Анналы несказываемых смыслов
«Стоики утверждают, что три (элемента) между собой сопряжены - обозначаемое (смысл), обозначающее (звуки) и объект… Две вещи телесны, именно звук и объект, одна - бестелесна, именно обозначаемая вещь, и это есть высказываемое»
...
«Есть некое означающее слово "Дион", которое равно слышат и греки, и варвары ; есть обозначаемый им и находящийся вне нас предмет, сам Дион; но греки воспринимают обозначаемое данным словом, как нечто "установившееся в нашем разуме", варвары же нет; само слово и обозначаемый им предмет телесны, а промежуточная рациональная структура, позволяющая объединить слово и предмет, - бестелесна; это и есть "лектон", с которым соотнесена сфера истинного и ложного»
Sextus Empiricus (200-250), VIII 12, ср. VII 38.
«Значением собственного имени является сам предмет, который мы обозначаем этим именем; представление, которое мы при этом имеем, полностью субъективно; между ними лежит смысл, который хотя и не столь субъективен, как представление, но все-таки не является и самим предметом. Следующее сравнение, пожалуй, подходит для того, чтобы прояснить эти отношения. Допустим, некто смотрит на Луну в телескоп. Саму Луну я сравню со значением; она является предметом наблюдения, которое опосредовано реальным образом, который образуется на линзах внутри телескопа, и образом на сетчатке глаза наблюдателя. Первый я приравниваю к смыслу, второй - к представлению или созерцанию. Конечно, образ в телескопе является односторонним и зависит от расположения телескопа; однако он все-таки объективен, ибо может служить нескольким наблюдателям. Во всяком случае его можно направить таким образом, что его одновременно будут использовать несколько наблюдателей. Однако образ Луны на сетчатке глаза у каждого будет свой»
…
«От значения и смысла некоторого знака следует отличать связанное с ним представление. Если значением знака является чувственно воспринимаемый предмет, то мое представление этого предмета есть внутренний образ, возникший из воспоминаний о чувственных впечатлениях и об актах моей внутренней или внешней деятельности»
Gottlob Frege, Über Sinn und Bedeutung. 1892
«Социальный психолог, чьи ценности не влияют на предмет и методы его исследования или язык описания, которым он пользуется - большая редкость. Генерируя знания о социальном взаимодействии, мы также сообщаем другим о своих личных ценностях. Тот, кто пользуется нашими знаниями, таким образом, получает двойственное послание: послание, которое бесстрастно описывает то, что есть, и послание, которое незаметно предписывает то, как оно должно быть»
…
«Понятия в нашей области редко бывают свободными от ценностной нагрузки, и большинство из них может быть заменено другими понятиями, несущими совсем другой ценностный багаж. Такие, связанные с терминологическими ярлыками искажения, переполняют литературу. Например, высокое самоуважение могло бы быть названо эготизмом; потребность в социальном одобрении можно перевести как потребность в социальной интеграции; когнитивную дифференциацию - как мелочный педантизм; творчество - как девиантность; внутренний контроль как эгоцентризм. Точно также, если бы наши ценности были иными, социальная конформность считалась бы солидарностью, изменение установок - когнитивной адаптацией и т.д.»
