«Здесь нет никакого домысла…» Дело майора Брусина. Часть-1.
Вышел сборник статей брянских краеведов новый.
Публикую оттуда одну статью.
«Здесь нет никакого домысла…» Дело майора Брусина//Брянский краевед. Сборник статей. Выпуск 3 (11), Брянск, 2022
Довольно редко исследователю биографий репрессированных военнослужащих выпадает возможность рассмотреть одно и то же дело, имея возможность сравнивать данные из нескольких источников. Чаще всего сведения для таких биографических очерков берутся из данных Книг Памяти, где указываются основные вехи уголовного дела: даты ареста, осуждения, реабилитации. Реже удается ознакомиться с самим архивным уголовно-следственным делом, поскольку для такого ознакомления нужно узнать в каком архиве находится искомое дело, а затем приехать в нужный архив для работы. И уж в совсем единичных случаях репрессированные военнослужащие оставляют воспоминания о том, как им пришлось пережить следствие, суд и последующее отбытие наказания. В том деле, о котором мы поведем речь, все совпало. Опорные биографические данные позволили установить место хранения архивного уголовного дела, а отличная память героя и бережное хранение его мемуаров родственниками позволили нам посмотреть на всю ситуацию глазами главного героя.
Однако, пора нам его представить: Александр Алексеевич Брусин, на момент ареста 1 сентября 1937 года, командир 2-го полка бронепоездов, дислоцированного в городе Брянске, начальник брянского гарнизона.
Сразу охарактеризуем два основных источника по делу Брусина. На хранении в Архиве Управления ФСБ по Брянской области хранится архивно-уголовное дело за №П-3617. А в 1988 году в московский архив общества «Мемориал» супруга Брусина Руфина Алексеевна принесла машинописный текст воспоминаний Александра Алексеевича «Дело. Начато в 1937 г.», написанный, судя по рукописной пометке в 1959 году. «Все, что здесь записано - всё правда… Здесь нет никакого домысла» - так предваряет свои мемуары Брусин, а так это или нет мы попробуем проверить сравнив его воспоминания с документами уголовного дела.
Также нами использовались сведения из хранящихся в Российском государственном военном архиве (РГВА) протоколов заседаний Центральной Комиссии при Управлении по Начальствующему составу Красной Армии, по разбору жалоб начальствующего состава уволенного в 1937/1938 гг. Кроме того, использовались данные из учетно-послужной карточки Брусина А.А., хранящейся в Центральном архиве министерства обороны (ЦАМО) в Подольске.
Александр Алексеевич Брусин родился в Нижнем Новгороде 22 августа 1898 года. Окончил 5 классов реального училища. После революции служил в боевом летучем отряде при Нижегородской ЧК. С 1918 года в РККА, с февраля 1919 года служил на бронепоезде №17. С октября 1923 года слушатель высших артиллерийских курсов в Москве. (1) Далее в учетно-послужной карточке значится служба командиром артдивизиона с 1927 года, но благодаря мемуарам советского военачальника Ивана Васильевича Болдина мы можем внести в описание этого периода службы А.А.Брусина некоторые уточнения. Согласно воспоминаний Болдина, в 1924 году он командовал Московским отдельным стрелковым полком. И в один из дней ему представился прибывший на службу командир:
«У него красивые черты лица. Одет во френч с четырьмя большими карманами. Портупея плотно облегает грудь. Вошел тихо, как-то незаметно. Доложил:
- Брусин Александр Алексеевич. Прибыл на должность командира батареи.
- Специальное артиллерийское образование имеете?
- Да. Окончил высшую артиллерийскую школу. Отделение бронепоездов.
Узкая специальность Брусина меня смутила. Я прямо сказал:
- Полк наш стрелковый. Бронепоездов в нем нет. Нам нужен командир батареи Так что с лошадьми придется дело иметь.
Брусин промолчал. Но что делать? Ведь он не виноват в том, что назначен к нам. Поживем - увидим. Может, сумеет командовать обыкновенной батареей.
