"Оленька, Живчик и туз" - роман-фиерия - время звучания - 11 часов 20 минут
https://knigavuhe.org/book/olenka-zhivchik-i-tuz/
и еще на тысячах сайтов
https://readli.net/chitat-online/?b=447382&pg=1
"Волшебный демон ― лживый, но прекрасный."
А.С. Пушкин
1.
Какие же они чудесные, изысканные, просто замечательные! Уверенный в себе Венедикт Васильевич, с зачесанными назад пышными палево-серебристыми волосами, только что вымытыми самым что ни на есть телерекламным шампунем, благодаря которому его маленький росточек увеличивается до вполне приемлемого среднего. И Ольга, Оленька ― изумительная женщина в самом романтическом, в самом готовом на все ради денег возрасте, с темно-зелеными большими глазами, словно моргающими на крыльях золотой бабочки! Как она тонко, нервически чувствует всякую непростую ситуацию. Всегда-то Оленька успеет и начальнику, к которому они на прием пробились, с намеком улыбнуться, и самому Венедикту Васильевичу тут же под столом на ногу наступить или ущипнуть исподтишка. Одернув партнера, Оленька закуривает тонкую, ментоловую - разумеется, штатовскую - сигаретку и берет разговор на себя. Какая же она все-таки умница! Да и блондинка - наинатуральнейшая! Красится Оленька в потрясный иссиня-черный цвет только раз в году в самом начале июля, перед турпоездкой в Испанию. Но вовсе не для того, чтобы обратить на себя внимание, а как раз наоборот ― чтобы не особенно выделяться среди местных дур-брюнеток. Ведь это и есть, что тут ни говори, самая настоящая скромность. Не пьет Оленька практически ничего, разве что джин ― с зеленой наклейкой, в фигуристой такой бутылке, которую даже на Воргошорской стеклодувной фабрике самородки-умельцы не сразу возьмутся подделать. Натуральное английское спиртное Оленька обожает, но чисто символически - рюмочку, ну от силы две, да и то в самом крайнем случае, например, зимой, в мороз. Если же случается, не приведи Господи, Оленька переберет, то и это ей на пользу. Обояшей такой становится ― глаз не отвести. И не только нам, грешным людям, но даже ангелам. Да-да! ― именно им, ангелочкам: ― вон, вон они! ― надо только как следует присмотреться ― вокруг нее стайкой радостной порхают. Но даже этим полуптицам, полу, блин, назойливым насекомым далеко до нежной Оленьки ― до просветленного образа ее, до субтильной стати. Тот же ангел, если как следует с ним разобраться, скотина уже оперившаяся. А Оленька Ланчикова до того чиста и невинна ― словно розанчик нераскрывшийся, и будто вся она из девятнадцатого еще, из золотого века культуры нашей, из Царскосельского еще начала ее...
читать
Венедикт же Васильевич ― нет, нет! мы о нем ничуть не забыли! ― сугубый, напротив, продукт нашего героически текущего времени. Строг и аккуратен, немногословен и в меру торжественен (потому что значимость свою очень твердо осознает), напорист и нетороплив. Деловая хватка и изворотливость просто поразительны и, можно сказать, через край переполняют его. Все что-то Венедикт Васильевич прикидывает, обмозговывает и при этом тонкими усиками шевелит. Хитростью Венедикт Васильевич обладает самой звериной (опять-таки исключительно в телевизионном, а значит в развлекательном, «угадаймелодийном» значении этого слова). Предприимчивость же и напористость настолько пронизывают Венедикта Васильевича, что создают целое северное сияние вокруг его славной головы, окруженной, как уже отмечалось, пуком душистых, недавно вымытых и только что высушенной феном «Филипс» волос. Словом, Венедикт Васильевич человек новейшей формации, бизнесмен, деловар.
