(no subject)
Журнал интересный нашла, вот, почитываю:
Для уяснения разницы между «зарплатным рабством» и вполне вольнонаемным трудом может быть полезным рассуждать от противного - понимания труда, развитого Джевонсом. В процессе труда человек «обменивает» свой досуг на более ценные для него блага. Разумеется, что отказаться человек будет готов в первую очередь от тех единиц досуга, которые не представляют для него большой ценности. Это единицы, менее ценные по сравнению с самим трудом (как источником удовлетворения), так что, обменивая их на блага, человек получает выигрыш, не только поскольку потребляет, но и поскольку трудиться. То же самое будет и с единицами, менее ценными лишь по сравнению с благами, но не с трудом. Таким образом, время - это ресурс, принадлежащий человеку и используемый им для максимизации полезности, получаемой им через труд, досуг и потребление. Предложенная одним из отцов современной экономической теории концепция труда выглядит как подлинный апофеоз свободы личности: человек сам выбирает, что и сколько ему делать и потреблять.
Таким образом, об одном и том же наемном работнике можно рассуждать и в категориях Джевонса, предполагающих его полную свободу, и в категориях «зарплатного рабства». Это ставит вопрос о границах рабства: где оно начинается и где заканчивается? почему человек, самостоятельно выбирающий между трудом и досугом, исходя из соображений максимизации полезности, все равно может оказаться рабом?
Прежде всего, следует учитывать, что хотя человек и выбирает между трудом и досугом, характер этого выбора различается для разных единиц благ. Предпочтения человека играют главенствующую роль в вопросе о потреблении тех благ, которые улучшают жизнь, однако когда речь идет о благах, от которых зависит само наличие жизни в человеке, логика «выбора» иная. Человек выбирает между досугом и благами, улучшающими его жизнь, но он, как правило, не выбирает между досугом и благами, сообщающими ему жизнь, т. е. человек не выбирает между досугом и смертью. Таким образом, джевонсовская теория выбора может объяснять поведение человека, которому гарантирован минимум средств существования.
Действительно, если сохранение жизни человеку обеспечено, скажем, достаточным размером пенсии или пособия по безработице, дальнейшие решения человека относительно труда вполне можно описать в терминах максимизации полезности. Но наличие гарантии сохранения жизни в истории является скорее исключением, чем правилом. И первая забота типичного представителя людской массы в истории - это забота не об улучшении жизни, а о ее сохранении. Таким образом, смертность человека является первой и неизбывной предпосылкой рабства.
Человек становится рабом, если контроль над источником сохранения его жизни находятся в руках другого человека или людей. Соответственно, рабство предполагает наличие в обществе двух классов, один из которых фактически лишен права распоряжаться собственной жизнью, а другой этим правом располагает и готов им воспользоваться в собственных интересах. Если рабочий идет на завод, поскольку это единственная возможность выжить, вполне можно говорить о принуждении, причем не менее жестком, чем в случае формального рабства, пусть оно и создается правами собственности не на человека, а на неодушевленное имущество. С этой точки зрения, и можно говорить о рабстве в случае рабочего, получающего минимум, с тем же правом, что и о рабстве в формально-юридическом смысле.
Как пишет Энгельс, «существование раба, по крайней мере, обеспечено личной выгодой его владельца; у крепостного всё же есть кусок земли, который его кормит; оба они гарантированы, по меньшей мере, от голодной смерти; а пролетарий предоставлен исключительно самому себе и в то же время ему не дают так применить свои силы, чтобы он мог на них целиком рассчитывать». Выходит, что в условиях, когда ни сам человек, ни общество не могут обеспечить ему сохранение жизни, а помимо куска хлеба оно требует еще защиты и медицинского обслуживания, несвободное состояние может давать известные преимущества, связанные с заинтересованностью в его выживании не только его самого, как это было бы при наличии у него свободы, но и его хозяина. Данная закономерность справедлива не только для эпохи английской индустриализации, о которой писал Энгельс, но и для других эпох и отношений, характеризующихся отсутствием у части общества контроля над основными условиями выживания. Этому соответствуют и цитируемые Фогелем результаты исследований, согласно которым питание «зарплатных рабов» в начале XIX в. в Британии и других европейских городах было хуже, чем питание плантационных рабов Нового света. Хуже было положение и американских городских рабочих. Пища, одежда и жилье, предоставляемые рабам, обычно были лучше тех, что были доступны свободным городским рабочим.
