"Озарение приходило к нему за роялем..." Фредерик Шопен (1810 - 1849)
Срок, который был определен композитором Игорем Стравинским для определения подлинности, а значит и общемирового признания музыкального гения - 50 лет! - половина века.
В настоящее время - из-за чрезвычайного развития средств воспроизведения музыки - этот срок если и сократился, то вряд ли намного. Всё и всех можно услышать, но гораздо труднее определиться - слишком много музыкального мусора.
Шуман в 1835 году прослушал вариации Шопена на тему Моцарта - разумеется в авторском исполнении (в тридцатые годы позапрошлого века надо было быть виртуозом, чтобы «протолкнуть» собственные сочинения) и воскликнул:
«Шляпу долой, господа! Перед вами гений!»
Но это было личное мнение мастера - мало ли что можно сказать влиянием минуты или непосредственного впечатления!
А людское мнение формируется долго, иногда очень долго.
Поэт Мицкевич - к тому времени оказавшийся в Париже, высказался о Шопене двусмысленно: «Душа матери-польки пела и рыдала в его игре, а душа отца - француза смеялась во все горло».
Эти слова содержат похвалу, но в то же время это едкий намек - Шопен француз-полукровка, а не «чистый» польский эмигрант, каким был сам Мицкевич. (В то время в российской политике Франция разыгрывала «польскую карту»).
Действительно, отец Шопена по происхождению - крестьянин из Лотарингии (его дом шопенисты после вековых поисков обнаружили только в 1938 году), но это обстоятельство он сам всю жизнь скрывал. Видимо, в поисках лучшей доли отец Шопена отправился на восток, и вполне мог, как и его многочисленные собратья, стать гувернером или воспитателем в России, если бы до нее добрался. По дороге - в Варшаве он устроился бухгалтером на французскую табачную фабрику. При втором разделе Польши, «совместное предприятие» закрылась. Но отец Шопена не вернулся на родину вовсе ни потому, что заболел, а потому что сословные преграды во Франции были тогда непреодолимы, и ему пришлось бы возвращаться к тяжелому крестьянскому труду. В Польше он стал преподавать французский язык.
читать
Хотя собственно Польши как самостоятельного государства к тому времени уже не было. Польша долго «держалась беспорядком».
читать
Тогдашний Польский сейм, кажется, превосходил по нелепости все подобные собрания, поскольку там существовало уникальное правило - любой шляхтич мог наложить на общее решение сейма свое единоличное вето.
«Ничто над польским сеймом не господствует, но и ничто ему не подчиняется» - сказал тогда же Руссо. Польский король Станислав Лещинский больше всего боялся собственного народа - даже скотине «естественно сотрясать тяжелое ярмо - и наш народ может сделать попытку вырваться из оков нашей тирании.»
По тогдашнему свидетельству польского историка и мыслителя Сташица: «Пять шестых польской нации ходят полунагими, другие покрыты шкурой или сермягой. Все они исхудалые, в копоти, заросли и носят имя «хлоп», что означает последнюю степень презрения. Их шалаши и землянки едва поднимаются над землей…»
Тадеуш Костюшко (Бзежинский того времени) недавний участник войны за независимость Америки, стал вождем польского сопротивления. Когда в 1794 году Суворов брал Варшаву - отец Шопена - к тому времени уже капитан польского ополчения - едва не погиб на городских стенах.
После захвата Варшавы, отец Шопена возвращается к преподаванию французского и становится воспитателем детей графини Скарбек, и вскоре женится на Юстыни Кшижановской - экономке графини.
1 марта 1810 года родился Фредерик Шопен, и в октябре этого же года семья переехала в Варшаву - отец получил место преподавателя французского языка уже в лицее, а затем в артиллерийской и инженерной школах.
Вскоре последовал третий раздел Польши между странами победительницами Наполеона, который был закреплен «Священным союзом» между Россией, Австрией и Пруссией.
Фредерик Шопен рос среди ропота патриотов, скорбящих об утрате национальной независимости. Как многие другие гениально одаренные музыкальные дети Фредерик в значительной степени выучил себя сам. С раннего детства мальчик плакал, слушая музыку. Уже в семилетнем возрасте он сочинил и опубликовал первый полонез.