А как же ― вы, конечно, уже обратили внимание! ― Венедикт Васильевич одевает Оленьку. Порой и полсотни условных единиц не жалеет он на одно-единственное выходное платье. Кичливый Париж и все эти лондонские, пропахшие шанелью и завистливым потом подиумы общего пользования ― просто тьфу! Смело говорю - проходное, вздорное место. Эти все лагерьфельдфебелевские наряды ни в какое сравнение не идут с темно-синим платьем Оленьки, украшенным узорами из золотого люрекса и сшитым в губернском городе Костроме, возле знаменитых Мучных рядов на улице Карла и Розы Люксембург, в бывшем закрытом обкомовском ателье. Намедни даже сам господин Юдашкин ― выдающийся евромодельер, находясь проездом в Москве и возвращаясь с последнего телеинтервью в пошивочные цеха, встретил Оленьку на проспекте Мира и чуть шею себе не свернул ― все следил за ней, пока она не села в дюралюминиевый, никогда не ржавеющий лимузин «Ауди» и не умчалась с Венедиктом Васильевичем в Тузпром.
(Нет! Все-таки не будем называть вещи своими именами, ни ― тем более! ― цифрами, потому что и названия, и всякая неосторожная цифирь ― все это условности. И потом, какая тебе разница ― Орион или Альфа Центавра во всем великолепии горят в ночном, высоком небе? Обстриженной овце до сияющей звезды все равно не доплюнуть…)
Но что же все-таки прекрасной парочке нужно в Тузпроме, что они ему пропихивают, зачем ребятки туда помчались? Ответ прямо на поверхности лежит, но никто ни за что и никогда не догадается. Поэтому - сразу отгадка: хотят продать они пиетет, с каким Оленька относится к Венедикту Васильевичу.
На фига, спрашивается, этой богатейшей во всей видимой Вселенной организации, которой и так принадлежит три восьмых, а если как следует присмотреться и с плеча рубануть правду-матку, то и все четыре седьмых России, еще какой-то, извините, пиетет?! Каким образом на эти келейные, внутрисемейные, нежнейшие отношения Тузпром может положить свой испепеляющий, жадный глаз? Нелепость, абракадабра какая-то.
Но в этом-то вся и закавыка.
И вот в середине прошлой недели - и в который уже раз! - принялась Оленька набирать прямой телефон Рора Петровича Фортепьянова. Час набирала, полтора набирала - как всегда, занято. Все-таки господин Фортепьянов ― помимо Президентских полномочий еще и Основной Диспетчер, на вентилях сидит, от тузпромовских щедрот отечественную промышленность снабжает. Потому и занят все время телефон, что человек напряженно работает. Перекрыл Рор Петрович какому-нибудь задолжавшему региону туз, вот областная администрация на коленях перед ним и стоит, линию держит.
Но все-таки прозвонилась, в конце концов, на этот раз упорная Оленька.
― Не дам! И не просите! На сниженном давлении будете сидеть, пока не расплатитесь! ― огрызнулся сгоряча Основной Диспетчер, приняв прозвонившуюся Оленьку за обнаглевший регион.
- Новокострома на проводе! - после трехсекундной паузы проворковала очаровательная блондинка, хотя на самом деле прелестная парочка давно уже прячется в столичной четырехзвездочной гостинице «Украина».
- Рор Петрович! Это Новокострома! - продолжает Оленька, вступая в роль секретарши Венедикта Васильевича, и переполненная тем самым пиететом, который они не раз уже и очень удачно продавали. Сделав малюсенькую паузу и еще чуть-чуть понизив голос, Оленька с придыханием произносит в трубку: - Одну минуточку! Сейчас с Вами сам товарищ Пыльцов (именно «товарищ» - это не оговорка, а тщательно продуманное воздействие на бывшую социалистическую подкорку господина Фортепьянова) будет говорить!
Основной Диспетчер Тузпрома занят в высшей степени, поскольку каждую секунду по двенадцати магистральным тузотрубопроводам под давлением 75 атмосфер безвозвратно улетает 800 тысяч кубодецикилометров «голубого золота» несостоятельным потребителям (смело считай - жуликам!). А нахальная Новокостромская область ведет себя просто вызывающе, окончательно вышла из-под контроля, и вообще перестала расплачиваться с Рором Петровичем за туз.
(Разумеется, как всякий член Коллегии, а тем более пожизненный Президент и Основной Диспетчер господин Фортепьянов полностью отождествляет себя с собственной отраслью).
- Алло! Перекати вас поле! Алло! - завопил Рор Петрович в трубку (хозяин настоящий, рачительный, знает цену каждому кубодецикилометру) и в раздражении даже ногами затопал под большим англо-голландского производства письменным столом, на котором размещается один из двух важнейших тузпромовских серверов.
