"Немецкий Реквием" Брамса - Шлепфера. Отражения Смерти.
Дамы и господа!
Отзвучал в зале Тель-Авивской оперы "Немецкий Реквием" Иоганнеса Брамса. Продемонстрировали своё искусство танцоры балета Дюссельдорфа и хореограф Мартин Шлепфер. Что же мы увидели, услышали, почувствовали? Попытаемся разобраться.
"Немецкий Реквием" Иоганнес Брамс писал долго. Очень долго.
От замысла, возникшего после смерти Шумана в 1856-ом году, до написания последней части в мае 1868-го прошло 12 лет. Композитор возвращался к партитуре, переделывал, дополнял. В результате - первый триумф Брамса, самое значительное его сочинение. Даже слова он взял не из канонической заупокойной мессы, а составил сам из текстов Нового Завета в переводе на немецкий Мартина Лютера.
Семь частей, семь откровений.
150 лет без малого прошло со времени первого исполнения. Хореограф Мартин Шлепфер добавил к голосу и музыке движение.
Попытка оказалась удачной.
40 человек на сцене. Но зримо их значительно больше. Сосчитать невозможно. Танцоры отражаются в зеркальном полупрозрачном заднике, в отполированном полу и даже в потолке. Отражения дают ощущение бесконечности, подхватывают и разносят каждое движение. Усиливают его, показывая со всех сторон.
Строгая и возвышенная музыка Брамса. Синхронный, а временами и диссонансный танец. Немного угловатые движения. Нет никаких нежностей, заигрываний, эльфов, сильфид, пастушек...
Речь идёт о Смерти, одном из самых значительных человеческих таинств. Босые ноги танцоров жёстко бьют в сценический пол. Для Мартина Шлепфера важен "полный контакт". Удар плоти о безжизненную основу не только звучен. Он передаёт ощущение реальной физической боли.
Пуанты появляются один раз в 5-ой части, самой нежной и пронзительной. Вернее, не пуанты, а один пуант на правой ноге балерины. Вторая нога остаётся босой. Этот дисбаланс изящно и точно подчёркивает ощущение неустойчивости, хрупкости, мимолётности бытия.
Массовые сцены временами напоминают средневековые мистерии. Хаос движений. Pas de deux, Pas de trois, группы. Мечущиеся "вертикали" танцоров.
Но сколько бы их ни было, каждый остаётся сам по себе.
Смерть дело одинокое. Кто бы ни был рядом, ты всё равно останешься один в последнем танце между небом и землёй.
Одиночество персонажей Шлепфер временами подчёркивает неспешностью их движений. Танец скульптурен. Но иногда движение взрывается отчанием. Танцоры взвиваются в строгих своих вертикалях, вскидывают ноги, бешенно вращают руками. Мельницы смерти.
Рубикон расположен у полупрозрачного задника. Тени появляются из мрака, обретая человеческие черты, и в нём же растворяются.
Сцена освещена четырьмя гигантскими цилиндрами, по два с каждой стороны. Они то поднимаются, то опускаются. Изменившийся угол освещения создаёт новые отражения, новые тени.
Последние минуты балета. Танцоры больше не обращены к залу. Мы видим их застывшие спины. Темнеет, и музыка Брамса звучит строже, торжественней.
Эфемерные герои спектакля уходят не оглядываясь в свои отражения, ожидающие в царстве теней.
Балет своим изяществом и строгостью линий напоминает гравюры старых мастеров.
Он не получился тёмным и мрачным. Скорее светлым, под стать музыке Брамса, полной утешения, любви и надежды.
И очень, очень печальным.
Реквием не может быть весёлым, дамы и господа.