ПАСТУХ И САМОЛЕТЫ - Силован НАРИМАНИДЗЕ - поэт и пророк.
Из Силована НАРИМАНИДЗЕ
ВСАДНИКИ
Взойди на Джвари, монастырь Креста.
В долине оживающую карту
Перед тобой откроет высота -
Армази, Хетта - древнее Урарту.
И будет откровение дано
Твоей душе от славного предтечи -
Величие само погребено
В долине, омываемой двуречьем.
О, всадники, куда исчезли вы,
Куда ж вы делись, гордые мерани?
Вы достояньем сделались молвы,
Промчавшись к солнцу в утреннем тумане…
читать
ПО ДОРОГЕ В ПШАВИ
Своим неспешным предаваясь думам,
Старуха у дороги продает
Кур связанных… За ней с извечным шумом
Арагва каменистая течет.
Стоит жара, и, обливаясь потом,
Старуха затеняет кур зонтом.
Вчера зажгла свечу перед киотом,
Шепча молитву шамкающим ртом.
Просила Бога, чтобы в день счастливый
Продать всех кур, купить мешок муки.
А солнце жаром обливает сливы,
И радуги в порогах у реки…
ПОБЕЖДЕННАЯ ГРУППА
Уверенный, молодцеватый взгляд
Он обращал к заоблачному пику
И говорил - мы все придем назад
С победой - вот и сбил их с панталыку.
И группа вся доверилась ему.
И, смело рюкзаки взвалив на спину,
Они взошли, к восторгу своему,
На ледяную горную вершину.
В морозной ураганной темноте,
Когда от ветра начал задыхаться,
Он первый понял там на высоте -
До лагеря назад им не добраться.
Там осознал он - человек слабей
Небесных сил разверзших неба своды.
А безрассудство взбалмошных людей
И вызвало ужасный гнев природы.
И без отмщения каждый умирал,
Безмолвно принимая смерти муку.
А тот, кто на погибель их зазвал,
Лежал и не тянул к вершине руку.
* * *
И столько лет прошло, и стерлось суетой
И ты забыла все, и рана затянулась…
Но все что есть - мой путь небесный и земной -
Я в жертву принесу, чтоб ты ко мне вернулась.
Лег на поля туман, а в вышине горят
Созвездья по всему ночному небосводу.
Страдаю и томлюсь, но за тебя я рад -
Беспамятность твоя дала тебе свободу.
* * *
История событьями полна,
Но все же для людей неуловимо,
От древних царств, от основанья Рима
До наших дней менялись времена.
В родных горах скрывались племена,
Чтоб сохранить незыблемость уклада -
Пусть все как встарь - им перемен не надо! -
А все же изменялись времена.
И дождь, и солнце, и опавший клен,
И ветер, проносящийся над полем,
Неспешность дум, и речи над застольем
Вершили изменение времен.
Закат и над рекою тишина,
Разгул весны на переломе к лету.
И может быть, как раз в минуту эту
Внезапно изменились времена…
РИСУЮЩИЙ ОБЛАКА
Рисует облака, рисует и стирает.
И облако послушно исчезает.
Исчезновенье как запечатлеть? -
Нарисовать. Немедленно стереть.
Вослед природе мечется рука.
Задумчиво проходят облака…
ЦЕНА МОЛЧАНИЯ
Меня охватывает дрема -
Как слышу я, что зал гремит,
Все это слишком мне знакомо,
Но все равно душа болит.
Где те, кто в этом шумном зале
Плясали, прыгали на бис,
Кому цветы адресовали -
Их нет и в глубине кулис.
Об этой быстрой пересменке
Хочу подумать в тишине,
Но прошлого аплодисменты
Назойливо звучат во мне.
Аплодисменты через фразу.
Холуйство - вечная беда,
Последствия видны не сразу,
Зато приходят навсегда.
Потомков суд всегда жестокий,
На прошлое легко пенять.
Цены молчания высокой
Нам все-таки нельзя терять.
ПАСТУХ И САМОЛЕТЫ
Когда самолеты, прочеркивая небосвод,
Над белым Кавказом летят в оживленном просторе,
Идя за отарой, за ними следит овцевод,
И в небо глядит с неизбывной тоскою во взоре.
Кричит на овец, и с овчарками думает вслух,
Сидит у костра, по полгода отрезан от мира -
Под гул реактивный мечтает печальный пастух
О недостижимой, высокой судьбе пассажира,
Да вот путешествовать все-то ему недосуг.
