Ликбез: Пример как давят НКО
Девять лет я работаю в фонде "Общественный вердикт", который помогает жертвам неправомерных действий сотрудников правоохранительных органов. Первые деньги на создание и работу фонда дал Михаил Борисович Ходорковский. Еще раз громко МИХАИЛ БОРИСОВИЧ ХОДОРКОВСКИЙ. Пока он единственный богатый русский, который систематически поддерживал гражданскую активность в России. Уже тогда, в 2004 году понятно, что то что происходит в милиции не баг, а фича. Милиция стала попросту опасна для граждан. Там могут пытать и убивать как своего же мента Михеева, так и безобидного бродягу Лешего.
К нам за помощью или консультацией обращаются, как мы понимаем, пострадавшие. Как мы помогаем? Консультируем, находим и даем деньги на ведение дела адвокату, чтобы он представлял интересы потерпевшего, если надо, оказываем ему психологическую помощь. Вот посмотрите дела, которые мы ведем http://publicverdict.ru/topics/cases/. Например, мы помогли закатать на три года опера, который пытал человека током и требовал признания в краже, на пять лет - старшего лейтенанта, который выпытывал показания с помощью электрошокера и противогаза, и еще на пять еще одного старшего лейтенанта, который тоже вышибал показания электрошоком. Много чего было.
Сотрудники фонда убеждены: полицейские, прокуроры и прочие силовики не имеют права убивать людей. Никаких: ни хромых, ни убогих, ни ранее судимых, ни сумасшедших. Но то, что происходит в милиции, повторю, это системный сбой. Машинка так устроена, что она не предупреждает пытки, а наоборот, поощряет. Значит, правила надо менять. Об этом представители Фонда говорили и на заседании Европейского суда по правам человека, когда были приглашены в качестве третьей стороны по делу бывшего милиционера Михеева, которого свои же менты запытали до такой степени, что он дал признательные показания в убийстве и даже показал куда закопал тело, а "жертва" на следующий день вернулась домой живая и здоровая. Мы как заклятье талдычили "реформа милиции", "реформа милиции", "реформа милиции". И только после того как майор Евсюков слетел с катушек и перестрелял посетителей супермаркета в Москве, что-то внятное про реформу милиции начали говорить и государственные чиновники и что там, даже сам президент.
Когда документы по реформе еще только готовились, в фонд поступило предложение из совета по правам человека при призеденте России войти в рабочую группу по подготовке реформы милиции. Тут дело вот в чем. Действительно понимают, до винтиков, до деталей то, что происходит с полицией в России и при этом не работают на нее, человек двести. Если разрешить любому ведомству реформировать самого себя, оно всегда, при любых обстоятельствах сделает так, как удобно ему, ведомству, а не так, как удобно гражданам. Поэтому при подготовке любой реформы возникает необходимость получить хотя бы какой-нибудь взгляд со стороны - экспертную оценку, умный вопрос, совет. Это понимали в президентском совете и поэтому возникла идея создания такой группы. Напоминаю. Совет при президенте - государственный орган. Группа собиралась, делала все что положено, выступала с предложениями, давала оценки, но в общем и целом они при реализации реформы оказались нужны милиции как рыбе зонтик. Ну и в итоге кроме переименования милиции в полицию и очередной смены формы (где деньги, Зин?) мы ничего не имеем. Они как пытали так и пытают. На могли бы не.
И тут вот мы стали иностранными агентами. Приходили проверяющие посмотрели документы, вынесли представление http://publicverdict.ru/articles_images/11105_58600_predstavlenie.pdf.
Оказалось что работа наших специалистов в группе по подготовке реформы - политическая деятельность. Чего звали тогда, спрашивается?
Вообще любое освещение реформы - политическая деятельность.
Оказание правовой помщи людям, которых задерживали на митингах - политическая деятельность.
Участие наших адвокатов в "болотных" делах Бахова и Косенко - политическая деятельность.
Наши брошюры о том как себя вести на митингах, чтобы не дай бог не нарушить закон - политическая деятельность.
И уж тем более подготовка альтернативного доклада по соблюдению Россией Конвенции против пыток - это очень политическая деятельность.
И все это мы типа делаем в интересах страшного Запада. То есть этот великий и ужасный Запад кушать не может, переживает тот факт что у нас в полиции пытают и убивают людей, ногами топает, засылает агентов, которые своими страшными кознями добиваются того чтобы не пытали. То есть это мы в интересах Запада все это делаем, чтобы российских граждан не пытали в родной полиции. То есть Россия за пытки, да? Очень мило.
