"А строчку тотчас запиши с крылатой легкостью души..." -1987 г. - новая редакция.
***
Все залы во дворце в цветных шелках:
Насыщенно небесных, желтых, красных.
Два дня я рыскал в поисках напрасных
По магазинам - я держал в руках
Линялые еще до стирки шмотки,
Невыносимо блеклые колготки.
А надо было накупить цветных,
Чтоб по весне, как джинсы сменит юбка,
Шла, щеголяя ножками, голубка
В подарках ослепительных моих!
Как бы ни так, или ни тут то было,
На - выкуси, - есть в языке сполна
Подобных выражений, и язвила
Мне жизнь сама, бесцветна и грязна...
***
Поднялись бы Державина власы,
Когда б услышал он такие речи:
"Как дам раза - просыпешься в трусы".
Кто наши души исподволь калечит?
Когда закостенелым языком
Казарменные подпирают своды,
Я слышу в разговорчике твоем
Последнее прибежище свободы.
ВО ГЛУБИНЕ ХОЛСТА
Истопник и бомжиха забрались в мою мастерскую,
подобрали ключи, выдавили окно.
Я за ними слежу, но мешать не рискую -
они краски кладут на мое полотно.
Не ходили в учениках, не были самоучками,
заранее всё знают назубок.
Кроссовки пришлепнуты липучками,
как пространство - мазками наискосок.
Нет для них азбучных истин,
никто не оробел -
что выходит из-под кисти,
тем и заполняют пробел.
Я бы прогнал их без всяких,
но они заявились неспроста:
если уйдут - сразу иссякнет
существующее во глубине холста.
* * *
О, Север, колыбель свободы, -
Нет никого - куда ни глядь.
Бреду с ружьишком в глухомань,
И для себя - я царь природы.
* * *
Слова становятся судьбой:
Пиши и думай, говори -
Но главное, чтоб словари
Все время были под рукой.
Старайся очень - ремесло
Пускай дается тяжело.
А строчку тотчас запиши
С крылатой легкостью души...
ВОЛЬНАЯ ИСПАНИЯ
(Горная вершина на Кавказе)
Нет, не флаги белые* - ореол названия
Вижу над горой.
«Вольная Испания», вольная Испания -
Мы опять с тобой!
Зубы и признания на допросах выбили,
Но года летят.
Пропадая без вести, вовсе мы не выбыли
Из Интербригад!
Мы пройдем по площади вслед за пионерами,
В сердце горн звучит.
Вся страна в волнении - что за Пиренеями,
Как дела, Мадрид?
Как дела на западе, как дела на севере,
На востоке как?
И бойцы в расщелине вновь вздохнут о клевере
Между двух атак.
* «Белые флаги» - снежные сдувы со склонов гор.
Москва- первые две строфы,
Леселидзе.
ГУМИЛЕВ В ТИФЛИСЕ
В Сололаках* в доме Мирзояна
Проживает юный Гумилев.
«Капитал» читает неустанно,
И экспроприировать готов.
Впереди еще так много жизни -
Целых двадцать лет.
Только посвяти их не отчизне -
А себе, поэт.
А вокруг грузины и армяне
К празднику готовятся заране,
На майдане жарят шашлыки.
Но, гостеприимству вопреки,
Он ведет марксистские кружки.
Кто же виноват? - теперь гадаем.
Гумилев! - ты сам и виноват,
Политэкономии примат
Преподав кровавым негодяям.
* Николай Гумилев учился в 1-ой Тифлисской Гимназии, жил в Сололаках (армянский район старого Тифлиса), в доме Мирзояна на Лермонтовской улице. Штудировал "Капитал", и вечерами вел в этом же доме "марскисткий кружок".
ДВАДЦАТЫЙ
Звучащий век...
В его начале,
Сквозь допотопный граммофон,
Чуть слышно песенки звучали, -
Век жил, а не казался он.
Давала выбор нам пластинка
Меж музыкой и тишиной, -
Жизнь собственная - не картинка -
Рождалась песенной строкой...
Экраном удалось обрамить
Мелодии, слова и дни.
