, обычный светофор, стоит прямо передо мной и на смешливо моргает, намекая, что и не стоило так торопиться. Я перехожу на шаг, осторожно пересекаю пустынную улицу и изучающе осматриваюсь - моя загадочная туманная даль скрывала лишь новые заросли тополей, панельных домов и новые километры прямых асфальтовых дорожек. Я останавливаюсь на краю небольшого оврага и оглядываюсь вокруг. Внизу неспешно течет небольшая речушка, а по обеим сторонам от нее возвышается частокол маленьких частных домиков. Еще выше, на другом берегу, почти на линии горизонта, виднеются пики березовой рощи, верхушки которой освещает восходящее солнце. В лощине реки тут и там виднеются тонкие полоски утреннего тумана, и в ее медленном течении кажется, словно он тоже движется и плывет вместе со временем.
Я снова достаю из рюкзака бутылку и, жадно присасываясь, ополовиниваю остаток. Где-то за моей спиной то и дело доносится отдаленный гул редких, проезжающих по шоссе машин, город медленно начинает просыпаться. Я убираю бутылку и смотрю на запястье - еще нет шести утра. Я снимаю солнечные очки и запрокидываю голову - небо ясное, чистое, будто прозрачное, и бесконечно глубокое. Легкий морозный ветерок ласково раздувает мне волосы, и их трепещущие кончики чуть отливают медью, когда на них попадают капельки солнца. Я вытираю перчаткой несколько капель пота со лба, убираю непослушные волосы назад и снова надеваю очки - еще слишком далеко до дома, чтобы расслабляться и настраиваться на отдых, мне предстоит обратный путь, который, конечно же, хоть и всегда короче, но от этого отнюдь не легче.
Под ногами у меня типично весенний ковер из снега, грязи и первых сочно-зеленых лучиков травы, я резко разворачиваюсь на пятках спиной к воздушной пропасти и неспешно стартую в сторону дома. По диагонали я пересекаю пустынную детскую площадку, без своих обитателей она выглядит совсем безжизненной и одиноко-удручающей. Я выбегаю на улицу сквозь небольшую арку, неуместно увитую железными пооблупившимися цветами, и устремляюсь по дорожке, идущей вдоль широкого шоссе. Резко, как по невидимому щелчку, гаснут ночные фонари и одновременно переключаются в рабочий режим светофоры. В такие моменты я всегда представляю себе ворчливого заспанного сторожа, который, проснувшись в пять утра, встает со своей скрипучей кровати в малюсенькой каптерке, на ощупь надевает старенькие стоптанные тапочки, в полутьме шлепает к настенному щитку и решительно дергает большой старенький рубильник, переводя его в положение с надписью «Вкл». И в этот миг город оживает, словно его окатили ушатом ледяной воды, и начинает свой долгий и трудный процесс пробуждения - ежеутренний процесс реинкарнации из безлюдного, одинокого, холодного и безжизненного состояния. Новая жизнь зарождается каждое утро.
И буквально через час-другой в этом городе проснутся новые, совсем другие, нежели вчера, люди. Люди, полные надежд, планов, полные невинных ожиданий и предвкушений, радостные и недовольные, позитивные и угрюмые, торопящиеся и беззаботные - всех их словно гигантской морской волной выбрасывает на пустынный свежий берег раннего утра, и они разбредаются кто куда, каждый ища что-то свое в бесконечных лабиринтах джунглей нового дня.
Ну, а я уже выбрала свою дорогу, я бегу по ней сквозь дымку легкого утреннего тумана, пронизанного лучами восходящего солнца, и словно вязну в прохладе свежего воздуха. Я преодолеваю любые преграды на своем пути, а когда начинаю выдыхаться, заставляю себя бежать еще быстрее. Я петляю среди пустого города в поисках своего пути, но как бы далеко я не убежала в утренние сумерки, я всегда возвращаясь домой. В теплый дом, где так уютно и пахнет свежим хлебом и жареной яичницей, где на маленькой залитой солнцем кухне теплый ветерок раздувает тонкие шторы, где со смешным свистом закипает чайник, где с громким сопением спит мой пес и видит свои собачьи сны. Где меня любят и ждут. Всегда.