- Приступайте к работе, товарищ Брусин,- сказал я, подавая ему на прощание руку.- Будет трудно - заходите, посоветуемся». (2)
Болдин прекрасно отзывается в дальнейшем в своих мемуарах о Брусине. Называет его «превосходным организатором, хорошим знатоком артиллерии, чутким товарищем». Отмечает его «кипучую энергию и неуемную инициативу». А в 1925 году Брусин участвовал в параде на Красной площади и Болдин так описывал этот момент: «Помню, как тепло встретили москвичи наше появление. Когда на площадь въехала батарея, раздался гром аплодисментов. Впереди на резвом скакуне гарцевал Брусин. За ним - командиры и красноармейцы батареи. У всех до блеска начищены сапоги, шинели ладно сидят на богатырских фигурах». (3)
Далее, как мы помним в учетно-послужной карточке Брусина значится должность командира артдивизиона, а с мая 1931 года он стал помощником командира полка 3-й механизированной бригады в Москве. Ровно через год Брусин был переведен в Управление механизации и моторизации РККА на должность помощника начальника сектора. Проработав здесь почти три года майор Брусин в январе 1935 года был назначен командиром отдельного полка бронепоездов, дислоцировавшегося в городе Брянске. (4)
Город Брянск на 1937 год являлся неформальной столицей советских бронепоездов. В районе станции Брянск-I (Мамоново поле) располагались квартиры 2-го полка бронепоездов, который включал в себя 4 дивизиона бронепоездов, учебный бронепоезд и батарею мотодрезин. А рядом с Брянском, в Орджоникидзеграде, на заводе «Красный Профинтерн» находилось единственное в стране производство на котором строились советские бронепоезда с программой 5-6 единиц в год. Ремонт бронепоездов, их модернизация, а также изготовление опытных образцов и разработка различной технической документации производились рембазой-складом №60 ГАБТУ РККА в городе Брянске. Ремонт железнодорожной части бронепаровозов (собственно паровоза) и бронеплощадок (ходовой части) производился в специально выделенном только для этой цели депо здесь же в Брянске. 2-й полк бронепоездов в 1937 году имел подчинение БВО (Белорусский военный округ). (5)
Как известно, в мае-июне 1937 года были проведены аресты, молниеносно завершено следствие и состоялся суд по делу об «антисоветской троцкистской военной организации» или «военно-политическом заговоре». Были судом признаны «врагами народа» и расстреляны Маршал Тухачевский, командармы 1-го ранга Якир и Уборевич, командарм 2-го ранга Корк, комкоры Эйдеман, Путна, Фельдман и Примаков.
Дело о «заговоре военных» дало начало полномасштабному преследованию военнослужащих по всей стране. Не стал исключением и брянский гарнизон. Проведенные проверки боеготовности части весной 1937 года зафиксировали ряд недостатков. В любое другое время это была бы совершенно ординарная ситуация. Но летом 1937 года, все недостатки рассматривались через призму «вредительской деятельности» и возможного участия фигурантов в заговоре.
В материалы уголовного дела Брусина попали несколько протоколов партийных собраний парторганизации 2-го полка бронепоездов. Установка была понятной: топили командира полка Брусина. Именно он должен был стать крайним за недостатки в боеготовности полка. Поэтому главным вопросом собрания был такой «О причинах допущения боевой техники до состояния небоеспособности».
Майор Брусин сам сделал доклад по данному вопросу и попытался оправдаться тем, что «случаи вредительского ремонта стали результатом нашей близорукости». И надо сказать, что подчиненные Брусина на этом первом собрании в чем-то поддержали своего командира, поскольку большинство выступлений касалось недостатков предыдущего командования полка:
- Очковтирательство у нас, безусловно, практиковалось, особенно во время Чернова и по наследству перешло к нам. (Крохин)
- Виноват бывший начальник железнодорожного довольствия Тихонов - он сейчас сидит в тюрьме. (Шлеев)
- Наше прошлое руководство (Коннов, Рулев) относились к работе спустя рукава. Рулев - Макаренко: «Что ты такое ничтожество. Я могу испортить тебе службу», когда тот не принес этажерку на квартиру Рулеву. (Берлин)
Однако, полностью выйти из-под удара командиру полка не удалось. Выступление интенданта 3-го ранга, помощника командира полка по хозяйственно-технической части Сыропятова Михаила Никифоровича касалось именно его непосредственного командира - майора Брусина: «Товарищ Брусин как единоначальник работал однобоко, политработу ведь он не любит. Семейственность в работе у нас была сверху донизу». (6)
Через небольшой промежуток времени, 9 июня 1937 года, состоялось следующее партийное собрание. На нем уже была назначена целая группа военнослужащих полка, виновных в утрате им боеспособности. Помимо Брусина виновными были назначены тот самый Сыропятов, критиковавший Брусина на первом собрании и еще один военнослужащий - воентехник 1 ранга, начальник артиллерийских мастерских полка (по другой формулировке - начальник боепитания полка) Серебряков Михаил Петрович.