В зависимости, основанной на потребности простых людей в защите, Норт и Томас видели взаимовыгодный обмен между патроном и клиентом, феодалом и крестьянином, - обмен дани на защиту. Но этот «взаимовыгодный обмен» очень напоминает обмен между фабрикантом и рабочим в условиях зарплатного рабства. И здесь имеет смысл снова повторить, что обмен можно считать по-настоящему свободным тогда, когда отказ от него не создает угрозы жизни ни одной из сторон. На это обратил внимание С. Феноальтеа при анализе нортовского подхода к манориальной системе, указав на сугубо асимметричное распределение выгод от взаимодействия крестьян и феодалов.
asskorobogatov
Нравится четкость и ясное понимание ситуации.
Как-то обсуждали проблему серых зарплат. Мое мнение - пока ответственность лежит на работнике, и работодатель слабо контролируется государством мы от этого далеко не уйдем. Вы знали, что если вы работаете на работает с серой зп и даже потом сообщите об этом, то вы тоже будете виновны и подлежите наказанию? Как соучастник. По нормам нашего законодательства, когда вам предлагают серую зп, вы должны не заключать трудовой договор и сообщить о нарушении.
А теперь представим город, где белая зп платится в крупных конторах, точнее в дочках/филиалах известных фирм, а местные предприятия никак не контролируются. Вообще, очень распространенная ситуация до сих пор во множестве городов. Все в условном "Сбербанке" работать не могут - там банально не хватит мест. Остаются местные работодатели. И вот поступить как от вас требует закон могут те, чья жизнь и выживание не зависят от зарплаты, и много нас таких? :)
Сюда же все психологические заморочки по поводу того "боюсь просить повышение". Конечно, боишься, если вариантов нет, или есть, но на ту же сумму, которая существенно ниже реальной стоимости. И жить и что-то есть по прежнему надо.
Для уяснения разницы между «зарплатным рабством» и вполне вольнонаемным трудом может быть полезным рассуждать от противного - понимания труда, развитого Джевонсом. В процессе труда человек «обменивает» свой досуг на более ценные для него блага. Разумеется, что отказаться человек будет готов в первую очередь от тех единиц досуга, которые не представляют для него большой ценности. Это единицы, менее ценные по сравнению с самим трудом (как источником удовлетворения), так что, обменивая их на блага, человек получает выигрыш, не только поскольку потребляет, но и поскольку трудиться. То же самое будет и с единицами, менее ценными лишь по сравнению с благами, но не с трудом. Таким образом, время - это ресурс, принадлежащий человеку и используемый им для максимизации полезности, получаемой им через труд, досуг и потребление. Предложенная одним из отцов современной экономической теории концепция труда выглядит как подлинный апофеоз свободы личности: человек сам выбирает, что и сколько ему делать и потреблять.
Таким образом, об одном и том же наемном работнике можно рассуждать и в категориях Джевонса, предполагающих его полную свободу, и в категориях «зарплатного рабства». Это ставит вопрос о границах рабства: где оно начинается и где заканчивается? почему человек, самостоятельно выбирающий между трудом и досугом, исходя из соображений максимизации полезности, все равно может оказаться рабом?
Прежде всего, следует учитывать, что хотя человек и выбирает между трудом и досугом, характер этого выбора различается для разных единиц благ. Предпочтения человека играют главенствующую роль в вопросе о потреблении тех благ, которые улучшают жизнь, однако когда речь идет о благах, от которых зависит само наличие жизни в человеке, логика «выбора» иная. Человек выбирает между досугом и благами, улучшающими его жизнь, но он, как правило, не выбирает между досугом и благами, сообщающими ему жизнь, т. е. человек не выбирает между досугом и смертью. Таким образом, джевонсовская теория выбора может объяснять поведение человека, которому гарантирован минимум средств существования.