Я вдыхаю полной грудью густой от мороза воздух и улыбаюсь, глядя на медленно разгоняемые первыми лучами солнца утренние сумерки. Не отрывая пристального взгляда от светлеющей рваной линии горизонта, я нащупываю пальцами сквозь перчатки ребристую пробку на сжатой в руке бутылке, откручиваю ее, медленно подношу бутылку к губам и делаю большой глоток ледяной воды. От нее сводит зубы и продирает огнем горло, но я почти не ощущаю этой боли. Я закрываю глаза и чувствую, как живительный эликсир течет по пищеводу и разливается в пустом желудке, вода - это жизнь, теперь я смогу пробежать еще километров пять до следующей остановки. Я снимаю с одного плеча лямку рюкзака, перетягиваю его на бок и убираю туда чуть полегчавшую бутылку. Резкий неприятный звук застегиваемой молнии отвратительно громко и чужеродно режет густую нависшую тишину, я морщусь от этой дисгармонии и от того, что я изначально являюсь первопричиной этого нарушения баланса. Я лишняя здесь, но именно это странное чувство отчужденности, чувство, что город пытается избавиться от меня, вытолкнуть из своего нутра, заставляет меня двигаться вперед, не смотря на усталость.
Резким движением я надеваю рюкзак обратно на оба плеча и без промедления срываюсь с места. Звук быстрых шагов кроссовок по узким улицам ритмичными и гулкими ударами отражается от кирпичных стен жилых домов. Он успокаивает, словно зарождающееся биение сердца большого города, медленно, но уверенно набирающее обороты. Еще несколько часов, и шум и какофония нового будничного дня поглотят его целиком, а пока лишь утренний полумрак и гул моего бега царят в каменном лабиринте.
Дыхание медленно восстанавливается, я сворачиваю за угол и ускоряюсь. Ветер бьет мне в лицо, обмораживая горящие щеки и лоб и растрепывая и без того лохматые волосы. Я украдкой улыбаюсь, и встречный поток воздуха чертит по зубам словно лезвием. Не снижая темпа, я сворачиваю на широкую грунтовую дорогу, исчерченную колеей. В небольших углублениях по краям колеи лужицы покрыты тонкой коркой льда, я, не разбирая пути, с силой наступаю на одну из них, и лед со звонким хрустом ломается под пружинящей подошвой старых беговых кроссовок. Сегодня я - разрушитель гармонии этого безлюдного, запутавшегося в утренней тишине, города.
Я добегаю до перекрестка и снова сворачиваю на асфальт, я просто бегу, куда глядят глаза, я действую интуитивно, без плана и маршрута, я иду по следам исчезающей ночи, но утро уже дышит мне в спину и лижет первыми лучами восходящего солнца лопатки. Я снова ускоряюсь, и пусть мне не выиграть эту гонку со временем, я все же попытаюсь сделать все возможное, сдаваться - не в моих правилах.
В окнах верхних этажей проплывающих мимо многоэтажек уже начинают блестеть золотым светом первые лучи восходящего солнца, где-то вдалеке хрипло и сбивчиво лает старый пес. Я перебегаю широкое шоссе и сворачиваю на идущую вдоль него дорожку, мимо проползает одинокое такси, сонно со скрежетом прыгая на лежачих полицейских, газует и скрывается вдалеке за поворотом. По обе стороны от меня начинается аллея старых городских тополей, с каждым шагом я начинаю выхватывать их боковым зрением и быстро считать - два, четыре, двенадцать. На сорок второй паре я сбиваюсь со счету и просто устаю от их мелькания.
