"Сильфида" в БТ 30.09.2012 г. (прямая трансляция)
Времени долго обдумывать пост нет, поэтому возвращаюсь к столь нелюбимому и тщательно избегаемому мной формату "быстро-быстро".
Первый акт прошел даже очень хорошо. Был чудесный ансамбль, мизансцены просто жили. Е.Головин (один из двух друзей) меня поразил - создал очень харизматичную характерную роль практически на пустом месте. И.Цвирко поставили в классическую тройку с К.Ефимовым и И.Алексеевым, и он, несмотря на свое деми-характерное амплуа, абсолютно ни в чем не уступил им, а оттанцевав Па де сис, вовсю включился в и на игровой «территории» оказался уже самым ярким из всей тройки. При том в шотландском костюме смотрелся совершенно роскошно. Чего, увы, не скажешь об Алексееве - на редкость неудачная работа костюмера: блуза, выпущенная из килта, укрупнила торс, а волосы, убранные под берет, округлили лицо. Ефимов высоко прыгал и чисто делал заноски (про себя я подумал, что у театра есть в его лице потенциальный Джеймс).
Четверка героев (Джеймс - В.Лопатин, Гурн - Д.Савин, Сильфида - Е.Крысанова, Мэдж - И.Зиброва) играли так, что на сюжет ложилась тень роковой предопределенности: и Джеймс на Эффи с самого начала почти внимания не обращал, и Гурн не особо сомневался, что она выйдет за него (у него были все основания - по внешности и по танцевальной характеристике он ни в чем не обделен по сравнению с Джеймсом, а к Эффи куда более внимателен и заботлив).
Крысанова играла и резвилась, уверенная в своей неотразимости, а все эпизоды, где Сильфида плачет и жалуется, у нее напоминали слезы ребенка, который знает, что сумеет с их помощью добиться своего. Еще ее Сильфида вызывала ассоциации с Одиллией (собственно, по сюжету так и есть), только совершающей свое дело не со зла, а из-за какого-то по-детски наивного эгоизма.
Мэдж не думала ни о тепле камина, ни о вине - в общем, было ясно, что она пришла сюда именно к Джеймсу, а все остальное - не больше, чем предлог и неизбежные формальности.
Не замечала всего этого только Эффи (А.Ребецкая) - резвилась не меньше самой Сильфиды, но, кажется, была влюблена не столько в жениха, сколько в идею того, что она выходит замуж. Потому впоследствии и за Гурна согласилась выйти без особых душевных мук.
Интересная интерпретация, но местами расходящаяся с хореографией. Так, Лопатин, выходя на сольную вариацию, должен был на время выключить нелюдимость своего Джеймса, а затем снова ее «включить» (переход от актерской игры к улыбке балетного солиста и обратно был слишком заметен).
Во втором акте сильфиды немного несинхронно сходили арабесков, в круге не очень ровно держали интервалы и как-то нехорошо покачивались и помахивали руками - пор де бра должно быть другим, это «недолебединое» сюда (да и вообще никуда) не подходит. Одну или двух танцовщиц в этот состав кордебалета поставили по какому-то недоразумению - из-за роста их арабеск не вписывается в общий рисунок. Замечательна первая Сильфида - А.Тихомирова: мечтательное лицо, нежная улыбка, в общем стильная работа корпуса, мелкое, но без отбивания дроби, сюиви. Чудесно, музыкально протанцевала вариацию.
Сильфида - Крысанова, приведя Джеймса в лес, продолжала играть и резвиться, но зато выход перед финальной сценой (когда Джеймс уже получил шарф от Мэдж) сыграла очень меланхолично - покатые плечи, полузакрытые глаза, склоненная голова, «плачущие» протяжные движения рук. Есть гравюра, где Сильфида - Тальони выходит из кустов. Хотя поза там другая, но пластика и абрис фигуры Екатерины напомнили то изображение.
Та самая гравюра:
А когда при появлении Джеймса грусть исчезла, и Сильфида ожила и засветилась - казалось, что она повзрослела, что в ней проснулась настоящая любовь.
Сцена смерти была сыграна на резком контрасте: детское, незамутненное веселье предыдущих эпизодов сменялось рыданием. Существо, рожденное для невинных игр и ничего, кроме них не знавшее, сталкивалось со смертью. В позах, в игре буквально читалось осознание того, что вот этот лес, это тепло, это пение птиц останется, и Джеймс останется, а она сейчас уйдет навсегда. Здесь наивная сказка поднималась до уровня шедевров романтизма. Я в этот момент вспомнил Нину из лермонтовского «Маскарада», ее реплику «Но я - я жить хочу».