А те, кто на горы сквозь круглые окна глядели,
Из кресел удобных хотели бы выйти на луг,
Но мчались вперед к достиженью заведомой цели...
Так люди мечтают своей поменяться судьбой,
Им завидно видеть иные труды и заботы.
Меж тем над лугами, в прекрасной дали голубой,
Все так же летят то туда, то сюда самолеты…
МЫ РАССТАНЕМСЯ…
Хоть боюсь на свете только этого,
знаю я, что мы с тобой расстанемся.
Близится разлука наша долгая.
Вот заснет за речкой мельница,
Тьма сгуститься…
В час, когда душа
особенно страшится одиночества
мы с тобой расстанемся…
ТЕТЯ МАНАНА
Ветрено, осень… Проходит пора листопада.
Тени все глубже - их не просветлил листопад.
С гор на луга не ночная ложится прохлада -
Холодом успокоения край мой объят.
В дом захожу я, а осень за мной увязалась,
И одиночества воздух мне сердце пронзит.
В детстве за этими окнами так же смеркалось,
Но возвращенье мое - это вечный транзит.
Всюду проездом - вдруг ток пробегает по коже -
Я в умилении: тетя встречает меня
И говорит - для нее я остался все такой же.
Юность вернется ли в сумрак осеннего дня?..
Годы так быстро промчались, прошли перемены
Времени серая пыль пристает ко всему.
Тетя, воспитанник твой сохранил неизменным,
То лишь, что ты в раннем детстве читала ему.
Здесь на земле наших предков жил дедушка Тэдо.
Воспоминаний проедет предо мной череда,
И у камина себе представляю я деда,
И понимаю, что был он не старым тогда.
Звуки охоты затихли на том перевале,
Лес, как и дом, стал такой же забытый, пустой.
Дед мой погиб, следом многие, многие пали…
Ну а потом даже память вдруг стала иной.
Жизнь изменилась. Засохли в полях Ведзисхева
Плодоносящие яблони. Но в свой черед
Саженцы выросли и превратились в деревья.
Облик иной на глазах наших принял народ.
Тетя, с тобой мы к окну подойдем, как бывало.
Все - по-другому, а прежняя - только луна.
Помнишь ты тех лишь, которых на свете не стало.
Наговоримся о них мы с тобою сполна.
Осень… Луга, виноградники в лунном сиянье,
И надвигается сумрак ноябрьских ночей.
На перекатах, порогах шумит Алазани,
Но не согнать ей дремоту с осенних полей.
* * *
К вам, старые дубы, я приходил когда-то
И словно в древний храм, входил под сень ветвей.
И, прислоняясь спиной к коре шероховатой,
Смотрел, как гаснет день, и вспоминал друзей.
При свете ярких звезд слышнее становились
В ущелье - волчий вой, в долине - шум гульбы.
И эти звуки все куда-то уносились -
Шумели надо мной широкие дубы.
Молитву ли они творили в час полночный,
И, жест сухих ветвей к созвездиям воздев,
Меж небом и землей свой шелест неумолчный
Преображали вдруг в таинственный напев...
СОН
На темно-синем, странном корабле
Они легко над озером взлетели.
Что делали пришельцы на земле -
Мне не узнать космические цели.
Но видел я, следя из-за кустов,
Когда, входя в светящиеся люки,
Они кому-то посылали зов.
К траве, к листве протягивали руки.
И я решился, к трапу побежал,
Чтобы меня с собой пришельцы взяли.
Но словно ноги кто-то мне связал,
Пришельцы же меня не замечали.
Раз не меня кого ж они зовут,
Прощаются?..
Деревья зашумели,
И день настал на несколько минут.
Навстречу ветру листья полетели.
* * *
И выпала тебе невиданная милость -
В твоем мозгу на миг сознание зажглось,
И настежь пред тобой Вселенная открылась,
И ты вошел в нее без боли и без слез.
Но если даден старт, так значит, будет финиш -
Его не избежать нигде и никому.
И преходящий мир ты навсегда покинешь,
Без боли и без слез переходя во тьму.
БАЛЛАДА О СОРОЧКЕ
Ткань выбираю для своей сорочки.
Вот эту мне, пожалуйста, отмерь.
На улице дождь хлещет, как из бочки,
И ветер норовит ворваться в дверь.
И вот когда мой смертный час настанет,
Врата могилы перейдя со мной,
Сорочка эта тоненькая станет
Мне вечным одеяньем под землей.
