"Мы в небо взлетаем с обжитой земли, и нас обнимают ветра!.." - северная тетрадь.
ПОМОР
В море - в страхе труд, на реке - в страстях,
Помогать зовут, путаться в снастях.
Подошел помор, дернул бечеву.
Долгий разговор начал ввечеру.
«- Эх, прошла пора, стало не с руки».
И сквозь дым костра смотрит вдоль реки.
«- Сделал все, что смог, стал я слаб, и стар».
Слушает порог, разгребает жар.
«- Было столько дел, да прошли они».
Против ветра сел с дымной стороны.
У реки Сояна 1978 год
***
Вовсе не умникам вопреки,
Ни дуракам подстать,
В этой деревне у самой реки
Стал он свой век доживать.
Может и был на подъем тяжел,
И отгулял свое,
Так до конца вот и не ушел
Житель последний её.
Горше, наверно не может быть
Мысли последней той,
Что никому уж теперь не жить
Здесь, на земле родной.
ЖИТЕЛЬ ВЕРЕСНИЦ
Вот он подошел к сеновалу,
Подумал о сене.
К трудам был приучен он смалу,
И в этом спасенье.
Надолго запасся дровами,
Мукою и медом.
И ладится все под руками,
Идет своим ходом.
Предвидит он ветер, погоду,
И чувствует поле.
Собой он венчает природу -
Завидная доля!
* * *
Сквозь бурелом, ища привала,
Мы шли вдоль берега с утра.
Нам направление давала
В порогах шумная Мегра,
Ход семги, холод, - в том апреле
Нам повезло вечерней мглой:
Сквозь морось добрели до цели -
К заброшенной избе курной.
Набрав валежника, закрылись,
И развели костер в углу, -
Дым прижимал, и мы склонились
К еде на земляном полу.
За лапником на чистый воздух -
Ель топором я обмахал,
И вновь в избу - дым дал нам роздых,
Стелился и тепло держал…
смотреть
***
Была пора отлета.
И над нами
Косяк за косяком летели гуси,
Казалось, что в сентябрьском небе
Остался только узкий коридор
Над нашим домом, лодкой и рекой.
Как будто мы для них ориентиры.
Мегра. Журнал "Юность"
***
Так случилось - закончились спички.
Ночь за ночью, особенно днем -
Выживание дело привычки -
Я следил за последним огнем.
Сквозь порывы промозглого ветра,
В ночь-полночь, и всегда поутру,
И порою за полкилометра
Я натаскивал сучья к костру.
И медвежии чуя повадки -
Зверь как-будто следит и сейчас,
Я дремал в задымленной палатке,
Чтобы только огонь не погас...
Сояна
* * *
Летим над болотами и над тайгой -
Заметил на озере двух лебедей.
А сколько полетов, и лет, и людей
Меня навсегда разделило с тобой...
***
Чем меньше река, тем извилистей русло.
Чуть повеселишься - становится грустно...
Спрямить, все спрямить!.. Хоть не раз уж бывало,
Когда в половодье шальная река,
Сводила в разливе свои берега,
А вскоре опять их себе намывала.
12.09.1978 г. На вертолете, вдоль берега Белого моря.
НА СЪЕМКАХ
Недостаток воды
наложил на людей отпечаток.
Как ты с нами суров, зверолов!
Мы просили тебя,
чтоб ты был, по возможности, краток.
Но скажи нам хоть несколько слов.
Только зря режиссер
стал сулить тебе скорую славу, -
Ты пресек его сразу, любителя северных тем,
И сказал то, что думал:
- Кто ехал сюда на халяву,
Тот уедет ни с чем.
Поселок Койда, Белое море -1982 год. «День поэзии 1983»
ЧЕРЕЗ ПОРОГ
Водоворот! Из-под сапог валун уходит.
А за нос лодку водяной как-будто водит!
Кружит и бьется, и гудит вода в пороге -
Тяни, тащи! Гляди вперед! Смотри под ноги!
Эх, завтра утром бы направиться в верховье,
И мудренее бы…
А все же врет присловье!
И вовсе незачем мне быть умнее жизни, -
Споткнешься в воду, как предашься укоризне.
Проходим волоком порог. Идти осталось
Еще немного, а потом совсем уж малость.
ПОМОРЬЕ
Я не считал за невезенье,
Что задержались мы в Мезене.
Редеют чахлые березки,
Над придорожною травой.
Отлились вековые слезки
Опять слезами да тоской.
Люд распадается на тройки.
Все на суды да на попойки…
Какие бедные края! -
Над полем стая воронья,
Кресты, заборы да избушки.
Когда бы здесь проехал Пушкин
Он видел тоже бы, что я.
С тех пор, не знаю отчего,
Не изменилось ничего.
“Литературная газета”
* * *
Туда-сюда сную…
Вступаю в зрелость.
На севере в поморское окно
Я заглянул.
Взаправду там вертелось,
Наматывая нить, веретено.
И тотчас внес я в книжку записную
Вот этот путевой, поспешный стих:
Что мельком заглянул я в жизнь иную,
И столь же странен был мой вид для них.
***
В раскатистом шуме большого порога
У самой реки мы пожили немного,
Стремился на север поток.