И новый контраст - полная умиротворения поза в сцене вознесения, последний покой, обретенный в смерти.
Джеймс - Лопатин, замкнутый и нелюдимый в первом акте, во втором как будто оттаивал и становился даже наивным - так он провел обе сцены с Сильфидой и сцену с Мэдж.
Мэдж - Зиброва играла без капли гротеска - для определения ее героини больше бы подошло слово фурия, чем ведьма. Такой образ усиливал оттенок фаталистичности происходящего.
Гурн - Савин, кажется, вначале искренне хотел найти Джеймса, но потом без излишней рефлексии согласился на предложение Мэдж. Я же про себя в этот момент согласился с Ю.Слонимским, считавшим эту сцену лишней в балете и в свое время посоветовавшим Э. М. фон Розен купировать ее. Все-таки она бросает не очень уместный отрицательный блик на характер Гурна. Может быть, не стоило бы пропускать ее совсем, но как-то изменить эпизод с беретом Джеймса. Например, поставить его так, чтобы Мэдж выбрасывала берет еще до появления Гурна и потом отговаривала его только продолжать поиски (т. е. чтобы не было прямого обмана Эффи с его стороны).
О технической стороне писать особо нечего - все было станцовано на уровне, но выделить что-то в положительном или отрицательном плане не берусь. Разве что, Крысанова чуть пересуетилась в третьем соло в Па де сильфид. А в первом акте (хотя, это относится не к танцу, а к актерским накладкам), они с Лопатиным слишком долго разбирались с исчезновением Сильфиды в кресле.
Напоследок пожелание операторам прямых трансляций - не брать в пантомимных сценах такие близкие планы. Актерская игра в балете как правило рассчитана на восприятие на расстоянии (из зала), поэтому в близи она кажется утрированной.
П.С. Пользуясь поводом, предупреждаю, что если кто-то в комментариях к этой или какой-то другой записи начнет доказывать, что артистов нельзя оценить по записи - последует бан.
© А. С. Галкин.
Данный текст охраняется авторским правом. Его прямое или скрытое цитирование без указания имени автора запрещено.
Первый акт прошел даже очень хорошо. Был чудесный ансамбль, мизансцены просто жили. Е.Головин (один из двух друзей) меня поразил - создал очень харизматичную характерную роль практически на пустом месте. И.Цвирко поставили в классическую тройку с К.Ефимовым и И.Алексеевым, и он, несмотря на свое деми-характерное амплуа, абсолютно ни в чем не уступил им, а оттанцевав Па де сис, вовсю включился в и на игровой «территории» оказался уже самым ярким из всей тройки. При том в шотландском костюме смотрелся совершенно роскошно. Чего, увы, не скажешь об Алексееве - на редкость неудачная работа костюмера: блуза, выпущенная из килта, укрупнила торс, а волосы, убранные под берет, округлили лицо. Ефимов высоко прыгал и чисто делал заноски (про себя я подумал, что у театра есть в его лице потенциальный Джеймс).
Четверка героев (Джеймс - В.Лопатин, Гурн - Д.Савин, Сильфида - Е.Крысанова, Мэдж - И.Зиброва) играли так, что на сюжет ложилась тень роковой предопределенности: и Джеймс на Эффи с самого начала почти внимания не обращал, и Гурн не особо сомневался, что она выйдет за него (у него были все основания - по внешности и по танцевальной характеристике он ни в чем не обделен по сравнению с Джеймсом, а к Эффи куда более внимателен и заботлив).
Крысанова играла и резвилась, уверенная в своей неотразимости, а все эпизоды, где Сильфида плачет и жалуется, у нее напоминали слезы ребенка, который знает, что сумеет с их помощью добиться своего. Еще ее Сильфида вызывала ассоциации с Одиллией (собственно, по сюжету так и есть), только совершающей свое дело не со зла, а из-за какого-то по-детски наивного эгоизма.
Мэдж не думала ни о тепле камина, ни о вине - в общем, было ясно, что она пришла сюда именно к Джеймсу, а все остальное - не больше, чем предлог и неизбежные формальности.