Но тут слышимость вдруг пропала, потому что в уютном номере гостиницы «Украина» Оленька зажала телефонную трубку точеной ладошкой, на каждом беленьком, жадном, но чрезвычайно грациозном пальчике которой так и сияют крупные брильянты чистой воды и, передавая трубку своему любовнику и младшему партнеру, шепотом сообщила:
- Клюнул гаврик!
Тут уже сам Венедикт Васильевич паузу держит. По этой части среди телефонных аферистов Венедикту Васильевичу равных нет! Потому что поторопишься, начнешь разговор немедленно - и ты навсегда в глазах тузоначальника жалкий проситель, а выдержал необходимую паузу - и стал деловым партнером.
- Говорите, черт вас всех побери! - окончательно вышел из себя Рор Петрович, отыскав на сервере файл Новокостромского азотно-тукового латексного комбината, и ужасаясь их наглости - уже пятнадцать триллиардов децикубокилометров за ними зашкалило, а в деньгах - и названия такой цифре еще не придумали, - а негодяи и не думают расплачиваться с Тузпромом! Да за эти деньги не только Новокостромскую, но и Курскую вместе с Воронежской областями до самой последней пропахшей навозом деревеньки Рор Петрович имеет полное право прикарманить!..
- Слушаю Вас, - низким начальственным тенором вступил наконец в разговор сам Венедикт Васильевич. За это необходимое, тонко рассчитанное секундное промедление, за эту паузу у Основного Диспетчера должно создастся полное, еще советское впечатление, что из губернаторских (считай, райкомовских) новокостромских высот снизошли, наконец, и до текущих тузпромовских забот.
- Это я вас слушаю! - справедливо возмутился Рор Петрович.
- Мы тут в нашем административном управлении разработали для вас одну схему, - спокойно начал Венедикт Васильевич.
(Эту фразу Оленька неделю оттачивала и выверяла. Представься Венедикт Васильевич просто «от администрации» - дотошный господин Фортепьянов может проверить, работает ли таковой в Новокостромском губернаторстве. Ну а всех работников всех Тузоуправлений господин Фортепьянов знает наперечет.)
- По схеме, не по схеме - вы там в Костроме или в Новокостроме думаете со мной расплачиваться за туз или нет?! - чуть не выпрыгнул из кресла Рор Петрович.
А Венедикт Васильевич в гостинице «Украина» показал Оленьке большой палец и послал ослепительной, натуральнейшей блондинке воздушный поцелуй - сработала домашняя заготовка! И почти без паузы продолжил разговор:
- Как раз об этом нам с вами и нужно лично переговорить, - неторопливым спокойствием голоса сумел-таки телефонный аферист показать знатному тузовику, что это именно ему, Президенту и Основному Диспетчеру нужна личная встреча, потому что проблема неплатежей - головная боль господина Фортепьянова.
Здесь вам нужно знать, что хотя Рор Петрович - редчайший микроцефал, и любой, кому удается хотя бы на полминуточки пробиться к нему на прием, сразу же обращает внимание, что на плечах у Председателя Коллегии не череп, а суперчип, и никакой вшивый Бернард Шоу с его жалким без малого килограммом серого вещества в Тузпроме не катит. Но даже у Рора Петровича в его потрясающе спрессованном, гигантском и в то же время малюсеньком мыслительном органе далеко не все схемы выстроены.
Тут необходимо, впрочем, еще одно коротенькое пояснение - что есть «схема». Разумеется, рассчитываться с Рором Петровичем за туз никто не собирается. За что деньги давать? Ну, сожгли ребята кубодецикилометр-другой туза, пепел развеяли, чайку вскипятили - а теперь плати? На каком основании? И кому? Как может туз - этот горючий продукт мезозойского разложения тиранозавров - принадлежать тому же господину Фортепьянову, будь он хоть трижды Председатель Правления и четырежды Основной Диспетчер? Все это отлично понимают. Но поскольку, при недавней спортлотерейной раздаче недр и уренгойское, и бузулуцкое, и ковыктинское, как и все остальные освоенные когда-то героическими первопроходцами триллиардокуботысячедецикилометровые месторождения газа (ошибка в тексте - должно быть «туза») вместе с титановыми вентилями, стальными тузопроводами, насосными станциями, тузоконденсаторными заводами, подземными тузохранилищами, турботузонагнетателями и прочая, и прочая, достались задарма микроцефалу господину Фортепьянову со товарищи по Тузпромовской Коллегии, то теперь все остальные их сограждане как только осмеливаются поджечь принадлежащий не им, а Рору Петровичу туз, тут же становятся должны уже в этой, постсоветской эре его новым владельцам - дружным господам тузпромовцам.