- Семейственность в полку исстари заведена. Примеры: сожительство С-ич и Сыропятова. С-ич его делопроизводительница. Она запутала учет, она причастна к подделке документов, кричит на командиров, а Сыропятов покрывает ее. У Брусина отчуждение от партбюро налицо. В результате целый ряд диктаторских поступков, например, капитан назначается, чтобы выгонять детей из клуба во время кино. (Соломенцев)
- Достаточно Сыропятову повысить голос, как Брусин понижает свой (Шестюк)
- Сыропятов давно творит безобразия. Футболистов заставляли играть насильно, отправлял после игры на гауптвахту. (Алексеев)
- Командование полка Серебряков считает слабым, и все свое время проводит на гулянках с девушками. (Политрук Жив) (7)
Очевидно, что на этом этапе к работе против Брусина уже подключился НКВД и 28 июня 1937 года майор Брусин был снят с должности командира полка и уволен из РККА в запас. (8)
Логичным продолжением ситуации стал разбор личного дела Брусина на партсобрании полка 10 июля 1937 года. На повестке дня был один вопрос - исключение из членов ВКП(б) Брусина Александра Алексеевича. Бывшему командиру, уже уволенному из армии припомнили и другие грехи:
- Нити идут от снятого руководства Красного Профинтерна. (Токарев)
Кроме связи с опальным руководством бежицкого завода Брусина обвиняли в том, что он отвлекал личный состав полка на строительство дороги, тем самым отрывая его от боевой подготовки. В своем выступлении на этом собрании Брусин делает слабую попытку оправдаться: «Приказ о снятии меня - верный. Связь личная с руководителями в Бежице у меня была в 35 и 36 гг. был на квартире, но со Штейном (директором завода «Красный Профинтерн» - прим.авт.) мало говорил… Мы через плохую дорогу (на ремонт отрывалось до 200 человек) были месяцами оторваны от боевой части».
Однако, итог собранию подвело выступление коммуниста Просовецкого: «Партсобрание явно выявило, что Брусин случайный человек в партии».
В результате голосования бывший командир полка был исключен из членов ВКП(б). (9)
Здесь мы вынуждены констатировать небольшую лакуну в нашем исследовании, возникшую из-за противоречия в датах. Дело в том, что Постановление об избрании меры пресечения Брусину датировано 7 июля 1937 года, а обыск и арест согласно последующим документам состоялись только 31 августа этого же года. С чем связана полуторамесячная пауза в деле бывшего командира полка еще предстоит выяснить.
Тем не менее, в любом случае за то, что «будучи командиром полка к своим служебным обязанностям относился преступно-халатно, в результате чего материальную часть полка довел до небоеспособного состояния, отсюда и полк в целом стал небоеспособным, за что отстранен от должности» уполномоченный Особого отдела НКВД Ханкевич постановил привлечь Брусина как обвиняемого с содержанием под стражей в тюрьме Брянска. (10)
А 30 августа был произведен арест Брусина и обыск в его жилище. Во время обыска были изъяты: автобиография, фотокарточки, переписка разная, один фотоаппарат, сабля с футляром, шашка без футляра, три кобуры, три ремня к кобурам, 1 седло с 4 подсумками. (11) Брусин в своих мемуарах вспоминает, что предполагая, после увольнения из армии высокую вероятность скорого обыска и ареста, он сжег некоторые книги, а также документы и карты, касающиеся военных игр. Также была сожжена и оказавшаяся между страниц одной старой книги фотокарточка Троцкого. (12)
После обыска бывший командир полка и начальник брянского гарнизона был препровожден в брянскую тюрьму. Путешествие это ярко описано в мемуарах Брусина:
- Смотри-ка! Военного ведут! - сказал один мальчишка другому, подталкивая его локтем. Оба с изумлением посмотрели на меня, а затем повернулись и пошли вслед за нами, шепотом делясь впечатлениями.
Меня вели два милиционера. Я был в военном обмундировании, но со срезанными петлицами и без пояса. Гимнастерка была заправлена в брюки, а на голове фуражка без звездочки. Мы шли некоторое время молча. Наконец один из милиционеров сказал, обращаясь к мальчишкам:
- Ну, что вы уставились? Чему удивляетесь? Тут удивляться нечему - ведь вы в СССР живете!
Мальчишки перестали шептаться и постепенно начали отставать и еще долго смотрели нам вслед». (13)
С самого начала сентября началась серия допросов Брусина, а также Сыропятова и Серебрякова, которые также были арестованы.
Мемуары Брусина содержат очень ценный краеведческий материал. Мы узнаем из них, как технически осуществлялся процесс допросов в Брянском городском отделе НКВД. Арестованных перемещали из брянской тюрьмы в Горотдел НКВД - это здание сегодня занимается Администрацией Советского района города Брянска и находится по адресу: г.Брянск, улица Карла Маркса, 10. После допросов арестованных не возвращали в тюрьму, а либо оставляли в цокольном этаже здания НКВД, либо (если количество допрашиваемых было значительным) переправляли в клуб НКВД, находившийся неподалеку - на том месте, где сейчас мы видим здание Брянской областной Думы.