В девять лет за игру на фортепьяно Фредерик Шопен получил золотые часы от знаменитой певицы Анджелики Каталани. Шопен выступал перед польскими аристократами Радзивиллами, Сапегами. Вскоре вундеркинд был представлен во дворце наместника Польши брата императора Александра Первого - Константина Павловича, который неоднократно слушал игру Шопена.
Фредерик был всесторонне одаренным мальчиком, он пишет стихи, мастерски рисует - в основном карикатуры. Шопен поступает в музыкальный лицей, и Ю. Эльснер - основатель лицея, композитор и преподаватель первым прочувствовал несомненную гениальность своего ученика, и записал в годовом аттестате Шопена: «В тебе зажглась искра неведомого доныне искусства».
В 1925 году Шопен играл на «золомелодиконе» перед Александром Первым, посетившем Варшаву и получил от императора брильянтовый перстень.
Летом в Служёво, - когда Фредерику Шопену исполнилось пятнадцать лет, в поместье Водзиньских он встретил Марию, которой тогда было всего лишь шесть лет. Но десять лет спустя, благодаря этой встрече, у Шопена случился несчастный роман - воспоминания юношества сыграли роковую роль.
Меж тем Польша сделалась самой революционной частью России. Многочисленные казни, «чистки», проводимые Новосильцевым, только разжигали в польском народе неукротимы дух свободы. Бунтари ссылались в Россию, становились революционерами, потом террористами и бомбистами, и впоследствии - через век - чекистами.
Еще 1821 году - в год поступления Шопена в лицей - были разгромлены польские «декабристы» под предводительством Лукасильского, до этого в Вильне разогнали общество филаретов - среди которых был поэт Адам Мицкевич.
Политические бури и национальные трагедии служат фоном развития гениального юноши. Фредерик Шопен совершенствуется в музыке, бродит вдоль Вислы, регулярно просматривает музыкальные новинки в магазине Бжезина. Хотя музыка в покоренной Польше предназначалось исключительно для частного пользования внутри феодальных усадьб польской знати, но в музыкальной Варшаве было в то время 30 фабрик фортепьяно и 9 нотных сладов! Большой театр в центре Варшавы, был действительно немалых размеров. Но внутри театра была грязь, не было даже отопления.
Дару «музыкального гения», каковым Ю. Эльснер нарек своего лучшего ученика, требуется огранка. После окончания третьего курса отец Шопена подал прошение о вспомоществовании для продолжения образования Фредерика. Но варшавские «оккупационные» власти были тогда заняты коронованием Николая Первого польской короной… (Террористы из тайного «Военного союза» хотели взорвать русского императора во время коронации, но это им не удалось).
Перед самым варшавским восстанием 1830 года, в самом начале осени Фредерик Шопен навсегда покинул родину. Он приехал в Вену, жил там некоторое время, но в Вене польские эмигранты не вызывали сочувствия (Австро-Венгрии тоже достался кусок польской территории). Нотный издатель Хаслингер предложил Шопену бесплатно опубликовать его произведения. «Дармовщинка кончилась, плати, бестия!», - заявил ему Шопен, но храброе заявление ни единого флорина ему ни принесло. Родители прислали денег и Шопен поехал в Лондон. По дороге он дал концерт в Дрездене для беспрерывно вяжущих спицами дам. ( Шопенисты всегда пишут «дал», хотя конечно, на самом деле, аристократы и буржуа снисходили до бедного артиста, каким всю жизнь был Шопен.) Не доехав до Лондона, он ненадолго остановился в Париже - и остался в нем на 19 лет - до конца своей короткой жизни. «Я здесь только проездом» - шутил он впоследствии.
Меж тем 6 сентября русские войска Паскевича в очередной осадили Варшаву, 8 сентября Варшава пала - восставшие были разгромлены. Последовали многочисленные казни. Шопен, узнав об этом, плакал, и восклицал: «О боже, ты существуешь и не мстишь! - за падшую Варшаву!».
Париж 1831 года был весьма похож на сегодняшнюю Москву.