«Схема» как раз и есть способ оплаты за туз, при котором долги якобы гасятся, но при этом деньги ни в коем случае напрямую не идут через счета Тузпрома (чтобы не дразнить вконец обнищавших, т.е. абсолютно свободных граждан демократической совкодепии), а проходят косвенным образом, при котором и волки (тузы Тузпрома) сыты, и овцы (остальные людишки) обстрижены - или, если угодно, общипаны.
- На среду, на полдвенадцатого. Как вас записать? - вдруг решил принять провинциальных аналитиков Основной Диспетчер. Пусть новокостромские шустряки садятся на самолет и прилетают к нему на прием, если заработать хотят.
А Оленька уже стала раздеваться (Боже! Боже мой! Как же сердце сжимается от зависти!), потому что после такого удачного телефонного захвата хочется любви.
- Ланчикова и Пыльцов, - сказал Венедикт Васильевич, придерживая трубку плечом и торопливо расстегивая сувенирный брючный ремень, привезенный из недавней турпоездки по Андалузии и сделанный из настоящей кожи мадридского быка, убитого прямо при них на корриде (правда, еще не обратил внимания Венедикт Васильевич - настолько предпринимательством занят человек, - что на ворсистой изнанке, возле латунной полированной пряжки в испанскую бычью кожу вдавлена малюсенькая, совершенно незаметная надпись - «Made in China»).
- Хорошо, приезжайте со своей схемой, - сказал Рор Петрович и отключился.
А Венедикт Васильевич заторопился опылять Оленьку, потому что ничто так не сплачивает отъемную команду, как занятие любовью. Причем самой обычной любовью, без всяких там нововведений - исхитрятся надо в бизнесе, господа хорошие, в бизнесе, а не в любви!
и еще на тысячах сайтов
https://readli.net/chitat-online/?b=447382&pg=1
"Волшебный демон ― лживый, но прекрасный."
А.С. Пушкин
1.
Какие же они чудесные, изысканные, просто замечательные! Уверенный в себе Венедикт Васильевич, с зачесанными назад пышными палево-серебристыми волосами, только что вымытыми самым что ни на есть телерекламным шампунем, благодаря которому его маленький росточек увеличивается до вполне приемлемого среднего. И Ольга, Оленька ― изумительная женщина в самом романтическом, в самом готовом на все ради денег возрасте, с темно-зелеными большими глазами, словно моргающими на крыльях золотой бабочки! Как она тонко, нервически чувствует всякую непростую ситуацию. Всегда-то Оленька успеет и начальнику, к которому они на прием пробились, с намеком улыбнуться, и самому Венедикту Васильевичу тут же под столом на ногу наступить или ущипнуть исподтишка. Одернув партнера, Оленька закуривает тонкую, ментоловую - разумеется, штатовскую - сигаретку и берет разговор на себя. Какая же она все-таки умница! Да и блондинка - наинатуральнейшая! Красится Оленька в потрясный иссиня-черный цвет только раз в году в самом начале июля, перед турпоездкой в Испанию. Но вовсе не для того, чтобы обратить на себя внимание, а как раз наоборот ― чтобы не особенно выделяться среди местных дур-брюнеток. Ведь это и есть, что тут ни говори, самая настоящая скромность. Не пьет Оленька практически ничего, разве что джин ― с зеленой наклейкой, в фигуристой такой бутылке, которую даже на Воргошорской стеклодувной фабрике самородки-умельцы не сразу возьмутся подделать. Натуральное английское спиртное Оленька обожает, но чисто символически - рюмочку, ну от силы две, да и то в самом крайнем случае, например, зимой, в мороз. Если же случается, не приведи Господи, Оленька переберет, то и это ей на пользу. Обояшей такой становится ― глаз не отвести. И не только нам, грешным людям, но даже ангелам. Да-да! ― именно им, ангелочкам: ― вон, вон они! ― надо только как следует присмотреться ― вокруг нее стайкой радостной порхают. Но даже этим полуптицам, полу, блин, назойливым насекомым далеко до нежной Оленьки ― до просветленного образа ее, до субтильной стати. Тот же ангел, если как следует с ним разобраться, скотина уже оперившаяся. А Оленька Ланчикова до того чиста и невинна ― словно розанчик нераскрывшийся, и будто вся она из девятнадцатого еще, из золотого века культуры нашей, из Царскосельского еще начала ее...