Нас признают агентами, я почти уверена. Нам поставят тавро и в конечном счете всеми силами будут выдавливать из легального пространства. Но я уверена, что мы не сдадимся. Потому что пытать и убивать людей нельзя.
К нам за помощью или консультацией обращаются, как мы понимаем, пострадавшие. Как мы помогаем? Консультируем, находим и даем деньги на ведение дела адвокату, чтобы он представлял интересы потерпевшего, если надо, оказываем ему психологическую помощь. Вот посмотрите дела, которые мы ведем http://publicverdict.ru/topics/cases/. Например, мы помогли закатать на три года опера, который пытал человека током и требовал признания в краже, на пять лет - старшего лейтенанта, который выпытывал показания с помощью электрошокера и противогаза, и еще на пять еще одного старшего лейтенанта, который тоже вышибал показания электрошоком. Много чего было.
Сотрудники фонда убеждены: полицейские, прокуроры и прочие силовики не имеют права убивать людей. Никаких: ни хромых, ни убогих, ни ранее судимых, ни сумасшедших. Но то, что происходит в милиции, повторю, это системный сбой. Машинка так устроена, что она не предупреждает пытки, а наоборот, поощряет. Значит, правила надо менять. Об этом представители Фонда говорили и на заседании Европейского суда по правам человека, когда были приглашены в качестве третьей стороны по делу бывшего милиционера Михеева, которого свои же менты запытали до такой степени, что он дал признательные показания в убийстве и даже показал куда закопал тело, а "жертва" на следующий день вернулась домой живая и здоровая. Мы как заклятье талдычили "реформа милиции", "реформа милиции", "реформа милиции". И только после того как майор Евсюков слетел с катушек и перестрелял посетителей супермаркета в Москве, что-то внятное про реформу милиции начали говорить и государственные чиновники и что там, даже сам президент.
Когда документы по реформе еще только готовились, в фонд поступило предложение из совета по правам человека при призеденте России войти в рабочую группу по подготовке реформы милиции. Тут дело вот в чем. Действительно понимают, до винтиков, до деталей то, что происходит с полицией в России и при этом не работают на нее, человек двести. Если разрешить любому ведомству реформировать самого себя, оно всегда, при любых обстоятельствах сделает так, как удобно ему, ведомству, а не так, как удобно гражданам. Поэтому при подготовке любой реформы возникает необходимость получить хотя бы какой-нибудь взгляд со стороны - экспертную оценку, умный вопрос, совет. Это понимали в президентском совете и поэтому возникла идея создания такой группы. Напоминаю. Совет при президенте - государственный орган. Группа собиралась, делала все что положено, выступала с предложениями, давала оценки, но в общем и целом они при реализации реформы оказались нужны милиции как рыбе зонтик. Ну и в итоге кроме переименования милиции в полицию и очередной смены формы (где деньги, Зин?) мы ничего не имеем. Они как пытали так и пытают. На могли бы не.
И тут вот мы стали иностранными агентами. Приходили проверяющие посмотрели документы, вынесли представление http://publicverdict.ru/articles_images/11105_58600_predstavlenie.pdf.
Оказалось что работа наших специалистов в группе по подготовке реформы - политическая деятельность. Чего звали тогда, спрашивается?
Вообще любое освещение реформы - политическая деятельность.
Оказание правовой помщи людям, которых задерживали на митингах - политическая деятельность.
Участие наших адвокатов в "болотных" делах Бахова и Косенко - политическая деятельность.
Наши брошюры о том как себя вести на митингах, чтобы не дай бог не нарушить закон - политическая деятельность.
И уж тем более подготовка альтернативного доклада по соблюдению Россией Конвенции против пыток - это очень политическая деятельность.
И все это мы типа делаем в интересах страшного Запада. То есть этот великий и ужасный Запад кушать не может, переживает тот факт что у нас в полиции пытают и убивают людей, ногами топает, засылает агентов, которые своими страшными кознями добиваются того чтобы не пытали. То есть это мы в интересах Запада все это делаем, чтобы российских граждан не пытали в родной полиции. То есть Россия за пытки, да? Очень мило.
Нас признают агентами, я почти уверена. Нам поставят тавро и в конечном счете всеми силами будут выдавливать из легального пространства. Но я уверена, что мы не сдадимся. Потому что пытать и убивать людей нельзя.