Во Франции тогда царствовал «король лавочников» Луи Филипп. Величайшая роскошь и ужасное свинство, нищета и богатство, нескончаемое разнообразие во всем - начиная от цен в парижских ресторанах и кончая ценами на горстку жареных каштанов. Июльская монархия - как и клика наших казнокрадов - была акционерной компанией для эксплуатации и ограбления Франции. Толпы спекулянтов и пройдох вылавливали несметные богатства в мутных водах биржевых спекуляций. На фоне безумного разгула компрадорской буржуазии, всего разнообразия современных профессий не было. Основным полем соперничества множества эмигрантов, прислуживающих на нескончаемых праздниках и пирах - была только музыка. Чтобы заработать кусок хлеба надо было играть на балах, выступать с концертами перед «сливками общества», или репетиторствовать.
«Что в Париже больше - виртуозов или ослов?» - с горечью писал Шопен отцу. (Осталось два огромных тома писем Шопена). Некий наглец Калькбреннер вызывался давать в течении трех лет уроки «пианизма» самому Шопену!
Но надо жить, а работу учителя музыки найти очень трудно. «Хотя бы половина этих бесчисленных парижских артистов умерло от холеры!» - восклицает Шопен. Наконец ему удалось устроится - он преподает музыку детям Ротшильда - потом учительствует в семьях других нуворишей.
Париж - в отличие от Вены - тогда горячо сочувствовал полякам, закрывшим «грудью патриотов» путь русской армии на запад. Повсюду звучали лозунги: «Поддержку нашим польским братьям!» Шопен навещает эмигрантов - князей Чарторыских, знакомится с графиней Потоцкой, входит в высшее общество. Польский изгнанник общается с Бальзаком, Стендалем, Жорж Санд, с Гюго, с Дюма-отцом.
Шопен дает по пять уроков в день, вертит - по его словам «мельницу», но денег все равно не хватает, они уходят на карбиолет, на белые перчатки. Преподавая Ротшильдам надо соблюдать хороший тон.
Родные и друзья из покоренной Польши в письмах требуют: «Напиши оперу про наше восстание!» И подчеркивают сочиняй музыку: «Национальную, национальную, национальную!» Гнет в самой Польше только усиливается - 4 октября 1835 года Николай I заявил в Варшаве: «При малейшем мятеже я уничтожу Варшаву, и разумеется, не я ее постою вновь».
И тут в самом Париже - страшные взрывы, десятки погибших. На бульваре Тамиль противники июльской монархии взрывают адскую машину… Чем ни наше время?
Шопен едет в Дрезден и там начинает ухаживать за Марией Водзиньской. Он влюбляется в девочку, в мечту своего отрочества, превратившуюся в красавицу. Шопен делает предложение и получает согласие на брак, мечтает о тихом счастье… Водзиньские - богатейшие феодалы. Но сословные границы непреодолимы, его обманывают: согласие было дано - и тут же нарушено. Шопен в отчаянии: «Вернулся домой, время опаздывает, и для меня, вероятно, совершенно опоздает в моей комнате…» - горестно и трогательно пишет он.
Но где бы он ни был, и что бы с ним ни приключилось - Фредерик Шопен постоянно сочиняет музыку.
Шопен возвращается в Париж, и опять встречается с Жорж Санд.
«Какая же антисимпатичная эта Санд! Да и женщина ли она? Я готов в этом усомниться», - записывает он 13 декабря 1836 года.
Жорж Санд тоже ни в лучшем настроении: «Я в убийственном состоянии духа, я проклинаю толпу глупцов. Я не делаю ни того что я хочу, ни того что я должна, горя желанием оттолкнуть грязь этого проклятого города» .
И тут - как хотят убедить всех нас «шопенисты» - изящный, великий польский композитор с элегантными костюмами из тонкого сукна нежных цветов, вдруг влюбляется в Жорж Санд, в гениальную писательницу, но весьма фамильярную особу, в «феминистку».
Лоб ее невысок, нос прямой, превосходные волосы - Аврора Дюпен (настоящее имя писательницы) преодолела власть сословных и бытовых предрассудков, и еще в юности - за счет своего блестящего дарования - добилась полной независимости. Жорж Санд свободна, богата, очень музыкальна, поет арии из моцартовского «Дон жуана», хорошо рисует. Но главное Жорж Санд гениально пишет - ее романами зачитывается Франция.
Но постоянное сочинительство требует духовной подпитки - в разговорах Жорж Санд ничего не дает, а всегда только берет, чтобы использовать мысли собеседника в своих книгах. Похоже, что вовсе ни Шопен сделал первый шаг в знаменитом любовном романе, а именно Жорж Санд «окрутила» композитора.
