...
Как жалко, что никто не посоветовал Полунину играть Солора неплохим, но безвольным мальчиком? Совершенно неспособным сопротивляться обстоятельством, и потому становящимся причиной и соучастником зла. Влюбленным в Никию, но не готовым на большее, чем приходить к ней летним вечерком на полчасика под пагоду, и, конечно, не готовым предложить ей побег, как делает Великий брамин.
У Сергея очень четко просматриваются отдельные позывы именно к такой трактовке образа (последний взгляд на Никию в третьей картине, где читался спектр эмоций от "уведите меня скорее, чтобы я не видел ее смерти" до "и хорошо, что она умрет - воспоминания о ней умершей лучше, чем проблемы от нее живой"; истерика в конце второго акта ("так это все реальность, а я уже надеялся, что сон"); все начало третьего акта ("скорее уже жените меня, и дело с концом, а то я весь измучался"). Настоящее место его Солора в ряду героев типа Звездича из "Маскарада", Бориса из "Грозы", гетевского Клавиго. Но почему эти отдельные позывы не собрались в цельный образ? Как бы оригинально могло получиться. Или еще получится позже?
У Сергея очень четко просматриваются отдельные позывы именно к такой трактовке образа (последний взгляд на Никию в третьей картине, где читался спектр эмоций от "уведите меня скорее, чтобы я не видел ее смерти" до "и хорошо, что она умрет - воспоминания о ней умершей лучше, чем проблемы от нее живой"; истерика в конце второго акта ("так это все реальность, а я уже надеялся, что сон"); все начало третьего акта ("скорее уже жените меня, и дело с концом, а то я весь измучался"). Настоящее место его Солора в ряду героев типа Звездича из "Маскарада", Бориса из "Грозы", гетевского Клавиго. Но почему эти отдельные позывы не собрались в цельный образ? Как бы оригинально могло получиться. Или еще получится позже?