Впереди ярким желтым глазом безразлично мигает светофор, точно маяк на краю обрыва, за которым - лишь легкая дымка тумана и неизвестность. И я, как сбившийся с курса фрегат, беру направление на эту яркую точку. С каждым шагом она все ближе и ближе, манит, как песня сирены зовет моряков вести свой корабль на скалы, и я не могу отвести от нее взгляд. Все во мне горит, моя новая цель - достичь эту далекую путеводную звезду, я делаю глубокий выдох и ускоряю бег до предела, мышцы начинает жечь, но они все же работают, как часы: сгиб - шаг, вдох - выдох. Пульсометр начинает гневно пищать, возмущаясь резкому возрастанию сердечного ритма, я отвлекаюсь и задираю рукав - 190 ударов в минуту. Сердце готово выпрыгнуть из груди и побежать впереди меня. Я перевожу взгляд обратно и замедляю бег - моя цель выпрыгнула из-за дерева, и вот он, обычный светофор, стоит прямо передо мной и на смешливо моргает, намекая, что и не стоило так торопиться. Я перехожу на шаг, осторожно пересекаю пустынную улицу и изучающе осматриваюсь - моя загадочная туманная даль скрывала лишь новые заросли тополей, панельных домов и новые километры прямых асфальтовых дорожек. Я останавливаюсь на краю небольшого оврага и оглядываюсь вокруг. Внизу неспешно течет небольшая речушка, а по обеим сторонам от нее возвышается частокол маленьких частных домиков. Еще выше, на другом берегу, почти на линии горизонта, виднеются пики березовой рощи, верхушки которой освещает восходящее солнце. В лощине реки тут и там виднеются тонкие полоски утреннего тумана, и в ее медленном течении кажется, словно он тоже движется и плывет вместе со временем.
Я снова достаю из рюкзака бутылку и, жадно присасываясь, ополовиниваю остаток. Где-то за моей спиной то и дело доносится отдаленный гул редких, проезжающих по шоссе машин, город медленно начинает просыпаться. Я убираю бутылку и смотрю на запястье - еще нет шести утра. Я снимаю солнечные очки и запрокидываю голову - небо ясное, чистое, будто прозрачное, и бесконечно глубокое. Легкий морозный ветерок ласково раздувает мне волосы, и их трепещущие кончики чуть отливают медью, когда на них попадают капельки солнца. Я вытираю перчаткой несколько капель пота со лба, убираю непослушные волосы назад и снова надеваю очки - еще слишком далеко до дома, чтобы расслабляться и настраиваться на отдых, мне предстоит обратный путь, который, конечно же, хоть и всегда короче, но от этого отнюдь не легче.
Под ногами у меня типично весенний ковер из снега, грязи и первых сочно-зеленых лучиков травы, я резко разворачиваюсь на пятках спиной к воздушной пропасти и неспешно стартую в сторону дома. По диагонали я пересекаю пустынную детскую площадку, без своих обитателей она выглядит совсем безжизненной и одиноко-удручающей. Я выбегаю на улицу сквозь небольшую арку, неуместно увитую железными пооблупившимися цветами, и устремляюсь по дорожке, идущей вдоль широкого шоссе. Резко, как по невидимому щелчку, гаснут ночные фонари и одновременно переключаются в рабочий режим светофоры. В такие моменты я всегда представляю себе ворчливого заспанного сторожа, который, проснувшись в пять утра, встает со своей скрипучей кровати в малюсенькой каптерке, на ощупь надевает старенькие стоптанные тапочки, в полутьме шлепает к настенному щитку и решительно дергает большой старенький рубильник, переводя его в положение с надписью «Вкл». И в этот миг город оживает, словно его окатили ушатом ледяной воды, и начинает свой долгий и трудный процесс пробуждения - ежеутренний процесс реинкарнации из безлюдного, одинокого, холодного и безжизненного состояния. Новая жизнь зарождается каждое утро.
И буквально через час-другой в этом городе проснутся новые, совсем другие, нежели вчера, люди. Люди, полные надежд, планов, полные невинных ожиданий и предвкушений, радостные и недовольные, позитивные и угрюмые, торопящиеся и беззаботные - всех их словно гигантской морской волной выбрасывает на пустынный свежий берег раннего утра, и они разбредаются кто куда, каждый ища что-то свое в бесконечных лабиринтах джунглей нового дня.
Ну, а я уже выбрала свою дорогу, я бегу по ней сквозь дымку легкого утреннего тумана, пронизанного лучами восходящего солнца, и словно вязну в прохладе свежего воздуха. Я преодолеваю любые преграды на своем пути, а когда начинаю выдыхаться, заставляю себя бежать еще быстрее. Я петляю среди пустого города в поисках своего пути, но как бы далеко я не убежала в утренние сумерки, я всегда возвращаясь домой. В теплый дом, где так уютно и пахнет свежим хлебом и жареной яичницей, где на маленькой залитой солнцем кухне теплый ветерок раздувает тонкие шторы, где со смешным свистом закипает чайник, где с громким сопением спит мой пес и видит свои собачьи сны. Где меня любят и ждут. Всегда.