Для долгого пути благодаренья,
Сквозь скучный мрак вселенской пустоты,
Для медленного, верного забвенья,
Которое со мной разделишь ты
Когда по неизбежному уделу
Я буду в землю глубоко зарыт,
И ткань твоя так близко будет к телу
Что даже червь тебя не отличит
Покамест смерть мне не смежила веки
Ласкаю я сорочки этой ткань.
Лишь там, осиротевшему навеки,
Прикосновеньем невесомым стань...
СТРАХ
Однажды летом за хребтом далеким
Пришло идти мне через темный лес.
И в мире был я слушком одиноким,
И распевал, чтоб только страх исчез.
Казалось - нечто страшное случиться
В ближайшие вот эти полчаса.
В глуши лесной перекликались птицы
И звери подавали голоса.
Тревога разлилась в пространстве ночи,
В урочищах, в оврагах, на ветвях -
Всех темень превратила в одиночек.
Зверье шумело, прогоняя страх.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Он вошел поздно ночью в шинели и шапке калмыцкой.
Разгорелась свеча, и он сел тяжело на скамью.
В деревянную бедную хижину путь был неблизкий -
Он рассказывал нам, как прошел одиссею свою.
Вся деревня спала, а Кавказ застилали туманы.
Всю декабрьскую ночь слушал сына-солдата мой дед.
Пережил он еще раз сыновьи потери и раны -
Это встречи он ждал каждый день, каждый час девять лет.
Помню, сном беспокойным сын только под утро забылся.
И камин разожгли. Его руки огонь озарял.
И на старой тахте он заснул и ничем не укрылся,
Лишь домашним теплом - самым теплым из всех одеял.
Он вернулся, вернулся! И колокола ожиданья
Загудели в груди, значит. Беды терпели не зря, -
Жизнь пойдет по-другому. Теперь не страшны завыванья
Над притихшей деревней лютующего декабря.
Это было давно, так давно… Никого уже нету,
Ни того старика с засиявшим от счастья лицом,
Ни того, кто прошел в долгополой шинели по свету,
И вернулся домой, и беседовал ночью с отцом.
Нет и хижины той, ни тахты, и огня нет в камине,
Нет и вишни под окнами, шума не слышно ветвей.
Неизбежность потерь не сотрет в моем сердце святыни,
Только горечь в душе от прошедших и канувших дней.
ВСАДНИКИ
Взойди на Джвари, монастырь Креста.
В долине оживающую карту
Перед тобой откроет высота -
Армази, Хетта - древнее Урарту.
И будет откровение дано
Твоей душе от славного предтечи -
Величие само погребено
В долине, омываемой двуречьем.
О, всадники, куда исчезли вы,
Куда ж вы делись, гордые мерани?
Вы достояньем сделались молвы,
Промчавшись к солнцу в утреннем тумане…
читать
ПО ДОРОГЕ В ПШАВИ
Своим неспешным предаваясь думам,
Старуха у дороги продает
Кур связанных… За ней с извечным шумом
Арагва каменистая течет.
Стоит жара, и, обливаясь потом,
Старуха затеняет кур зонтом.
Вчера зажгла свечу перед киотом,
Шепча молитву шамкающим ртом.
Просила Бога, чтобы в день счастливый
Продать всех кур, купить мешок муки.
А солнце жаром обливает сливы,
И радуги в порогах у реки…
ПОБЕЖДЕННАЯ ГРУППА
Уверенный, молодцеватый взгляд
Он обращал к заоблачному пику
И говорил - мы все придем назад
С победой - вот и сбил их с панталыку.
И группа вся доверилась ему.
И, смело рюкзаки взвалив на спину,
Они взошли, к восторгу своему,
На ледяную горную вершину.
В морозной ураганной темноте,
Когда от ветра начал задыхаться,
Он первый понял там на высоте -
До лагеря назад им не добраться.
Там осознал он - человек слабей
Небесных сил разверзших неба своды.
А безрассудство взбалмошных людей
И вызвало ужасный гнев природы.
И без отмщения каждый умирал,
Безмолвно принимая смерти муку.
А тот, кто на погибель их зазвал,
Лежал и не тянул к вершине руку.
* * *
И столько лет прошло, и стерлось суетой
И ты забыла все, и рана затянулась…
Но все что есть - мой путь небесный и земной -
Я в жертву принесу, чтоб ты ко мне вернулась.
Лег на поля туман, а в вышине горят
Созвездья по всему ночному небосводу.