«Из клуба обреченных провожали через улицу сквозь строй - стояли две шеренги милиционеров лицом друг к другу, и между этими шеренгами вели людей поодиночке и только после того как предыдущий уже вошел во двор НКВД». (14)
Почти каждый день от 8 до 19 сентября проводились допросы по делу Брусина, Сыропятова и Серебрякова. Конечно, в своих мемуарах бывший командир полка бронепоездов останавливается на «технологии» производства допросов в Брянском НКВД образца осени 1937 года:
«При допросах разбивали нервы - задача состояла в том, чтобы убить в человеке какую-либо сопротивляемость, а это достигалось невероятной руганью, оскорблениями, «стойками», или «сидениями», т.е. стоять до тех пор без шевеления, пока ноги не распухнут, или сидеть не вставая помногу часов. Лишением сна - мне пришлось не спать подряд тринадцать суток - из них, конечно, наибольшее число часов на допросах, а оставшиеся на «отдыхе» от допроса, когда милиционер, стоявший рядом, не давал закрыть глаза. Во время многосуточного пребывания на допросе - пища составляла 400 грамм черного хлеба в сутки и больше ничего…Впрочем от допросов ум заходил за разум - было уже не до еды…Допросы настолько изводили человека, что в качестве приманки за твою подпись на состряпанном ими документе предлагалось отправление в тюрьму. Ибо по сравнению с нахождением в НКВД - тюрьма казалась раем». (15)
Неудивительно, что обвиняемые после таких «допросов» начинали давать показания нужные «следователям».
Дело Брусина вел младший лейтенант госбезопасности Ханкевич. Совсем недавно он был оперуполномоченным при 2-ом полку бронепоездов и Брусин отмечал в своих мемуарах, что хамящий и тыкающий ему Ханкевич «давно ли, будучи в полку, был вежлив и предупредителен». (16) Первые три дня допросов (по воспоминаниям Брусина) ушли на составление «доклада» о состоянии дел в полку. Но документы, выходившие из-под пера Брусина, не устраивали Ханкевича. Он разорвал очередной доклад и похабно матерясь выкрикнул:
- Ну, хватит! Это нам не нужно! Пиши сейчас о том, когда ты начал заниматься вредительством, кто тебя завербовал и кого ты завербовал? (17)
Александр Брусин вначале пытался убедить следствие, что он всего лишь выполнял вредительские указания своих командиров:
- Комбриг Рулев (начальник автобронетанковых войск Белорусского военного округа - прим.авт.) деморализовал командный и начальствующий состав. Говорил, что бронепоезда в будущей войне какого-либо серьезного значения играть не будут;
- Во время приезда в полк Уборевича (командующего войсками Белорусского военного округа - прим.авт.) все, что нужно было полку по части боевого обеспечения было отказано, а разрешено только построить клуб;
- Была вина и АБТУ РККА. Срыв по поставкам матчасти для полка проходил по линии АБТУ РККА, по линии Ольшанского (заместителя начальника автобронетанкового управления Красной армии - АБТУ РККА - прим.авт.). (18)
Затем бывший командир стал признавать, что был недостаточно требователен к своим подчиненным, которые своими действиями и подрывали боеспособность полка:
- Согласен с оценкой «виновен» - слепо доверял Сыропятову и Серебрякову, а они, пользуясь доверием, творили грязные дела;
- Косарев, командир батальона бронедрезин проводил линию: «Бей, ломай машины - дадут новые!»;
- Шестюк (помполит полка), Цирулик (начштаба) и командир учебного дивизиона Токарев - прямые пособники.
И, наконец, Брусин стал признавать и собственную вину, но только в халатности, но не в «вредительстве»:
- Признаю себя виновным в халатности, мало контролировал подчиненных. (19)
В результате, после признания вины Брусина наконец-то перевели из распоряжения НКВД обратно в тюрьму. Приблизительно в то же время признали себя виновными и проходящие с Брусиным по одному делу Серебряков и Сыропятов. При этом Серебряков отмечалв своем «признании»: «никто меня не вербовал, считаю себя виновным в том, что принимал и исполнял вредительские установки Брусина и Сыропятова». (20)
Приблизительно на месяц следователи оставили в покое Брусина, а в конце октября были проведены следующие следственные действия. Это был ряд очных ставок. 26 октября между Сыропятовым и Серебряковым, 27 октября очные ставки Брусина с командирами полка Берлиным, Цурбаном, Токаревым, Просовецким. Последний на очной ставке обвинял Брусина в том, что тот «тащил из полка все что мог, использовал красноармейцев для личных целей, заставлял носить дрова, вел развратный образ жизни, сожительствовал с женами командиров». (21) Начало одной из очных ставок, с командиром учебного дивизиона Токаревым, Брусин описывает в своих мемуарах так: «Т.подчеркнуто негодующе посмотрел на меня, сел на стул и сказал:
- Вот он…, вредителем оказался! А мы то сначала верили ему!
И он сжав кулаки сделал движение, которым хотел показать, что сейчас встанет со стула и ударит меня». (22)
окончание - здесь
Александр Алексеевич Брусин
2022 год. Здание администрации Советского района города Брянска. На момент описываемых в статье событий в этой здании располагался Брянский Горотдел НКВД.