читать
Венедикт же Васильевич ― нет, нет! мы о нем ничуть не забыли! ― сугубый, напротив, продукт нашего героически текущего времени. Строг и аккуратен, немногословен и в меру торжественен (потому что значимость свою очень твердо осознает), напорист и нетороплив. Деловая хватка и изворотливость просто поразительны и, можно сказать, через край переполняют его. Все что-то Венедикт Васильевич прикидывает, обмозговывает и при этом тонкими усиками шевелит. Хитростью Венедикт Васильевич обладает самой звериной (опять-таки исключительно в телевизионном, а значит в развлекательном, «угадаймелодийном» значении этого слова). Предприимчивость же и напористость настолько пронизывают Венедикта Васильевича, что создают целое северное сияние вокруг его славной головы, окруженной, как уже отмечалось, пуком душистых, недавно вымытых и только что высушенной феном «Филипс» волос. Словом, Венедикт Васильевич человек новейшей формации, бизнесмен, деловар.
А как же ― вы, конечно, уже обратили внимание! ― Венедикт Васильевич одевает Оленьку. Порой и полсотни условных единиц не жалеет он на одно-единственное выходное платье. Кичливый Париж и все эти лондонские, пропахшие шанелью и завистливым потом подиумы общего пользования ― просто тьфу! Смело говорю - проходное, вздорное место. Эти все лагерьфельдфебелевские наряды ни в какое сравнение не идут с темно-синим платьем Оленьки, украшенным узорами из золотого люрекса и сшитым в губернском городе Костроме, возле знаменитых Мучных рядов на улице Карла и Розы Люксембург, в бывшем закрытом обкомовском ателье. Намедни даже сам господин Юдашкин ― выдающийся евромодельер, находясь проездом в Москве и возвращаясь с последнего телеинтервью в пошивочные цеха, встретил Оленьку на проспекте Мира и чуть шею себе не свернул ― все следил за ней, пока она не села в дюралюминиевый, никогда не ржавеющий лимузин «Ауди» и не умчалась с Венедиктом Васильевичем в Тузпром.
(Нет! Все-таки не будем называть вещи своими именами, ни ― тем более! ― цифрами, потому что и названия, и всякая неосторожная цифирь ― все это условности. И потом, какая тебе разница ― Орион или Альфа Центавра во всем великолепии горят в ночном, высоком небе? Обстриженной овце до сияющей звезды все равно не доплюнуть…)
Но что же все-таки прекрасной парочке нужно в Тузпроме, что они ему пропихивают, зачем ребятки туда помчались? Ответ прямо на поверхности лежит, но никто ни за что и никогда не догадается. Поэтому - сразу отгадка: хотят продать они пиетет, с каким Оленька относится к Венедикту Васильевичу.
На фига, спрашивается, этой богатейшей во всей видимой Вселенной организации, которой и так принадлежит три восьмых, а если как следует присмотреться и с плеча рубануть правду-матку, то и все четыре седьмых России, еще какой-то, извините, пиетет?! Каким образом на эти келейные, внутрисемейные, нежнейшие отношения Тузпром может положить свой испепеляющий, жадный глаз? Нелепость, абракадабра какая-то.
Но в этом-то вся и закавыка.
И вот в середине прошлой недели - и в который уже раз! - принялась Оленька набирать прямой телефон Рора Петровича Фортепьянова. Час набирала, полтора набирала - как всегда, занято. Все-таки господин Фортепьянов ― помимо Президентских полномочий еще и Основной Диспетчер, на вентилях сидит, от тузпромовских щедрот отечественную промышленность снабжает. Потому и занят все время телефон, что человек напряженно работает. Перекрыл Рор Петрович какому-нибудь задолжавшему региону туз, вот областная администрация на коленях перед ним и стоит, линию держит.