Унифицирована память,
Воспоминания одни.
Все залы во дворце в цветных шелках:
Насыщенно небесных, желтых, красных.
Два дня я рыскал в поисках напрасных
По магазинам - я держал в руках
Линялые еще до стирки шмотки,
Невыносимо блеклые колготки.
А надо было накупить цветных,
Чтоб по весне, как джинсы сменит юбка,
Шла, щеголяя ножками, голубка
В подарках ослепительных моих!
Как бы ни так, или ни тут то было,
На - выкуси, - есть в языке сполна
Подобных выражений, и язвила
Мне жизнь сама, бесцветна и грязна...
***
Поднялись бы Державина власы,
Когда б услышал он такие речи:
"Как дам раза - просыпешься в трусы".
Кто наши души исподволь калечит?
Когда закостенелым языком
Казарменные подпирают своды,
Я слышу в разговорчике твоем
Последнее прибежище свободы.
ВО ГЛУБИНЕ ХОЛСТА
Истопник и бомжиха забрались в мою мастерскую,
подобрали ключи, выдавили окно.
Я за ними слежу, но мешать не рискую -
они краски кладут на мое полотно.
Не ходили в учениках, не были самоучками,
заранее всё знают назубок.
Кроссовки пришлепнуты липучками,
как пространство - мазками наискосок.
Нет для них азбучных истин,
никто не оробел -
что выходит из-под кисти,
тем и заполняют пробел.
Я бы прогнал их без всяких,
но они заявились неспроста:
если уйдут - сразу иссякнет
существующее во глубине холста.
* * *
О, Север, колыбель свободы, -
Нет никого - куда ни глядь.
Бреду с ружьишком в глухомань,
И для себя - я царь природы.
* * *
Слова становятся судьбой:
Пиши и думай, говори -
Но главное, чтоб словари
Все время были под рукой.
Старайся очень - ремесло
Пускай дается тяжело.
А строчку тотчас запиши
С крылатой легкостью души...
ВОЛЬНАЯ ИСПАНИЯ
(Горная вершина на Кавказе)
Нет, не флаги белые* - ореол названия
Вижу над горой.
«Вольная Испания», вольная Испания -
Мы опять с тобой!
Зубы и признания на допросах выбили,
Но года летят.
Пропадая без вести, вовсе мы не выбыли
Из Интербригад!
Мы пройдем по площади вслед за пионерами,
В сердце горн звучит.
Вся страна в волнении - что за Пиренеями,
Как дела, Мадрид?
Как дела на западе, как дела на севере,
На востоке как?
И бойцы в расщелине вновь вздохнут о клевере
Между двух атак.
* «Белые флаги» - снежные сдувы со склонов гор.
Москва- первые две строфы,
Леселидзе.
ГУМИЛЕВ В ТИФЛИСЕ
В Сололаках* в доме Мирзояна
Проживает юный Гумилев.
«Капитал» читает неустанно,
И экспроприировать готов.
Впереди еще так много жизни -
Целых двадцать лет.
Только посвяти их не отчизне -
А себе, поэт.
А вокруг грузины и армяне
К празднику готовятся заране,
На майдане жарят шашлыки.
Но, гостеприимству вопреки,
Он ведет марксистские кружки.
Кто же виноват? - теперь гадаем.
Гумилев! - ты сам и виноват,
Политэкономии примат
Преподав кровавым негодяям.
* Николай Гумилев учился в 1-ой Тифлисской Гимназии, жил в Сололаках (армянский район старого Тифлиса), в доме Мирзояна на Лермонтовской улице. Штудировал "Капитал", и вечерами вел в этом же доме "марскисткий кружок".
ДВАДЦАТЫЙ
Звучащий век...
В его начале,
Сквозь допотопный граммофон,
Чуть слышно песенки звучали, -
Век жил, а не казался он.
Давала выбор нам пластинка
Меж музыкой и тишиной, -
Жизнь собственная - не картинка -
Рождалась песенной строкой...
Экраном удалось обрамить
Мелодии, слова и дни.
Унифицирована память,
Воспоминания одни.