(no subject)
У меня есть некое интуитивное внутреннее мерило опастности места. Я не знаю, насколько оно верно, и нет ему никакого логичного объяснения. Во всех наших путешествиях оно засигнализировало мне лишь один раз - в столице Никарагуа, городе Манагуа.
Как центр, так и окраины Манагуа производят совершенно сюрреалистичное впечатление. В главном музее страны - огромном здании с остатками колонн - не хватает большей части крыши, но на двух нижних этажах все же стоят какие-то экспонаты и бродит даже сонный сторож, а на третьем этаже живет огромная, в несколько тысяч, колония летучих мышей. Напротив этого музея стоит другое здание - то ли мэрия, то ли парламент. Это даже не дом - это обугленные до черноты руины с зияющими на месте дверей и окон дырами. Посмотрев на него, можно подумать, что в стране до сих пор идет гражданская война. Война, впрочем, закончилась не так давно, в девяностых. К этому надо добавить характерные «шарящие» взгляды всех местных прохожих. И эта площадь - самая, в общем-то, приличная часть города.
Все это, конечно, создает определенный антураж, особенно для впечатлительных, и пока мы шли пешком в наш отель из центра на окраину, мне было немного не по себе.
Вместе с тем, это чувство было намного слабее того верного страха, который навевал на меня вечером район, где я жила студенткой в Киеве. Общежитие располагалось на перекрестке всех «главных путей»: на востоке от двух студенческих корпусов подрабатывали ночные девочки, на севере тусовалась компания наркоманов со шприцами, а прямо под корпусами, справа и слева было по фонарю, которые мирно делили между собой две кучки шпаны. Шпана регулярно останавливала студентов, помахивая ножиками, и отбирала скромные пожитки. Помнится, мы даже точно знали, во сколько они заходят на дежурство. Меня попытались остановить один раз: "Который-час-девушка!", нагловато выкрикнул невысокий парень в приплюснутой кепке, выскочив мне почти под ноги. Я так и не затормозила: прошла сквозь него быстрым шагом, рявкнув: «Часов нет!». Этим все и закончилось.
Упирался этот веселый район в так называемый парк. Названия "парка" я не помню, но помню, что переходил он в густой лес, и упоминался исключительно в контексте криминальных хроник. Хотя бы раз в несколько месяцев по комнатам общежития ходили и спрашивали, у кого пропала соседка, чтобы позвать на опознание. Эти вопросы на ночь оставляли чувство более тревожное, чем ходившие по общежитию записи японских фильмов ужасов и странноватого хентая.
Как центр, так и окраины Манагуа производят совершенно сюрреалистичное впечатление. В главном музее страны - огромном здании с остатками колонн - не хватает большей части крыши, но на двух нижних этажах все же стоят какие-то экспонаты и бродит даже сонный сторож, а на третьем этаже живет огромная, в несколько тысяч, колония летучих мышей. Напротив этого музея стоит другое здание - то ли мэрия, то ли парламент. Это даже не дом - это обугленные до черноты руины с зияющими на месте дверей и окон дырами. Посмотрев на него, можно подумать, что в стране до сих пор идет гражданская война. Война, впрочем, закончилась не так давно, в девяностых. К этому надо добавить характерные «шарящие» взгляды всех местных прохожих. И эта площадь - самая, в общем-то, приличная часть города.
Все это, конечно, создает определенный антураж, особенно для впечатлительных, и пока мы шли пешком в наш отель из центра на окраину, мне было немного не по себе.
Вместе с тем, это чувство было намного слабее того верного страха, который навевал на меня вечером район, где я жила студенткой в Киеве. Общежитие располагалось на перекрестке всех «главных путей»: на востоке от двух студенческих корпусов подрабатывали ночные девочки, на севере тусовалась компания наркоманов со шприцами, а прямо под корпусами, справа и слева было по фонарю, которые мирно делили между собой две кучки шпаны. Шпана регулярно останавливала студентов, помахивая ножиками, и отбирала скромные пожитки. Помнится, мы даже точно знали, во сколько они заходят на дежурство. Меня попытались остановить один раз: "Который-час-девушка!", нагловато выкрикнул невысокий парень в приплюснутой кепке, выскочив мне почти под ноги. Я так и не затормозила: прошла сквозь него быстрым шагом, рявкнув: «Часов нет!». Этим все и закончилось.
Упирался этот веселый район в так называемый парк. Названия "парка" я не помню, но помню, что переходил он в густой лес, и упоминался исключительно в контексте криминальных хроник. Хотя бы раз в несколько месяцев по комнатам общежития ходили и спрашивали, у кого пропала соседка, чтобы позвать на опознание. Эти вопросы на ночь оставляли чувство более тревожное, чем ходившие по общежитию записи японских фильмов ужасов и странноватого хентая.