«Я больше всего верила в верность, я ее проповедовала. Она не удалась другим. Не удалась и мне. » - пишет Жорж Санд, и умело и властно сближается с Шопеном.
18 октября 1838 года Жорж Санд с сыном и дочерью едет на Мальорку и Шопен, продав за 2000 франков свои прелюдии, едет за ними.
Никто меня не убедит в том, что слова Жорж Санд: «Шопен свежий как роза и розовый как репа приехал в Перпиньян» - это нежный лепет влюбленной женщины. Мужское начало, мужской характер так и выпирает с каждой страницы ее книг и записей.
На парусном судне кампания приплывает на Мальорку и поселяется в Пальме в «Доме ветров». И тут - под влияние влажного климата и холодного времени года - у Шопена резко ухудшается здоровье, начинаются приступы чахотки - от которой еще 11 лет назад умерла его младшая сестра Эмилия.
Однако, Шопен не теряет присутствие духа, и с самоиронией, всегда ему свойственной, пишет отцу: «Один доктор нюхал то что я плевал, другой выстукивал там откуда я плевал, третий щупал и слушал - как я плевал. Один говорил я издох, другой что издыхаю, третий что - скоро издохну.»
Местные жители испугались, что болезненный иностранец их заразит - семью парижан выселяют из «Дома ветров» и они переселяются в огромном, покинутом Картезианском монастыре. Шопен оказывается в покинутой келье - огромный темный свод и маленькое кровать на лямках, за окном - померанцы, пальмы, кипарисы.
«Все мои горести - песчаное зернышко пред этим высоким небом. Здесь все дышит поэзией красивейших мест, не затертых людскими взорами» - если бы Шопен писал прозу, то несомненно преуспел бы и в этом.
Отношение профессиональной писательницы Жорж Санд к своему любовнику крайне снисходительное, даже амикашонское. Она его зовет «мой маленький шопинэ» «бедный ребенок». Его «щебетание» «вовсю пахнет раем», мой «шип-шип» и т.д.
Любовники возвращаются в Париж, где жадность и продажность написана на всех салфетках. Каждый как может набивает свои карманы. Уроки музыки опять единственный постоянный заработок Шопена. На лето и осень любовники перебираются в Ноан, в поместье Жорж Санд - в огромный трехэтажный дом. К ним приезжают художники, писатели - среди них Эжен Делакруа, и Бальзак. В этот период Жорж Санд пишет свой лучший роман «Консуэло» и продолжает бесстрастным взором наблюдать за Шопеном:
«Его творчество было стихийным, чудесным. Он отдавался ему не ища, не предвидя. Озарение приходило к нему за роялем - внезапное, исчерпывающее. возвышенное. А потом начинался самый горестный и тяжелый труд который я когда либо видела. Шопен стонал, плакал, рвал написанное и пр.»
Всякий раз возвращаясь в Париж, любовники ( да и были ли они все восемь лет романа любовниками?) снимают квартиры на разных улицах. Шопен чувствует себя все хуже, чахотка усиливается.
В марте, в революционном 1848 году Шопен в последний встречается с Жорж Санд и уезжает в Англию от надвигающихся кровавых беспорядков. В Лондон переправляется бесчисленное количество парижских музыкантов, которых очередная революция сделала безработными. Шопен и в Лондоне пытается преподавать музыку по гинее за урок, и мечтает о концертах за 20 гиней. Шопен выступает в присутствии королевы Виктории, и «шотландские» ученицы организуют ему несколько концертов. Он играет в Манчестере для 1200 слушателей, в Глазго, в Эдинбурге. 16 ноября 1848 года на польском балу в Лондоне - последнее публичное выступление великого музыканта - он играет очень тихо - сил уже не оставалось.
Вернувшись в Париж Шопен охладевает ко всему и жаждет покоя. Ученицы из Шотландии анонимно присылают
ему 25 000 франков, 15 тысяч он берет в «долг»- крайняя нужда.
«Она мне сказала, что я умру у нее на руках,» - в предсмертной тоске, прошептал Шопен.
«Он был гостем восьми последних лет моей уединенной жизни при монархии», - холодно заметила Жорж Санд.
