Жиды весьма откровенно о своей своей сути существования
Оригинал взят у udaw в Жиды весьма откровенно о своей своей сути существования
из ккниги Берл Лазара "Еврейская Россия" о встрече с Генри Киссинджером.
"Мы гуляли по лесу и легендарный дипломат поражал меня своим подходом к деловым вопросам, умея приплетать к сути дела юмор, различного рода философские притчи и жизненные истории. Но вот в глубине леса мы узрели как какое-то животное трепыхается, мы подобрались ближе и пред нами предстал молодой олень, чья нога была плотно затиснута в капкане.
- Ах бедняга! - сказал Генри с сочувствием в голосе - видимо попался в капкан браконьеров.
Я кивнул и предложил позвонить телохранителям, чтобы те взяли инструменты и высвободили несчастное животное. Я уже было достал телефон, но тут рука Генри быстро и неожиданно схватила меня за локоть, я поразился медвежье хватке старого дипломата.
- Не стоит, Берл, никогда не стоит вмешиваться в процессы природы - сказал Генри поглаживая другой рукой томящегося от боли оленя.
- Смотрите, паразиты уже вовсю пользуются беспомощностью раненного существа - с неслыханным воодушевлением в голосе воскликнул Генри.
Я посмотрел на грудь оленя и узрел огромное количеств черных маленьких пятнышек, вокруг них были кроваво-красные подтеки.
- Да - молвил я - это ужасные паразиты-кровопийцы выпивают последние соки из живого существа.
Но Генри мое восклицанием еще больше развеселило, он продолжал гладить животное интенсивнее, разглядывая паразитирующих существа на белом брюшке оленя, проговаривая про себя бесконечное количество раз "Бедняга", а потом не скрывая радости в голосе сказал:
- Вот вы говорите, что паразиты - это плохо, я же говорю, что нужно быть неслыханно умным и смелым, чтобы присосаться к какому-то живому существу и с неслыханной наглостью питаться его жизненными соками. Самое ужасное в жизни - это смирится с ролью безропотного топлива существующих правил, быть частью бездушного целого и отдавать свою жизнь на процветание немногочисленных представителей мирового бомонда. В круговороте такого существования, ты превращаешься в такого вот оленя, который попал в капкан, капкан императивов социума, остервенело вопящих каждый раз с пеной рта на протяжении всей твоей жизни "Ты должен!" Но паразит как и человек уникальных способностей не готов смириться со статусом винтика системы и говорит свое решительное "нет" такому образу жизни, паразит за уклад своей жизни подобен отвергнутому бездумной, поверхностной толпой гению, он отрицает придуманные и навязанные правила и живет по своим, какими бы аморальными и бесчестными они не были. Именно потому, эти кровопийцы которых вы сейчас с отвращением наблюдаете, есть высочайшая точка эволюции в природе. Они - сама суть власти над самим собой и окружающими. После этих слов мне как будто камень свалился на голову, я не мог не понять аллегорий Генри, не смог не узнать в раненом звере попавшем в капкан один из народов мира, а в безжалостных и ненасытных присосавшихся кровопийцах другой многострадальный народ. Палка которую я держал в руках и хотел уже было предложить Генри использовать в качестве рычага для освобождения животного, выпала из моих рук, и я нагнувшись к Генри и умирающему оленю начал так же как и великий дипломат поглаживать его по грудке при этом улыбаясь. Теперь я отчетливо осознавал, почему Генри испытывал такое отвращение к шахтерам и с таким восхищением смотрел на паразитов высасывающих последние соки из умирающего существа."
из ккниги Берл Лазара "Еврейская Россия" о встрече с Генри Киссинджером.
"Мы гуляли по лесу и легендарный дипломат поражал меня своим подходом к деловым вопросам, умея приплетать к сути дела юмор, различного рода философские притчи и жизненные истории. Но вот в глубине леса мы узрели как какое-то животное трепыхается, мы подобрались ближе и пред нами предстал молодой олень, чья нога была плотно затиснута в капкане.
- Ах бедняга! - сказал Генри с сочувствием в голосе - видимо попался в капкан браконьеров.
Я кивнул и предложил позвонить телохранителям, чтобы те взяли инструменты и высвободили несчастное животное. Я уже было достал телефон, но тут рука Генри быстро и неожиданно схватила меня за локоть, я поразился медвежье хватке старого дипломата.
- Не стоит, Берл, никогда не стоит вмешиваться в процессы природы - сказал Генри поглаживая другой рукой томящегося от боли оленя.
- Смотрите, паразиты уже вовсю пользуются беспомощностью раненного существа - с неслыханным воодушевлением в голосе воскликнул Генри.
Я посмотрел на грудь оленя и узрел огромное количеств черных маленьких пятнышек, вокруг них были кроваво-красные подтеки.
- Да - молвил я - это ужасные паразиты-кровопийцы выпивают последние соки из живого существа.
Но Генри мое восклицанием еще больше развеселило, он продолжал гладить животное интенсивнее, разглядывая паразитирующих существа на белом брюшке оленя, проговаривая про себя бесконечное количество раз "Бедняга", а потом не скрывая радости в голосе сказал:
- Вот вы говорите, что паразиты - это плохо, я же говорю, что нужно быть неслыханно умным и смелым, чтобы присосаться к какому-то живому существу и с неслыханной наглостью питаться его жизненными соками. Самое ужасное в жизни - это смирится с ролью безропотного топлива существующих правил, быть частью бездушного целого и отдавать свою жизнь на процветание немногочисленных представителей мирового бомонда. В круговороте такого существования, ты превращаешься в такого вот оленя, который попал в капкан, капкан императивов социума, остервенело вопящих каждый раз с пеной рта на протяжении всей твоей жизни "Ты должен!" Но паразит как и человек уникальных способностей не готов смириться со статусом винтика системы и говорит свое решительное "нет" такому образу жизни, паразит за уклад своей жизни подобен отвергнутому бездумной, поверхностной толпой гению, он отрицает придуманные и навязанные правила и живет по своим, какими бы аморальными и бесчестными они не были. Именно потому, эти кровопийцы которых вы сейчас с отвращением наблюдаете, есть высочайшая точка эволюции в природе. Они - сама суть власти над самим собой и окружающими. После этих слов мне как будто камень свалился на голову, я не мог не понять аллегорий Генри, не смог не узнать в раненом звере попавшем в капкан один из народов мира, а в безжалостных и ненасытных присосавшихся кровопийцах другой многострадальный народ. Палка которую я держал в руках и хотел уже было предложить Генри использовать в качестве рычага для освобождения животного, выпала из моих рук, и я нагнувшись к Генри и умирающему оленю начал так же как и великий дипломат поглаживать его по грудке при этом улыбаясь. Теперь я отчетливо осознавал, почему Генри испытывал такое отвращение к шахтерам и с таким восхищением смотрел на паразитов высасывающих последние соки из умирающего существа."