Не замечала всего этого только Эффи (А.Ребецкая) - резвилась не меньше самой Сильфиды, но, кажется, была влюблена не столько в жениха, сколько в идею того, что она выходит замуж. Потому впоследствии и за Гурна согласилась выйти без особых душевных мук.
Интересная интерпретация, но местами расходящаяся с хореографией. Так, Лопатин, выходя на сольную вариацию, должен был на время выключить нелюдимость своего Джеймса, а затем снова ее «включить» (переход от актерской игры к улыбке балетного солиста и обратно был слишком заметен).
Во втором акте сильфиды немного несинхронно сходили арабесков, в круге не очень ровно держали интервалы и как-то нехорошо покачивались и помахивали руками - пор де бра должно быть другим, это «недолебединое» сюда (да и вообще никуда) не подходит. Одну или двух танцовщиц в этот состав кордебалета поставили по какому-то недоразумению - из-за роста их арабеск не вписывается в общий рисунок. Замечательна первая Сильфида - А.Тихомирова: мечтательное лицо, нежная улыбка, в общем стильная работа корпуса, мелкое, но без отбивания дроби, сюиви. Чудесно, музыкально протанцевала вариацию.
Сильфида - Крысанова, приведя Джеймса в лес, продолжала играть и резвиться, но зато выход перед финальной сценой (когда Джеймс уже получил шарф от Мэдж) сыграла очень меланхолично - покатые плечи, полузакрытые глаза, склоненная голова, «плачущие» протяжные движения рук. Есть гравюра, где Сильфида - Тальони выходит из кустов. Хотя поза там другая, но пластика и абрис фигуры Екатерины напомнили то изображение.
Та самая гравюра:
А когда при появлении Джеймса грусть исчезла, и Сильфида ожила и засветилась - казалось, что она повзрослела, что в ней проснулась настоящая любовь.
Сцена смерти была сыграна на резком контрасте: детское, незамутненное веселье предыдущих эпизодов сменялось рыданием. Существо, рожденное для невинных игр и ничего, кроме них не знавшее, сталкивалось со смертью. В позах, в игре буквально читалось осознание того, что вот этот лес, это тепло, это пение птиц останется, и Джеймс останется, а она сейчас уйдет навсегда. Здесь наивная сказка поднималась до уровня шедевров романтизма. Я в этот момент вспомнил Нину из лермонтовского «Маскарада», ее реплику «Но я - я жить хочу».
И новый контраст - полная умиротворения поза в сцене вознесения, последний покой, обретенный в смерти.
Джеймс - Лопатин, замкнутый и нелюдимый в первом акте, во втором как будто оттаивал и становился даже наивным - так он провел обе сцены с Сильфидой и сцену с Мэдж.
Мэдж - Зиброва играла без капли гротеска - для определения ее героини больше бы подошло слово фурия, чем ведьма. Такой образ усиливал оттенок фаталистичности происходящего.
Гурн - Савин, кажется, вначале искренне хотел найти Джеймса, но потом без излишней рефлексии согласился на предложение Мэдж. Я же про себя в этот момент согласился с Ю.Слонимским, считавшим эту сцену лишней в балете и в свое время посоветовавшим Э. М. фон Розен купировать ее. Все-таки она бросает не очень уместный отрицательный блик на характер Гурна. Может быть, не стоило бы пропускать ее совсем, но как-то изменить эпизод с беретом Джеймса. Например, поставить его так, чтобы Мэдж выбрасывала берет еще до появления Гурна и потом отговаривала его только продолжать поиски (т. е. чтобы не было прямого обмана Эффи с его стороны).
О технической стороне писать особо нечего - все было станцовано на уровне, но выделить что-то в положительном или отрицательном плане не берусь. Разве что, Крысанова чуть пересуетилась в третьем соло в Па де сильфид. А в первом акте (хотя, это относится не к танцу, а к актерским накладкам), они с Лопатиным слишком долго разбирались с исчезновением Сильфиды в кресле.
Напоследок пожелание операторам прямых трансляций - не брать в пантомимных сценах такие близкие планы. Актерская игра в балете как правило рассчитана на восприятие на расстоянии (из зала), поэтому в близи она кажется утрированной.
П.С. Пользуясь поводом, предупреждаю, что если кто-то в комментариях к этой или какой-то другой записи начнет доказывать, что артистов нельзя оценить по записи - последует бан.
© А. С. Галкин.
Данный текст охраняется авторским правом. Его прямое или скрытое цитирование без указания имени автора запрещено.