Гениальный Фредерик Шопен умер 30 октября 1849 года, не дожив пяти месяцев до сорока лет. Большинство произведений Шопена написано для фортепьяно.
В настоящее время - из-за чрезвычайного развития средств воспроизведения музыки - этот срок если и сократился, то вряд ли намного. Всё и всех можно услышать, но гораздо труднее определиться - слишком много музыкального мусора.
Шуман в 1835 году прослушал вариации Шопена на тему Моцарта - разумеется в авторском исполнении (в тридцатые годы позапрошлого века надо было быть виртуозом, чтобы «протолкнуть» собственные сочинения) и воскликнул:
«Шляпу долой, господа! Перед вами гений!»
Но это было личное мнение мастера - мало ли что можно сказать влиянием минуты или непосредственного впечатления!
А людское мнение формируется долго, иногда очень долго.
Поэт Мицкевич - к тому времени оказавшийся в Париже, высказался о Шопене двусмысленно: «Душа матери-польки пела и рыдала в его игре, а душа отца - француза смеялась во все горло».
Эти слова содержат похвалу, но в то же время это едкий намек - Шопен француз-полукровка, а не «чистый» польский эмигрант, каким был сам Мицкевич. (В то время в российской политике Франция разыгрывала «польскую карту»).
Действительно, отец Шопена по происхождению - крестьянин из Лотарингии (его дом шопенисты после вековых поисков обнаружили только в 1938 году), но это обстоятельство он сам всю жизнь скрывал. Видимо, в поисках лучшей доли отец Шопена отправился на восток, и вполне мог, как и его многочисленные собратья, стать гувернером или воспитателем в России, если бы до нее добрался. По дороге - в Варшаве он устроился бухгалтером на французскую табачную фабрику. При втором разделе Польши, «совместное предприятие» закрылась. Но отец Шопена не вернулся на родину вовсе ни потому, что заболел, а потому что сословные преграды во Франции были тогда непреодолимы, и ему пришлось бы возвращаться к тяжелому крестьянскому труду. В Польше он стал преподавать французский язык.
читать
Хотя собственно Польши как самостоятельного государства к тому времени уже не было. Польша долго «держалась беспорядком».
читать
Тогдашний Польский сейм, кажется, превосходил по нелепости все подобные собрания, поскольку там существовало уникальное правило - любой шляхтич мог наложить на общее решение сейма свое единоличное вето.
«Ничто над польским сеймом не господствует, но и ничто ему не подчиняется» - сказал тогда же Руссо. Польский король Станислав Лещинский больше всего боялся собственного народа - даже скотине «естественно сотрясать тяжелое ярмо - и наш народ может сделать попытку вырваться из оков нашей тирании.»
По тогдашнему свидетельству польского историка и мыслителя Сташица: «Пять шестых польской нации ходят полунагими, другие покрыты шкурой или сермягой. Все они исхудалые, в копоти, заросли и носят имя «хлоп», что означает последнюю степень презрения. Их шалаши и землянки едва поднимаются над землей…»
Тадеуш Костюшко (Бзежинский того времени) недавний участник войны за независимость Америки, стал вождем польского сопротивления. Когда в 1794 году Суворов брал Варшаву - отец Шопена - к тому времени уже капитан польского ополчения - едва не погиб на городских стенах.
После захвата Варшавы, отец Шопена возвращается к преподаванию французского и становится воспитателем детей графини Скарбек, и вскоре женится на Юстыни Кшижановской - экономке графини.
1 марта 1810 года родился Фредерик Шопен, и в октябре этого же года семья переехала в Варшаву - отец получил место преподавателя французского языка уже в лицее, а затем в артиллерийской и инженерной школах.
Вскоре последовал третий раздел Польши между странами победительницами Наполеона, который был закреплен «Священным союзом» между Россией, Австрией и Пруссией.
Фредерик Шопен рос среди ропота патриотов, скорбящих об утрате национальной независимости. Как многие другие гениально одаренные музыкальные дети Фредерик в значительной степени выучил себя сам. С раннего детства мальчик плакал, слушая музыку. Уже в семилетнем возрасте он сочинил и опубликовал первый полонез.
В девять лет за игру на фортепьяно Фредерик Шопен получил золотые часы от знаменитой певицы Анджелики Каталани. Шопен выступал перед польскими аристократами Радзивиллами, Сапегами. Вскоре вундеркинд был представлен во дворце наместника Польши брата императора Александра Первого - Константина Павловича, который неоднократно слушал игру Шопена.