Действительно, если сохранение жизни человеку обеспечено, скажем, достаточным размером пенсии или пособия по безработице, дальнейшие решения человека относительно труда вполне можно описать в терминах максимизации полезности. Но наличие гарантии сохранения жизни в истории является скорее исключением, чем правилом. И первая забота типичного представителя людской массы в истории - это забота не об улучшении жизни, а о ее сохранении. Таким образом, смертность человека является первой и неизбывной предпосылкой рабства.
Человек становится рабом, если контроль над источником сохранения его жизни находятся в руках другого человека или людей. Соответственно, рабство предполагает наличие в обществе двух классов, один из которых фактически лишен права распоряжаться собственной жизнью, а другой этим правом располагает и готов им воспользоваться в собственных интересах. Если рабочий идет на завод, поскольку это единственная возможность выжить, вполне можно говорить о принуждении, причем не менее жестком, чем в случае формального рабства, пусть оно и создается правами собственности не на человека, а на неодушевленное имущество. С этой точки зрения, и можно говорить о рабстве в случае рабочего, получающего минимум, с тем же правом, что и о рабстве в формально-юридическом смысле.
Как пишет Энгельс, «существование раба, по крайней мере, обеспечено личной выгодой его владельца; у крепостного всё же есть кусок земли, который его кормит; оба они гарантированы, по меньшей мере, от голодной смерти; а пролетарий предоставлен исключительно самому себе и в то же время ему не дают так применить свои силы, чтобы он мог на них целиком рассчитывать». Выходит, что в условиях, когда ни сам человек, ни общество не могут обеспечить ему сохранение жизни, а помимо куска хлеба оно требует еще защиты и медицинского обслуживания, несвободное состояние может давать известные преимущества, связанные с заинтересованностью в его выживании не только его самого, как это было бы при наличии у него свободы, но и его хозяина. Данная закономерность справедлива не только для эпохи английской индустриализации, о которой писал Энгельс, но и для других эпох и отношений, характеризующихся отсутствием у части общества контроля над основными условиями выживания. Этому соответствуют и цитируемые Фогелем результаты исследований, согласно которым питание «зарплатных рабов» в начале XIX в. в Британии и других европейских городах было хуже, чем питание плантационных рабов Нового света. Хуже было положение и американских городских рабочих. Пища, одежда и жилье, предоставляемые рабам, обычно были лучше тех, что были доступны свободным городским рабочим.
В зависимости, основанной на потребности простых людей в защите, Норт и Томас видели взаимовыгодный обмен между патроном и клиентом, феодалом и крестьянином, - обмен дани на защиту. Но этот «взаимовыгодный обмен» очень напоминает обмен между фабрикантом и рабочим в условиях зарплатного рабства. И здесь имеет смысл снова повторить, что обмен можно считать по-настоящему свободным тогда, когда отказ от него не создает угрозы жизни ни одной из сторон. На это обратил внимание С. Феноальтеа при анализе нортовского подхода к манориальной системе, указав на сугубо асимметричное распределение выгод от взаимодействия крестьян и феодалов.
asskorobogatov
Нравится четкость и ясное понимание ситуации.
Как-то обсуждали проблему серых зарплат. Мое мнение - пока ответственность лежит на работнике, и работодатель слабо контролируется государством мы от этого далеко не уйдем. Вы знали, что если вы работаете на работает с серой зп и даже потом сообщите об этом, то вы тоже будете виновны и подлежите наказанию? Как соучастник. По нормам нашего законодательства, когда вам предлагают серую зп, вы должны не заключать трудовой договор и сообщить о нарушении.
А теперь представим город, где белая зп платится в крупных конторах, точнее в дочках/филиалах известных фирм, а местные предприятия никак не контролируются. Вообще, очень распространенная ситуация до сих пор во множестве городов. Все в условном "Сбербанке" работать не могут - там банально не хватит мест. Остаются местные работодатели. И вот поступить как от вас требует закон могут те, чья жизнь и выживание не зависят от зарплаты, и много нас таких? :)
Сюда же все психологические заморочки по поводу того "боюсь просить повышение". Конечно, боишься, если вариантов нет, или есть, но на ту же сумму, которая существенно ниже реальной стоимости. И жить и что-то есть по прежнему надо.