Хотя и березы вокруг шелестели,
И сосны порою под ветром скрипели,
Мы слышали только порог.
Опять меж домов я слоняюсь угрюмо.
Как будто и не было этого шума,
И голос простора угас.
Вдали самолет прошумит ненароком.
А там, у далекой реки, под порогом
Как будто и не было нас.
У реки Мегра 1979 год
Игорь Шкляревский и Ваш покорный слуга на реке Сояна - 80-е годы.
Много лет мы бродили с Алихановым по берегам северных рек, смотрели в костер и слушали, как шумит северное небо, полное холода, мрака и бледных сияний.
Нас породнила не корысть и не взаимная выгода, наоборот - безлюдье и затерянность в бесконечности.
Север честнее многолюдной земли, там одинокий - взаправду одинок..."
Игорь Шкляревский
Мы ловили семгу на Сояне, на Мегре чтобы прожить.
Везли рыбу в Москву в чемоданах, в тузлуке, в тройных пластиковых мешках.
У меня аж позвоночник трещал, когда я - вроде налегке - входил с уловом в плацкартный вагон поезда "Архангельск- Москва".
Как рыба кончалась, мы весной, когда семга возвращается на нерест, или под осень, когда "белая" опять уходит в море, снова отправлялись на Сояну, на Мегру.
Жили там недели три, а то и месяц.
Летом ездили ловить красноперку, плотву на Припять.
На Мегре вдоль всего русла не было и нет ни одного поселка.
Пограничникам было скучно.
Вот они нас и забрасывали в верховье Мегры на вертолете - по договоренности забирали.
Все бесплатно. Да и денег никаких не было.
На Сояне
Володя Нечаев (он рулит на фото) приплывал за нами на моторке.
В общей сложности за 7 лет мы прожили с Игорем Шкляревским в одной палатке, наверное, год.
С нами ездил раз-другой
Толя Заболоцкой - оператор Василия Шукшина на "Калине красной", - он на снимке возле Сояны рядом со мной сидит. Все эти фотографии сделал он или я.
Часто ездил на рыбалку еще брат Игоря - Олег (на первой фотографии он за мной справа - с сигаретой в зубах, на второй - сидит на бревне, опустив голову). На Припять - до Чернобыля - ездила жена Игоря - Лида.
После Чернобыля рыбная ловля кончилась.
А в те годы, часто, забредая вдоль северных рек далеко от своего костровища, мы со Игорем спали в курных избах, разжигая костры по черному - головами на одном полене.
Медведи были все время рядом, но видел я их всего раза три - издали, возле болотной морошки.
А свежие следы медвежьих лап - каждый день...
* * *
Игорю Шкляревскому
На сотни верст вокруг ни деревеньки нет,
Но кто-то ходит нашею тропой.
- Здесь, где-то здесь медведь! Ты видишь этот след?
Смотри, он заполняется водой!*
Когда с бревна в ручей я с рюкзаком упал,
И, вынырнув, стал шумно выгребать,
С горящей берестой на помощь ты бежал, -
И засмеялся - некого пугать!
Пружинил блеклый мох, гудел привычно гнус.
Дым от костра шел в сторону болот.
Что ж столько лет спустя, я вновь за нас боюсь -
Ведь от Мегры забрал нас вертолет...
* Знак того, что медведь только прошел - и следит за нами впереди нас.
Все так и было - Игорь - на случай нападения медведя - держал за пазухой сухую бересту.
1984 г.
* * *
Добытчик, а не царь природы
Бреду с ружьишком в глухомань.
Лишь темный лес - куда ни глянь...
Раз нет еды, то нет свободы.* * *
Туда-сюда сную…
Вступаю в зрелость.
На севере в поморское окно
Я заглянул.
Взаправду там вертелось,
Наматывая нить, веретено.
И тотчас внес я в книжку записную
Вот этот путевой, поспешный стих:
Что мельком заглянул я в жизнь иную,
И столь же странен был мой вид для них.
СЕВЕРНЫЙ СОНЕТ
Здесь берег изогнулся, как подкова.
И Сояна стоит на берегу.
Нет, не увижу я нигде такого!
За то что видел - я навек в долгу.
Здесь больше полугода все в снегу.
Зима долга, морозна и сурова.
Дороги все уходят здесь в тайгу,
И все они ведут в деревню снова.
А летом и спокойна, и добра,
Как небеса, зовет в себя природа.
И длятся дни с утра и до утра.
Живут в деревне в основном три рода -
Нечаевых, Крапивиных, Белых,
И, кажется - земля стоит на них.
***
Прервал вертолет наш последний ночлег -
Ведром заливаю костер.
И долог был месяц, да короток век,
Бескраен безлюдный простор.
Машину от берега сносит к реке,
Пилот удержать норовит.
Они только снизиться могут в тайге,
И бешено крутится винт.
Закинул палатку, улов и рюкзак,
Снастей и удилищ набор,
А винт завертелся пронзительно так,
И сам я кидаюсь на борт.
Я снова во все собираюсь концы,
Будить глухомань по утрам!
Спасибо, что вспомнили нас, погранцы,
Спасибо, что снизились к нам.
Мы в небо взлетаем с обжитой земли,
И нас обнимают ветра!
А наша Мегра остается вдали,
И темная точка костра.