Фредерик был всесторонне одаренным мальчиком, он пишет стихи, мастерски рисует - в основном карикатуры. Шопен поступает в музыкальный лицей, и Ю. Эльснер - основатель лицея, композитор и преподаватель первым прочувствовал несомненную гениальность своего ученика, и записал в годовом аттестате Шопена: «В тебе зажглась искра неведомого доныне искусства».
В 1925 году Шопен играл на «золомелодиконе» перед Александром Первым, посетившем Варшаву и получил от императора брильянтовый перстень.
Летом в Служёво, - когда Фредерику Шопену исполнилось пятнадцать лет, в поместье Водзиньских он встретил Марию, которой тогда было всего лишь шесть лет. Но десять лет спустя, благодаря этой встрече, у Шопена случился несчастный роман - воспоминания юношества сыграли роковую роль.
Меж тем Польша сделалась самой революционной частью России. Многочисленные казни, «чистки», проводимые Новосильцевым, только разжигали в польском народе неукротимы дух свободы. Бунтари ссылались в Россию, становились революционерами, потом террористами и бомбистами, и впоследствии - через век - чекистами.
Еще 1821 году - в год поступления Шопена в лицей - были разгромлены польские «декабристы» под предводительством Лукасильского, до этого в Вильне разогнали общество филаретов - среди которых был поэт Адам Мицкевич.
Политические бури и национальные трагедии служат фоном развития гениального юноши. Фредерик Шопен совершенствуется в музыке, бродит вдоль Вислы, регулярно просматривает музыкальные новинки в магазине Бжезина. Хотя музыка в покоренной Польше предназначалось исключительно для частного пользования внутри феодальных усадьб польской знати, но в музыкальной Варшаве было в то время 30 фабрик фортепьяно и 9 нотных сладов! Большой театр в центре Варшавы, был действительно немалых размеров. Но внутри театра была грязь, не было даже отопления.
Дару «музыкального гения», каковым Ю. Эльснер нарек своего лучшего ученика, требуется огранка. После окончания третьего курса отец Шопена подал прошение о вспомоществовании для продолжения образования Фредерика. Но варшавские «оккупационные» власти были тогда заняты коронованием Николая Первого польской короной… (Террористы из тайного «Военного союза» хотели взорвать русского императора во время коронации, но это им не удалось).
Перед самым варшавским восстанием 1830 года, в самом начале осени Фредерик Шопен навсегда покинул родину. Он приехал в Вену, жил там некоторое время, но в Вене польские эмигранты не вызывали сочувствия (Австро-Венгрии тоже достался кусок польской территории). Нотный издатель Хаслингер предложил Шопену бесплатно опубликовать его произведения. «Дармовщинка кончилась, плати, бестия!», - заявил ему Шопен, но храброе заявление ни единого флорина ему ни принесло. Родители прислали денег и Шопен поехал в Лондон. По дороге он дал концерт в Дрездене для беспрерывно вяжущих спицами дам. ( Шопенисты всегда пишут «дал», хотя конечно, на самом деле, аристократы и буржуа снисходили до бедного артиста, каким всю жизнь был Шопен.) Не доехав до Лондона, он ненадолго остановился в Париже - и остался в нем на 19 лет - до конца своей короткой жизни. «Я здесь только проездом» - шутил он впоследствии.
Меж тем 6 сентября русские войска Паскевича в очередной осадили Варшаву, 8 сентября Варшава пала - восставшие были разгромлены. Последовали многочисленные казни. Шопен, узнав об этом, плакал, и восклицал: «О боже, ты существуешь и не мстишь! - за падшую Варшаву!».
Париж 1831 года был весьма похож на сегодняшнюю Москву.
Во Франции тогда царствовал «король лавочников» Луи Филипп. Величайшая роскошь и ужасное свинство, нищета и богатство, нескончаемое разнообразие во всем - начиная от цен в парижских ресторанах и кончая ценами на горстку жареных каштанов. Июльская монархия - как и клика наших казнокрадов - была акционерной компанией для эксплуатации и ограбления Франции. Толпы спекулянтов и пройдох вылавливали несметные богатства в мутных водах биржевых спекуляций. На фоне безумного разгула компрадорской буржуазии, всего разнообразия современных профессий не было. Основным полем соперничества множества эмигрантов, прислуживающих на нескончаемых праздниках и пирах - была только музыка. Чтобы заработать кусок хлеба надо было играть на балах, выступать с концертами перед «сливками общества», или репетиторствовать.