Публикую оттуда одну статью.
«Здесь нет никакого домысла…» Дело майора Брусина//Брянский краевед. Сборник статей. Выпуск 3 (11), Брянск, 2022
Довольно редко исследователю биографий репрессированных военнослужащих выпадает возможность рассмотреть одно и то же дело, имея возможность сравнивать данные из нескольких источников. Чаще всего сведения для таких биографических очерков берутся из данных Книг Памяти, где указываются основные вехи уголовного дела: даты ареста, осуждения, реабилитации. Реже удается ознакомиться с самим архивным уголовно-следственным делом, поскольку для такого ознакомления нужно узнать в каком архиве находится искомое дело, а затем приехать в нужный архив для работы. И уж в совсем единичных случаях репрессированные военнослужащие оставляют воспоминания о том, как им пришлось пережить следствие, суд и последующее отбытие наказания. В том деле, о котором мы поведем речь, все совпало. Опорные биографические данные позволили установить место хранения архивного уголовного дела, а отличная память героя и бережное хранение его мемуаров родственниками позволили нам посмотреть на всю ситуацию глазами главного героя.
Однако, пора нам его представить: Александр Алексеевич Брусин, на момент ареста 1 сентября 1937 года, командир 2-го полка бронепоездов, дислоцированного в городе Брянске, начальник брянского гарнизона.
Сразу охарактеризуем два основных источника по делу Брусина. На хранении в Архиве Управления ФСБ по Брянской области хранится архивно-уголовное дело за №П-3617. А в 1988 году в московский архив общества «Мемориал» супруга Брусина Руфина Алексеевна принесла машинописный текст воспоминаний Александра Алексеевича «Дело. Начато в 1937 г.», написанный, судя по рукописной пометке в 1959 году. «Все, что здесь записано - всё правда… Здесь нет никакого домысла» - так предваряет свои мемуары Брусин, а так это или нет мы попробуем проверить сравнив его воспоминания с документами уголовного дела.
Также нами использовались сведения из хранящихся в Российском государственном военном архиве (РГВА) протоколов заседаний Центральной Комиссии при Управлении по Начальствующему составу Красной Армии, по разбору жалоб начальствующего состава уволенного в 1937/1938 гг. Кроме того, использовались данные из учетно-послужной карточки Брусина А.А., хранящейся в Центральном архиве министерства обороны (ЦАМО) в Подольске.
Александр Алексеевич Брусин родился в Нижнем Новгороде 22 августа 1898 года. Окончил 5 классов реального училища. После революции служил в боевом летучем отряде при Нижегородской ЧК. С 1918 года в РККА, с февраля 1919 года служил на бронепоезде №17. С октября 1923 года слушатель высших артиллерийских курсов в Москве. (1) Далее в учетно-послужной карточке значится служба командиром артдивизиона с 1927 года, но благодаря мемуарам советского военачальника Ивана Васильевича Болдина мы можем внести в описание этого периода службы А.А.Брусина некоторые уточнения. Согласно воспоминаний Болдина, в 1924 году он командовал Московским отдельным стрелковым полком. И в один из дней ему представился прибывший на службу командир:
«У него красивые черты лица. Одет во френч с четырьмя большими карманами. Портупея плотно облегает грудь. Вошел тихо, как-то незаметно. Доложил:
- Брусин Александр Алексеевич. Прибыл на должность командира батареи.
- Специальное артиллерийское образование имеете?
- Да. Окончил высшую артиллерийскую школу. Отделение бронепоездов.
Узкая специальность Брусина меня смутила. Я прямо сказал:
- Полк наш стрелковый. Бронепоездов в нем нет. Нам нужен командир батареи Так что с лошадьми придется дело иметь.
Брусин промолчал. Но что делать? Ведь он не виноват в том, что назначен к нам. Поживем - увидим. Может, сумеет командовать обыкновенной батареей.