Страдаю и томлюсь, но за тебя я рад -
Беспамятность твоя дала тебе свободу.
* * *
История событьями полна,
Но все же для людей неуловимо,
От древних царств, от основанья Рима
До наших дней менялись времена.
В родных горах скрывались племена,
Чтоб сохранить незыблемость уклада -
Пусть все как встарь - им перемен не надо! -
А все же изменялись времена.
И дождь, и солнце, и опавший клен,
И ветер, проносящийся над полем,
Неспешность дум, и речи над застольем
Вершили изменение времен.
Закат и над рекою тишина,
Разгул весны на переломе к лету.
И может быть, как раз в минуту эту
Внезапно изменились времена…
РИСУЮЩИЙ ОБЛАКА
Рисует облака, рисует и стирает.
И облако послушно исчезает.
Исчезновенье как запечатлеть? -
Нарисовать. Немедленно стереть.
Вослед природе мечется рука.
Задумчиво проходят облака…
ЦЕНА МОЛЧАНИЯ
Меня охватывает дрема -
Как слышу я, что зал гремит,
Все это слишком мне знакомо,
Но все равно душа болит.
Где те, кто в этом шумном зале
Плясали, прыгали на бис,
Кому цветы адресовали -
Их нет и в глубине кулис.
Об этой быстрой пересменке
Хочу подумать в тишине,
Но прошлого аплодисменты
Назойливо звучат во мне.
Аплодисменты через фразу.
Холуйство - вечная беда,
Последствия видны не сразу,
Зато приходят навсегда.
Потомков суд всегда жестокий,
На прошлое легко пенять.
Цены молчания высокой
Нам все-таки нельзя терять.
ПАСТУХ И САМОЛЕТЫ
Когда самолеты, прочеркивая небосвод,
Над белым Кавказом летят в оживленном просторе,
Идя за отарой, за ними следит овцевод,
И в небо глядит с неизбывной тоскою во взоре.
Кричит на овец, и с овчарками думает вслух,
Сидит у костра, по полгода отрезан от мира -
Под гул реактивный мечтает печальный пастух
О недостижимой, высокой судьбе пассажира,
Да вот путешествовать все-то ему недосуг.
А те, кто на горы сквозь круглые окна глядели,
Из кресел удобных хотели бы выйти на луг,
Но мчались вперед к достиженью заведомой цели...
Так люди мечтают своей поменяться судьбой,
Им завидно видеть иные труды и заботы.
Меж тем над лугами, в прекрасной дали голубой,
Все так же летят то туда, то сюда самолеты…
МЫ РАССТАНЕМСЯ…
Хоть боюсь на свете только этого,
знаю я, что мы с тобой расстанемся.
Близится разлука наша долгая.
Вот заснет за речкой мельница,
Тьма сгуститься…
В час, когда душа
особенно страшится одиночества
мы с тобой расстанемся…
ТЕТЯ МАНАНА
Ветрено, осень… Проходит пора листопада.
Тени все глубже - их не просветлил листопад.
С гор на луга не ночная ложится прохлада -
Холодом успокоения край мой объят.
В дом захожу я, а осень за мной увязалась,
И одиночества воздух мне сердце пронзит.
В детстве за этими окнами так же смеркалось,
Но возвращенье мое - это вечный транзит.
Всюду проездом - вдруг ток пробегает по коже -
Я в умилении: тетя встречает меня
И говорит - для нее я остался все такой же.
Юность вернется ли в сумрак осеннего дня?..
Годы так быстро промчались, прошли перемены
Времени серая пыль пристает ко всему.
Тетя, воспитанник твой сохранил неизменным,
То лишь, что ты в раннем детстве читала ему.
Здесь на земле наших предков жил дедушка Тэдо.
Воспоминаний проедет предо мной череда,
И у камина себе представляю я деда,
И понимаю, что был он не старым тогда.
Звуки охоты затихли на том перевале,
Лес, как и дом, стал такой же забытый, пустой.
Дед мой погиб, следом многие, многие пали…
Ну а потом даже память вдруг стала иной.
Жизнь изменилась. Засохли в полях Ведзисхева
Плодоносящие яблони. Но в свой черед
Саженцы выросли и превратились в деревья.
Облик иной на глазах наших принял народ.
Тетя, с тобой мы к окну подойдем, как бывало.
Все - по-другому, а прежняя - только луна.
Помнишь ты тех лишь, которых на свете не стало.
Наговоримся о них мы с тобою сполна.