«Что в Париже больше - виртуозов или ослов?» - с горечью писал Шопен отцу. (Осталось два огромных тома писем Шопена). Некий наглец Калькбреннер вызывался давать в течении трех лет уроки «пианизма» самому Шопену!
Но надо жить, а работу учителя музыки найти очень трудно. «Хотя бы половина этих бесчисленных парижских артистов умерло от холеры!» - восклицает Шопен. Наконец ему удалось устроится - он преподает музыку детям Ротшильда - потом учительствует в семьях других нуворишей.
Париж - в отличие от Вены - тогда горячо сочувствовал полякам, закрывшим «грудью патриотов» путь русской армии на запад. Повсюду звучали лозунги: «Поддержку нашим польским братьям!» Шопен навещает эмигрантов - князей Чарторыских, знакомится с графиней Потоцкой, входит в высшее общество. Польский изгнанник общается с Бальзаком, Стендалем, Жорж Санд, с Гюго, с Дюма-отцом.
Шопен дает по пять уроков в день, вертит - по его словам «мельницу», но денег все равно не хватает, они уходят на карбиолет, на белые перчатки. Преподавая Ротшильдам надо соблюдать хороший тон.
Родные и друзья из покоренной Польши в письмах требуют: «Напиши оперу про наше восстание!» И подчеркивают сочиняй музыку: «Национальную, национальную, национальную!» Гнет в самой Польше только усиливается - 4 октября 1835 года Николай I заявил в Варшаве: «При малейшем мятеже я уничтожу Варшаву, и разумеется, не я ее постою вновь».
И тут в самом Париже - страшные взрывы, десятки погибших. На бульваре Тамиль противники июльской монархии взрывают адскую машину… Чем ни наше время?
Шопен едет в Дрезден и там начинает ухаживать за Марией Водзиньской. Он влюбляется в девочку, в мечту своего отрочества, превратившуюся в красавицу. Шопен делает предложение и получает согласие на брак, мечтает о тихом счастье… Водзиньские - богатейшие феодалы. Но сословные границы непреодолимы, его обманывают: согласие было дано - и тут же нарушено. Шопен в отчаянии: «Вернулся домой, время опаздывает, и для меня, вероятно, совершенно опоздает в моей комнате…» - горестно и трогательно пишет он.
Но где бы он ни был, и что бы с ним ни приключилось - Фредерик Шопен постоянно сочиняет музыку.
Шопен возвращается в Париж, и опять встречается с Жорж Санд.
«Какая же антисимпатичная эта Санд! Да и женщина ли она? Я готов в этом усомниться», - записывает он 13 декабря 1836 года.
Жорж Санд тоже ни в лучшем настроении: «Я в убийственном состоянии духа, я проклинаю толпу глупцов. Я не делаю ни того что я хочу, ни того что я должна, горя желанием оттолкнуть грязь этого проклятого города» .
И тут - как хотят убедить всех нас «шопенисты» - изящный, великий польский композитор с элегантными костюмами из тонкого сукна нежных цветов, вдруг влюбляется в Жорж Санд, в гениальную писательницу, но весьма фамильярную особу, в «феминистку».
Лоб ее невысок, нос прямой, превосходные волосы - Аврора Дюпен (настоящее имя писательницы) преодолела власть сословных и бытовых предрассудков, и еще в юности - за счет своего блестящего дарования - добилась полной независимости. Жорж Санд свободна, богата, очень музыкальна, поет арии из моцартовского «Дон жуана», хорошо рисует. Но главное Жорж Санд гениально пишет - ее романами зачитывается Франция.
Но постоянное сочинительство требует духовной подпитки - в разговорах Жорж Санд ничего не дает, а всегда только берет, чтобы использовать мысли собеседника в своих книгах. Похоже, что вовсе ни Шопен сделал первый шаг в знаменитом любовном романе, а именно Жорж Санд «окрутила» композитора.