- Приступайте к работе, товарищ Брусин,- сказал я, подавая ему на прощание руку.- Будет трудно - заходите, посоветуемся». (2)
Болдин прекрасно отзывается в дальнейшем в своих мемуарах о Брусине. Называет его «превосходным организатором, хорошим знатоком артиллерии, чутким товарищем». Отмечает его «кипучую энергию и неуемную инициативу». А в 1925 году Брусин участвовал в параде на Красной площади и Болдин так описывал этот момент: «Помню, как тепло встретили москвичи наше появление. Когда на площадь въехала батарея, раздался гром аплодисментов. Впереди на резвом скакуне гарцевал Брусин. За ним - командиры и красноармейцы батареи. У всех до блеска начищены сапоги, шинели ладно сидят на богатырских фигурах». (3)
Далее, как мы помним в учетно-послужной карточке Брусина значится должность командира артдивизиона, а с мая 1931 года он стал помощником командира полка 3-й механизированной бригады в Москве. Ровно через год Брусин был переведен в Управление механизации и моторизации РККА на должность помощника начальника сектора. Проработав здесь почти три года майор Брусин в январе 1935 года был назначен командиром отдельного полка бронепоездов, дислоцировавшегося в городе Брянске. (4)
Город Брянск на 1937 год являлся неформальной столицей советских бронепоездов. В районе станции Брянск-I (Мамоново поле) располагались квартиры 2-го полка бронепоездов, который включал в себя 4 дивизиона бронепоездов, учебный бронепоезд и батарею мотодрезин. А рядом с Брянском, в Орджоникидзеграде, на заводе «Красный Профинтерн» находилось единственное в стране производство на котором строились советские бронепоезда с программой 5-6 единиц в год. Ремонт бронепоездов, их модернизация, а также изготовление опытных образцов и разработка различной технической документации производились рембазой-складом №60 ГАБТУ РККА в городе Брянске. Ремонт железнодорожной части бронепаровозов (собственно паровоза) и бронеплощадок (ходовой части) производился в специально выделенном только для этой цели депо здесь же в Брянске. 2-й полк бронепоездов в 1937 году имел подчинение БВО (Белорусский военный округ). (5)
Как известно, в мае-июне 1937 года были проведены аресты, молниеносно завершено следствие и состоялся суд по делу об «антисоветской троцкистской военной организации» или «военно-политическом заговоре». Были судом признаны «врагами народа» и расстреляны Маршал Тухачевский, командармы 1-го ранга Якир и Уборевич, командарм 2-го ранга Корк, комкоры Эйдеман, Путна, Фельдман и Примаков.
Дело о «заговоре военных» дало начало полномасштабному преследованию военнослужащих по всей стране. Не стал исключением и брянский гарнизон. Проведенные проверки боеготовности части весной 1937 года зафиксировали ряд недостатков. В любое другое время это была бы совершенно ординарная ситуация. Но летом 1937 года, все недостатки рассматривались через призму «вредительской деятельности» и возможного участия фигурантов в заговоре.
В материалы уголовного дела Брусина попали несколько протоколов партийных собраний парторганизации 2-го полка бронепоездов. Установка была понятной: топили командира полка Брусина. Именно он должен был стать крайним за недостатки в боеготовности полка. Поэтому главным вопросом собрания был такой «О причинах допущения боевой техники до состояния небоеспособности».
Майор Брусин сам сделал доклад по данному вопросу и попытался оправдаться тем, что «случаи вредительского ремонта стали результатом нашей близорукости». И надо сказать, что подчиненные Брусина на этом первом собрании в чем-то поддержали своего командира, поскольку большинство выступлений касалось недостатков предыдущего командования полка:
- Очковтирательство у нас, безусловно, практиковалось, особенно во время Чернова и по наследству перешло к нам. (Крохин)
- Виноват бывший начальник железнодорожного довольствия Тихонов - он сейчас сидит в тюрьме. (Шлеев)
- Наше прошлое руководство (Коннов, Рулев) относились к работе спустя рукава. Рулев - Макаренко: «Что ты такое ничтожество. Я могу испортить тебе службу», когда тот не принес этажерку на квартиру Рулеву. (Берлин)
Однако, полностью выйти из-под удара командиру полка не удалось. Выступление интенданта 3-го ранга, помощника командира полка по хозяйственно-технической части Сыропятова Михаила Никифоровича касалось именно его непосредственного командира - майора Брусина: «Товарищ Брусин как единоначальник работал однобоко, политработу ведь он не любит. Семейственность в работе у нас была сверху донизу». (6)
Через небольшой промежуток времени, 9 июня 1937 года, состоялось следующее партийное собрание. На нем уже была назначена целая группа военнослужащих полка, виновных в утрате им боеспособности. Помимо Брусина виновными были назначены тот самый Сыропятов, критиковавший Брусина на первом собрании и еще один военнослужащий - воентехник 1 ранга, начальник артиллерийских мастерских полка (по другой формулировке - начальник боепитания полка) Серебряков Михаил Петрович.