Но все-таки прозвонилась, в конце концов, на этот раз упорная Оленька.
― Не дам! И не просите! На сниженном давлении будете сидеть, пока не расплатитесь! ― огрызнулся сгоряча Основной Диспетчер, приняв прозвонившуюся Оленьку за обнаглевший регион.
- Новокострома на проводе! - после трехсекундной паузы проворковала очаровательная блондинка, хотя на самом деле прелестная парочка давно уже прячется в столичной четырехзвездочной гостинице «Украина».
- Рор Петрович! Это Новокострома! - продолжает Оленька, вступая в роль секретарши Венедикта Васильевича, и переполненная тем самым пиететом, который они не раз уже и очень удачно продавали. Сделав малюсенькую паузу и еще чуть-чуть понизив голос, Оленька с придыханием произносит в трубку: - Одну минуточку! Сейчас с Вами сам товарищ Пыльцов (именно «товарищ» - это не оговорка, а тщательно продуманное воздействие на бывшую социалистическую подкорку господина Фортепьянова) будет говорить!
Основной Диспетчер Тузпрома занят в высшей степени, поскольку каждую секунду по двенадцати магистральным тузотрубопроводам под давлением 75 атмосфер безвозвратно улетает 800 тысяч кубодецикилометров «голубого золота» несостоятельным потребителям (смело считай - жуликам!). А нахальная Новокостромская область ведет себя просто вызывающе, окончательно вышла из-под контроля, и вообще перестала расплачиваться с Рором Петровичем за туз.
(Разумеется, как всякий член Коллегии, а тем более пожизненный Президент и Основной Диспетчер господин Фортепьянов полностью отождествляет себя с собственной отраслью).
- Алло! Перекати вас поле! Алло! - завопил Рор Петрович в трубку (хозяин настоящий, рачительный, знает цену каждому кубодецикилометру) и в раздражении даже ногами затопал под большим англо-голландского производства письменным столом, на котором размещается один из двух важнейших тузпромовских серверов.
Но тут слышимость вдруг пропала, потому что в уютном номере гостиницы «Украина» Оленька зажала телефонную трубку точеной ладошкой, на каждом беленьком, жадном, но чрезвычайно грациозном пальчике которой так и сияют крупные брильянты чистой воды и, передавая трубку своему любовнику и младшему партнеру, шепотом сообщила:
- Клюнул гаврик!
Тут уже сам Венедикт Васильевич паузу держит. По этой части среди телефонных аферистов Венедикту Васильевичу равных нет! Потому что поторопишься, начнешь разговор немедленно - и ты навсегда в глазах тузоначальника жалкий проситель, а выдержал необходимую паузу - и стал деловым партнером.
- Говорите, черт вас всех побери! - окончательно вышел из себя Рор Петрович, отыскав на сервере файл Новокостромского азотно-тукового латексного комбината, и ужасаясь их наглости - уже пятнадцать триллиардов децикубокилометров за ними зашкалило, а в деньгах - и названия такой цифре еще не придумали, - а негодяи и не думают расплачиваться с Тузпромом! Да за эти деньги не только Новокостромскую, но и Курскую вместе с Воронежской областями до самой последней пропахшей навозом деревеньки Рор Петрович имеет полное право прикарманить!..
- Слушаю Вас, - низким начальственным тенором вступил наконец в разговор сам Венедикт Васильевич. За это необходимое, тонко рассчитанное секундное промедление, за эту паузу у Основного Диспетчера должно создастся полное, еще советское впечатление, что из губернаторских (считай, райкомовских) новокостромских высот снизошли, наконец, и до текущих тузпромовских забот.
- Это я вас слушаю! - справедливо возмутился Рор Петрович.
- Мы тут в нашем административном управлении разработали для вас одну схему, - спокойно начал Венедикт Васильевич.
(Эту фразу Оленька неделю оттачивала и выверяла. Представься Венедикт Васильевич просто «от администрации» - дотошный господин Фортепьянов может проверить, работает ли таковой в Новокостромском губернаторстве. Ну а всех работников всех Тузоуправлений господин Фортепьянов знает наперечет.)