Осень… Луга, виноградники в лунном сиянье,
И надвигается сумрак ноябрьских ночей.
На перекатах, порогах шумит Алазани,
Но не согнать ей дремоту с осенних полей.
* * *
К вам, старые дубы, я приходил когда-то
И словно в древний храм, входил под сень ветвей.
И, прислоняясь спиной к коре шероховатой,
Смотрел, как гаснет день, и вспоминал друзей.
При свете ярких звезд слышнее становились
В ущелье - волчий вой, в долине - шум гульбы.
И эти звуки все куда-то уносились -
Шумели надо мной широкие дубы.
Молитву ли они творили в час полночный,
И, жест сухих ветвей к созвездиям воздев,
Меж небом и землей свой шелест неумолчный
Преображали вдруг в таинственный напев...
СОН
На темно-синем, странном корабле
Они легко над озером взлетели.
Что делали пришельцы на земле -
Мне не узнать космические цели.
Но видел я, следя из-за кустов,
Когда, входя в светящиеся люки,
Они кому-то посылали зов.
К траве, к листве протягивали руки.
И я решился, к трапу побежал,
Чтобы меня с собой пришельцы взяли.
Но словно ноги кто-то мне связал,
Пришельцы же меня не замечали.
Раз не меня кого ж они зовут,
Прощаются?..
Деревья зашумели,
И день настал на несколько минут.
Навстречу ветру листья полетели.
* * *
И выпала тебе невиданная милость -
В твоем мозгу на миг сознание зажглось,
И настежь пред тобой Вселенная открылась,
И ты вошел в нее без боли и без слез.
Но если даден старт, так значит, будет финиш -
Его не избежать нигде и никому.
И преходящий мир ты навсегда покинешь,
Без боли и без слез переходя во тьму.
БАЛЛАДА О СОРОЧКЕ
Ткань выбираю для своей сорочки.
Вот эту мне, пожалуйста, отмерь.
На улице дождь хлещет, как из бочки,
И ветер норовит ворваться в дверь.
И вот когда мой смертный час настанет,
Врата могилы перейдя со мной,
Сорочка эта тоненькая станет
Мне вечным одеяньем под землей.
Для долгого пути благодаренья,
Сквозь скучный мрак вселенской пустоты,
Для медленного, верного забвенья,
Которое со мной разделишь ты
Когда по неизбежному уделу
Я буду в землю глубоко зарыт,
И ткань твоя так близко будет к телу
Что даже червь тебя не отличит
Покамест смерть мне не смежила веки
Ласкаю я сорочки этой ткань.
Лишь там, осиротевшему навеки,
Прикосновеньем невесомым стань...
СТРАХ
Однажды летом за хребтом далеким
Пришло идти мне через темный лес.
И в мире был я слушком одиноким,
И распевал, чтоб только страх исчез.
Казалось - нечто страшное случиться
В ближайшие вот эти полчаса.
В глуши лесной перекликались птицы
И звери подавали голоса.
Тревога разлилась в пространстве ночи,
В урочищах, в оврагах, на ветвях -
Всех темень превратила в одиночек.
Зверье шумело, прогоняя страх.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Он вошел поздно ночью в шинели и шапке калмыцкой.
Разгорелась свеча, и он сел тяжело на скамью.
В деревянную бедную хижину путь был неблизкий -
Он рассказывал нам, как прошел одиссею свою.
Вся деревня спала, а Кавказ застилали туманы.
Всю декабрьскую ночь слушал сына-солдата мой дед.
Пережил он еще раз сыновьи потери и раны -
Это встречи он ждал каждый день, каждый час девять лет.
Помню, сном беспокойным сын только под утро забылся.
И камин разожгли. Его руки огонь озарял.
И на старой тахте он заснул и ничем не укрылся,
Лишь домашним теплом - самым теплым из всех одеял.
Он вернулся, вернулся! И колокола ожиданья
Загудели в груди, значит. Беды терпели не зря, -
Жизнь пойдет по-другому. Теперь не страшны завыванья
Над притихшей деревней лютующего декабря.
Это было давно, так давно… Никого уже нету,
Ни того старика с засиявшим от счастья лицом,
Ни того, кто прошел в долгополой шинели по свету,
И вернулся домой, и беседовал ночью с отцом.
Нет и хижины той, ни тахты, и огня нет в камине,
Нет и вишни под окнами, шума не слышно ветвей.
Неизбежность потерь не сотрет в моем сердце святыни,
Только горечь в душе от прошедших и канувших дней.