- Семейственность в полку исстари заведена. Примеры: сожительство С-ич и Сыропятова. С-ич его делопроизводительница. Она запутала учет, она причастна к подделке документов, кричит на командиров, а Сыропятов покрывает ее. У Брусина отчуждение от партбюро налицо. В результате целый ряд диктаторских поступков, например, капитан назначается, чтобы выгонять детей из клуба во время кино. (Соломенцев)
- Достаточно Сыропятову повысить голос, как Брусин понижает свой (Шестюк)
- Сыропятов давно творит безобразия. Футболистов заставляли играть насильно, отправлял после игры на гауптвахту. (Алексеев)
- Командование полка Серебряков считает слабым, и все свое время проводит на гулянках с девушками. (Политрук Жив) (7)
Очевидно, что на этом этапе к работе против Брусина уже подключился НКВД и 28 июня 1937 года майор Брусин был снят с должности командира полка и уволен из РККА в запас. (8)
Логичным продолжением ситуации стал разбор личного дела Брусина на партсобрании полка 10 июля 1937 года. На повестке дня был один вопрос - исключение из членов ВКП(б) Брусина Александра Алексеевича. Бывшему командиру, уже уволенному из армии припомнили и другие грехи:
- Нити идут от снятого руководства Красного Профинтерна. (Токарев)
Кроме связи с опальным руководством бежицкого завода Брусина обвиняли в том, что он отвлекал личный состав полка на строительство дороги, тем самым отрывая его от боевой подготовки. В своем выступлении на этом собрании Брусин делает слабую попытку оправдаться: «Приказ о снятии меня - верный. Связь личная с руководителями в Бежице у меня была в 35 и 36 гг. был на квартире, но со Штейном (директором завода «Красный Профинтерн» - прим.авт.) мало говорил… Мы через плохую дорогу (на ремонт отрывалось до 200 человек) были месяцами оторваны от боевой части».
Однако, итог собранию подвело выступление коммуниста Просовецкого: «Партсобрание явно выявило, что Брусин случайный человек в партии».
В результате голосования бывший командир полка был исключен из членов ВКП(б). (9)
Здесь мы вынуждены констатировать небольшую лакуну в нашем исследовании, возникшую из-за противоречия в датах. Дело в том, что Постановление об избрании меры пресечения Брусину датировано 7 июля 1937 года, а обыск и арест согласно последующим документам состоялись только 31 августа этого же года. С чем связана полуторамесячная пауза в деле бывшего командира полка еще предстоит выяснить.
Тем не менее, в любом случае за то, что «будучи командиром полка к своим служебным обязанностям относился преступно-халатно, в результате чего материальную часть полка довел до небоеспособного состояния, отсюда и полк в целом стал небоеспособным, за что отстранен от должности» уполномоченный Особого отдела НКВД Ханкевич постановил привлечь Брусина как обвиняемого с содержанием под стражей в тюрьме Брянска. (10)
А 30 августа был произведен арест Брусина и обыск в его жилище. Во время обыска были изъяты: автобиография, фотокарточки, переписка разная, один фотоаппарат, сабля с футляром, шашка без футляра, три кобуры, три ремня к кобурам, 1 седло с 4 подсумками. (11) Брусин в своих мемуарах вспоминает, что предполагая, после увольнения из армии высокую вероятность скорого обыска и ареста, он сжег некоторые книги, а также документы и карты, касающиеся военных игр. Также была сожжена и оказавшаяся между страниц одной старой книги фотокарточка Троцкого. (12)
После обыска бывший командир полка и начальник брянского гарнизона был препровожден в брянскую тюрьму. Путешествие это ярко описано в мемуарах Брусина:
- Смотри-ка! Военного ведут! - сказал один мальчишка другому, подталкивая его локтем. Оба с изумлением посмотрели на меня, а затем повернулись и пошли вслед за нами, шепотом делясь впечатлениями.
Меня вели два милиционера. Я был в военном обмундировании, но со срезанными петлицами и без пояса. Гимнастерка была заправлена в брюки, а на голове фуражка без звездочки. Мы шли некоторое время молча. Наконец один из милиционеров сказал, обращаясь к мальчишкам:
- Ну, что вы уставились? Чему удивляетесь? Тут удивляться нечему - ведь вы в СССР живете!
Мальчишки перестали шептаться и постепенно начали отставать и еще долго смотрели нам вслед». (13)
С самого начала сентября началась серия допросов Брусина, а также Сыропятова и Серебрякова, которые также были арестованы.
Мемуары Брусина содержат очень ценный краеведческий материал. Мы узнаем из них, как технически осуществлялся процесс допросов в Брянском городском отделе НКВД. Арестованных перемещали из брянской тюрьмы в Горотдел НКВД - это здание сегодня занимается Администрацией Советского района города Брянска и находится по адресу: г.Брянск, улица Карла Маркса, 10. После допросов арестованных не возвращали в тюрьму, а либо оставляли в цокольном этаже здания НКВД, либо (если количество допрашиваемых было значительным) переправляли в клуб НКВД, находившийся неподалеку - на том месте, где сейчас мы видим здание Брянской областной Думы.