- По схеме, не по схеме - вы там в Костроме или в Новокостроме думаете со мной расплачиваться за туз или нет?! - чуть не выпрыгнул из кресла Рор Петрович.
А Венедикт Васильевич в гостинице «Украина» показал Оленьке большой палец и послал ослепительной, натуральнейшей блондинке воздушный поцелуй - сработала домашняя заготовка! И почти без паузы продолжил разговор:
- Как раз об этом нам с вами и нужно лично переговорить, - неторопливым спокойствием голоса сумел-таки телефонный аферист показать знатному тузовику, что это именно ему, Президенту и Основному Диспетчеру нужна личная встреча, потому что проблема неплатежей - головная боль господина Фортепьянова.
Здесь вам нужно знать, что хотя Рор Петрович - редчайший микроцефал, и любой, кому удается хотя бы на полминуточки пробиться к нему на прием, сразу же обращает внимание, что на плечах у Председателя Коллегии не череп, а суперчип, и никакой вшивый Бернард Шоу с его жалким без малого килограммом серого вещества в Тузпроме не катит. Но даже у Рора Петровича в его потрясающе спрессованном, гигантском и в то же время малюсеньком мыслительном органе далеко не все схемы выстроены.
Тут необходимо, впрочем, еще одно коротенькое пояснение - что есть «схема». Разумеется, рассчитываться с Рором Петровичем за туз никто не собирается. За что деньги давать? Ну, сожгли ребята кубодецикилометр-другой туза, пепел развеяли, чайку вскипятили - а теперь плати? На каком основании? И кому? Как может туз - этот горючий продукт мезозойского разложения тиранозавров - принадлежать тому же господину Фортепьянову, будь он хоть трижды Председатель Правления и четырежды Основной Диспетчер? Все это отлично понимают. Но поскольку, при недавней спортлотерейной раздаче недр и уренгойское, и бузулуцкое, и ковыктинское, как и все остальные освоенные когда-то героическими первопроходцами триллиардокуботысячедецикилометровые месторождения газа (ошибка в тексте - должно быть «туза») вместе с титановыми вентилями, стальными тузопроводами, насосными станциями, тузоконденсаторными заводами, подземными тузохранилищами, турботузонагнетателями и прочая, и прочая, достались задарма микроцефалу господину Фортепьянову со товарищи по Тузпромовской Коллегии, то теперь все остальные их сограждане как только осмеливаются поджечь принадлежащий не им, а Рору Петровичу туз, тут же становятся должны уже в этой, постсоветской эре его новым владельцам - дружным господам тузпромовцам.
«Схема» как раз и есть способ оплаты за туз, при котором долги якобы гасятся, но при этом деньги ни в коем случае напрямую не идут через счета Тузпрома (чтобы не дразнить вконец обнищавших, т.е. абсолютно свободных граждан демократической совкодепии), а проходят косвенным образом, при котором и волки (тузы Тузпрома) сыты, и овцы (остальные людишки) обстрижены - или, если угодно, общипаны.
- На среду, на полдвенадцатого. Как вас записать? - вдруг решил принять провинциальных аналитиков Основной Диспетчер. Пусть новокостромские шустряки садятся на самолет и прилетают к нему на прием, если заработать хотят.
А Оленька уже стала раздеваться (Боже! Боже мой! Как же сердце сжимается от зависти!), потому что после такого удачного телефонного захвата хочется любви.
- Ланчикова и Пыльцов, - сказал Венедикт Васильевич, придерживая трубку плечом и торопливо расстегивая сувенирный брючный ремень, привезенный из недавней турпоездки по Андалузии и сделанный из настоящей кожи мадридского быка, убитого прямо при них на корриде (правда, еще не обратил внимания Венедикт Васильевич - настолько предпринимательством занят человек, - что на ворсистой изнанке, возле латунной полированной пряжки в испанскую бычью кожу вдавлена малюсенькая, совершенно незаметная надпись - «Made in China»).
- Хорошо, приезжайте со своей схемой, - сказал Рор Петрович и отключился.
А Венедикт Васильевич заторопился опылять Оленьку, потому что ничто так не сплачивает отъемную команду, как занятие любовью. Причем самой обычной любовью, без всяких там нововведений - исхитрятся надо в бизнесе, господа хорошие, в бизнесе, а не в любви!