«Я больше всего верила в верность, я ее проповедовала. Она не удалась другим. Не удалась и мне. » - пишет Жорж Санд, и умело и властно сближается с Шопеном.
18 октября 1838 года Жорж Санд с сыном и дочерью едет на Мальорку и Шопен, продав за 2000 франков свои прелюдии, едет за ними.
Никто меня не убедит в том, что слова Жорж Санд: «Шопен свежий как роза и розовый как репа приехал в Перпиньян» - это нежный лепет влюбленной женщины. Мужское начало, мужской характер так и выпирает с каждой страницы ее книг и записей.
На парусном судне кампания приплывает на Мальорку и поселяется в Пальме в «Доме ветров». И тут - под влияние влажного климата и холодного времени года - у Шопена резко ухудшается здоровье, начинаются приступы чахотки - от которой еще 11 лет назад умерла его младшая сестра Эмилия.
Однако, Шопен не теряет присутствие духа, и с самоиронией, всегда ему свойственной, пишет отцу: «Один доктор нюхал то что я плевал, другой выстукивал там откуда я плевал, третий щупал и слушал - как я плевал. Один говорил я издох, другой что издыхаю, третий что - скоро издохну.»
Местные жители испугались, что болезненный иностранец их заразит - семью парижан выселяют из «Дома ветров» и они переселяются в огромном, покинутом Картезианском монастыре. Шопен оказывается в покинутой келье - огромный темный свод и маленькое кровать на лямках, за окном - померанцы, пальмы, кипарисы.
«Все мои горести - песчаное зернышко пред этим высоким небом. Здесь все дышит поэзией красивейших мест, не затертых людскими взорами» - если бы Шопен писал прозу, то несомненно преуспел бы и в этом.
Отношение профессиональной писательницы Жорж Санд к своему любовнику крайне снисходительное, даже амикашонское. Она его зовет «мой маленький шопинэ» «бедный ребенок». Его «щебетание» «вовсю пахнет раем», мой «шип-шип» и т.д.
Любовники возвращаются в Париж, где жадность и продажность написана на всех салфетках. Каждый как может набивает свои карманы. Уроки музыки опять единственный постоянный заработок Шопена. На лето и осень любовники перебираются в Ноан, в поместье Жорж Санд - в огромный трехэтажный дом. К ним приезжают художники, писатели - среди них Эжен Делакруа, и Бальзак. В этот период Жорж Санд пишет свой лучший роман «Консуэло» и продолжает бесстрастным взором наблюдать за Шопеном:
«Его творчество было стихийным, чудесным. Он отдавался ему не ища, не предвидя. Озарение приходило к нему за роялем - внезапное, исчерпывающее. возвышенное. А потом начинался самый горестный и тяжелый труд который я когда либо видела. Шопен стонал, плакал, рвал написанное и пр.»
Всякий раз возвращаясь в Париж, любовники ( да и были ли они все восемь лет романа любовниками?) снимают квартиры на разных улицах. Шопен чувствует себя все хуже, чахотка усиливается.
В марте, в революционном 1848 году Шопен в последний встречается с Жорж Санд и уезжает в Англию от надвигающихся кровавых беспорядков. В Лондон переправляется бесчисленное количество парижских музыкантов, которых очередная революция сделала безработными. Шопен и в Лондоне пытается преподавать музыку по гинее за урок, и мечтает о концертах за 20 гиней. Шопен выступает в присутствии королевы Виктории, и «шотландские» ученицы организуют ему несколько концертов. Он играет в Манчестере для 1200 слушателей, в Глазго, в Эдинбурге. 16 ноября 1848 года на польском балу в Лондоне - последнее публичное выступление великого музыканта - он играет очень тихо - сил уже не оставалось.
Вернувшись в Париж Шопен охладевает ко всему и жаждет покоя. Ученицы из Шотландии анонимно присылают
ему 25 000 франков, 15 тысяч он берет в «долг»- крайняя нужда.
«Она мне сказала, что я умру у нее на руках,» - в предсмертной тоске, прошептал Шопен.
«Он был гостем восьми последних лет моей уединенной жизни при монархии», - холодно заметила Жорж Санд.
Гениальный Фредерик Шопен умер 30 октября 1849 года, не дожив пяти месяцев до сорока лет. Большинство произведений Шопена написано для фортепьяно.