«Из клуба обреченных провожали через улицу сквозь строй - стояли две шеренги милиционеров лицом друг к другу, и между этими шеренгами вели людей поодиночке и только после того как предыдущий уже вошел во двор НКВД». (14)
Почти каждый день от 8 до 19 сентября проводились допросы по делу Брусина, Сыропятова и Серебрякова. Конечно, в своих мемуарах бывший командир полка бронепоездов останавливается на «технологии» производства допросов в Брянском НКВД образца осени 1937 года:
«При допросах разбивали нервы - задача состояла в том, чтобы убить в человеке какую-либо сопротивляемость, а это достигалось невероятной руганью, оскорблениями, «стойками», или «сидениями», т.е. стоять до тех пор без шевеления, пока ноги не распухнут, или сидеть не вставая помногу часов. Лишением сна - мне пришлось не спать подряд тринадцать суток - из них, конечно, наибольшее число часов на допросах, а оставшиеся на «отдыхе» от допроса, когда милиционер, стоявший рядом, не давал закрыть глаза. Во время многосуточного пребывания на допросе - пища составляла 400 грамм черного хлеба в сутки и больше ничего…Впрочем от допросов ум заходил за разум - было уже не до еды…Допросы настолько изводили человека, что в качестве приманки за твою подпись на состряпанном ими документе предлагалось отправление в тюрьму. Ибо по сравнению с нахождением в НКВД - тюрьма казалась раем». (15)
Неудивительно, что обвиняемые после таких «допросов» начинали давать показания нужные «следователям».
Дело Брусина вел младший лейтенант госбезопасности Ханкевич. Совсем недавно он был оперуполномоченным при 2-ом полку бронепоездов и Брусин отмечал в своих мемуарах, что хамящий и тыкающий ему Ханкевич «давно ли, будучи в полку, был вежлив и предупредителен». (16) Первые три дня допросов (по воспоминаниям Брусина) ушли на составление «доклада» о состоянии дел в полку. Но документы, выходившие из-под пера Брусина, не устраивали Ханкевича. Он разорвал очередной доклад и похабно матерясь выкрикнул:
- Ну, хватит! Это нам не нужно! Пиши сейчас о том, когда ты начал заниматься вредительством, кто тебя завербовал и кого ты завербовал? (17)
Александр Брусин вначале пытался убедить следствие, что он всего лишь выполнял вредительские указания своих командиров:
- Комбриг Рулев (начальник автобронетанковых войск Белорусского военного округа - прим.авт.) деморализовал командный и начальствующий состав. Говорил, что бронепоезда в будущей войне какого-либо серьезного значения играть не будут;
- Во время приезда в полк Уборевича (командующего войсками Белорусского военного округа - прим.авт.) все, что нужно было полку по части боевого обеспечения было отказано, а разрешено только построить клуб;
- Была вина и АБТУ РККА. Срыв по поставкам матчасти для полка проходил по линии АБТУ РККА, по линии Ольшанского (заместителя начальника автобронетанкового управления Красной армии - АБТУ РККА - прим.авт.). (18)
Затем бывший командир стал признавать, что был недостаточно требователен к своим подчиненным, которые своими действиями и подрывали боеспособность полка:
- Согласен с оценкой «виновен» - слепо доверял Сыропятову и Серебрякову, а они, пользуясь доверием, творили грязные дела;
- Косарев, командир батальона бронедрезин проводил линию: «Бей, ломай машины - дадут новые!»;
- Шестюк (помполит полка), Цирулик (начштаба) и командир учебного дивизиона Токарев - прямые пособники.
И, наконец, Брусин стал признавать и собственную вину, но только в халатности, но не в «вредительстве»:
- Признаю себя виновным в халатности, мало контролировал подчиненных. (19)
В результате, после признания вины Брусина наконец-то перевели из распоряжения НКВД обратно в тюрьму. Приблизительно в то же время признали себя виновными и проходящие с Брусиным по одному делу Серебряков и Сыропятов. При этом Серебряков отмечалв своем «признании»: «никто меня не вербовал, считаю себя виновным в том, что принимал и исполнял вредительские установки Брусина и Сыропятова». (20)
Приблизительно на месяц следователи оставили в покое Брусина, а в конце октября были проведены следующие следственные действия. Это был ряд очных ставок. 26 октября между Сыропятовым и Серебряковым, 27 октября очные ставки Брусина с командирами полка Берлиным, Цурбаном, Токаревым, Просовецким. Последний на очной ставке обвинял Брусина в том, что тот «тащил из полка все что мог, использовал красноармейцев для личных целей, заставлял носить дрова, вел развратный образ жизни, сожительствовал с женами командиров». (21) Начало одной из очных ставок, с командиром учебного дивизиона Токаревым, Брусин описывает в своих мемуарах так: «Т.подчеркнуто негодующе посмотрел на меня, сел на стул и сказал:
- Вот он…, вредителем оказался! А мы то сначала верили ему!
И он сжав кулаки сделал движение, которым хотел показать, что сейчас встанет со стула и ударит меня». (22)
окончание - здесь
Александр Алексеевич Брусин
2022 год. Здание администрации Советского района города Брянска. На момент описываемых в статье событий в этой здании располагался Брянский Горотдел НКВД.