…
«Многие хотели бы поделиться своими ценностями с другими напрямую, не будучи связанными постоянными требованиями систематических доказательств. Для них ценностно-нагруженные понятия - компенсация консерватизма, обычно связанного с этими требованиями. Более продвинутый в карьере психолог может позволить себе больше. Тем не менее, обычно мы склонны рассматривать наши идеи не как личные искажения, имеющие пропагандистские последствия, а как отражение «основных истин»
Kenneth Gergen, Social Psychology as History. Journal of Personality and Social Psychology, Vol. 26, No. 2, 309-320. 1973
«В интеракционной психотерапии «процесс» объясняет смысл соотношения межличностных трансакций. Терапевт, ориентированный на процесс, занимается не только с вербальным содержанием выражений пациента, но и с «как» и «почему» этих выражений, это особенно важно, постольку «как» и «почему» объясняют некоторые аспекты отношения пациента к другим, с кем он взаимодействует. Таким образом, терапевт рассматривает метакоммуни-кационные аспекты сообщения: почему, имея отношения определенно го характера, пациент строит сообщение в это время, обращается к дан ному человеку, в данной манере? Рассмотрим, например, такую ситуа цию: во время лекции студент поднял руку и спросил: «Когда умер Фрейд?» Лектор ответил: «В 1938-м», имея в виду только ответ на задан ный вопрос. «Но, сэр, не произошло ли это в 1939-м?» - студент задал вопрос, ответ на который он знал заранее, по причинам иного характе ра, чем желание получить информацию. Мы можем предположить, что процесс взаимодей ствия заключался в том, что студент хотел продемонстрировать свои познания, или что он хотел унизить лектора, или выиграть у него. Не редко при установлении терапевтических групп понимание процесса осложняется; мы стремимся понять не только процесс, стоящий за про стым сообщением, но также процесс, стоящий за последовательностью сообщений, сделанных пациентом или несколькими пациентами. Что говорит нам эта последовательность об отношениях между одним паци ентом и другими членами группы, или между группами или альянсами участников, или между участниками и лидером, или, наконец, между группой в целом и ее главной задачей?»
…
«Метакоммуникацией считается сообщение о сообщении. Сравните, например: «Закрой окно!», «Вас не затруднит закрыть окно? Вы можете замерзнуть», «Мне холодно, пожалуйста, не закроете ли вы окно?», «Почему это окно открыто?» Каждое из этих Предложений содержит гораздо больше, чем простую просьбу или команду; каждое передает метакоммуникацию - сообщение о природе отношений между двумя взаимодействующими индивидами».
Irvin D. Yalom with Molyn Leszcz, «The Theory and Practice of Group Psychotherapy». 2005
Давайте опять поиграем в ролевую игру.
Рита и Джо, сыграйте, пожалуйста, для меня. Это начинается так: Рита, я хочу, чтобы вы вербально нападали на Джо, а Джо пусть реагирует так, как будто он чувствует себя плохо.
Рита: Ты пресмыкающееся! (Джо напрягается).
Я прерываю это и беру на якорь реакцию Джо. Я спрашиваю: "Знакомы ли тебе эти чувства, Джо? ( - Да).
Хорошо, какое сообщение вы получили?"
Джо: Она сердитая на меня.
Рита, намеревались ли вы дать ему знать, что вы на него сердитесь?
Рита: Черт побери, вы правы!
Итак, на этот раз посланное сообщение совпадает с полученным сообщением. Я говорю: "Хорошо. Я вас поздравляю. Вы общаетесь очень эффективно". Поскольку в данном случае полученное и отправленное сообщения совпадают, но не являются удовлетворительными, я должен внести вариации в нашу схему. Я могу определить "метасообщение", соответствуемое сообщению Риты, и достичь при этом большей гибкости.
Рита, что вам дает то, что вы можете дать ему знать, что вы на него злитесь? Чего вы стараетесь этим достигнуть?
Рита: Я хочу, чтобы он действительно слушал меня, обращал на меня внимание.
Хорошо. Что он будет делать для вас, если он будет обращать на вас внимание?
Рита: Тогда я буду знать, что он обо мне заботится. Хорошо. Итак, когда вы повышаете голос и начинаете кричать, этим вы говорите: "Проклятье, я здесь, потому что ты не обращаешь на меня внимание. Если мы находимся в таких отношениях, я хочу, чтобы ты обращал на меня внимание, потому что я хочу знать, что ты обо мне заботишься".
Итак, Джо, хотя вам может показаться это противоречивым, потому что вы находитесь сейчас в таком неприятном для вас состоянии, но она пытается сказать: "Продемонстрируй мне, пожалуйста, что ты ко мне внимателен, что ты обо мне заботишься, потому что для меня это очень важно". Заинтересованы ли вы в таком сообщении?
Джо: Да.
Рита, а вы готовы принять на себя обязательство передать такое сообщение, вы готовы, не так ли?
Рита: Да.
Richard Bandler, John Grinder. Reframing: Neuro-Linguistic Programming and the Transformation of Meaning. - Moab, Utah: Real People Press. 1982.