ОБ АЛЕКСАНДРЕ РОДЧЕНКО для журнала "Интеррос"
«Фотография технически настолько проста и быстра, настолько необходима как прикладная к науке, жизни и технике, что ее еще как таковую, очень близкую и доступную, не считают достойной пророка», - написал Александр Родченко в 1934 году, высказавшись в защиту фотографии и одновременно высказав свою судьбу. Его самые знаменитые кадры сняты 70-80 лет назад - это дистанция, на которой творческий и человеческий путь пересекает границу современности и истории. Правнуки тех, кто узнаёт на фотоснимках Родченко исчезнувшие здания и технику, предметы и обычаи, события и людей, устраивают выставки мобилографии, не имея необходимости убеждать, что смотреть и видеть - это искусство.
РОДЧЕНКО ДОМА
Родченко умер при цветной фотографии, а родился в 1891, когда на портретирование в «художественные кабинеты», наутюжив пасхальные брюки и причесав усы, ходили раз или два в жизни. Когда Родченко стало за тридцать, его квартира превратилась в богемное фотоателье - на фоне дощатого пола, пустой стены и тряпочной ширмы здесь запечатлевались командиры, рядовые и призывники «Левого фронта искусств». В главной из двух комнат дома Родченко и Степановой снимались портреты в лучших платьях и пиджаках или костюмированные инсценировки для рекламных и книжных коллажей - фотографироваться было так же модно, как водить автомобиль, и так же увлекательно, как придумывать и печатать левый самиздат.
В портретах Родченко достигал эффекта самоустранения и восуществления личности. Маяковский на венском стуле или Лиля Брик в шифоновом платье на голое тело наделены силой и сиянием реальности, и в то же время готовы отвердеть в символ. Для коллажей охотно позировали друзья, товарищи и семья, и сам Родченко разыгрывал по необходимости то красноармейца, то сыщика. Или просто валял дурака, нарядившись в мамино платье и женину косынку. (Домашние подыгрывали потом и Родченко-репортёру: в очерке о газете Варвара Степанова снялась как «тётя Поля-курьерша», в другой серии снимков о СМИ дочка Варвара Родченко изобразила юную радиолюбительницу).
Вырастая из вороха вырезок, коллажи Родченко воссоздают эклектику и неподцензурный дух ранних 20-х. Для иллюстрации «Фокстрот» к поэме «Про это» Родченко помещает голливудскую звезду Полу Негри по соседству с Лилей Брик, компонует немецкие и английские шрифты - впредь ему больше не доведётся манипулировать образами и фразами буржуазного обихода. Облик современников на портретах Родченко показывает разнообразие эстетических ориентиров - дендистская элегантность мешается с военной униформой и производственным футуризмом. Но вещи, даже типичные, и даже одни и те же, подчиняются индивидуальности. Маяковский уже не ораторствует в жёлтой кофте, но его чинные воротничок и галстук как будто смяты напряжением шеи. Сам Родченко выступает на портрете Михаила Кауфмана в прозодежде, самостоятельно спроектированном комбинезоне инженера-конструктора, который покрыт карманами везде, где достают руки. Поэт и художник одинаково бритые наголо, как новобранцы. По-салонному позирующая Лиля Брик в золотом шёлковом платье ар деко и труженица фабрики Москвошвей тов. Степанова на обложке журнала «Техника и жизнь» сняты в одном и том же головном шарфе. Но у Брик он повязан в светской послевоенной манере «a la контуженная», а у Степановой - как рабочая косынка.
Иногда отдельной площадкой для домашней съёмки у Родченко назначался балкон. Кроме фона в полосочку, балкон давал домашнюю точку для уличной съёмки. Балконы и железная лестница были для Родченко ближайшими объектами и инструментами ракурсной фотографии. Сегодня они срезаны, и дом на Мясницкой нельзя узнать. К какому-нибудь из будущих юбилеев первого отечественного фотографа, чьи видовые московские снимки были изданы как альбом открыток, вполне можно отпечатать коллекцию пропавшей из виду архитектурной Москвы - с поклоном колокольни Страстного монастыря в начале и креном Сухаревой башни в конце.
РОДЧЕНКО В ГОРОДЕ
В 20-х уличный фотограф был волен ходить где хочется, и снимать что и как вздумается. 10 лет спустя пронырливый человек с камерой мог действовать только по заданию, предъявляя репортёрский пропуск. Безыдейная съёмка столицы СССР печатные издания не интересовала.
Родченко стал репортёром, потому что по склонности был исследователем и интересовался процессом, действием любого значения и масштаба. «Когда мы стали сканировать не отпечатанные прежде плёнки, стало видно, что Родченко снимает фотографию, а в уме у него кино», говорит автор-составитель монографии «Александр Родченко. Фотография - искусство» Александр Лаврентьев. В середине 20-х годов кино показывало жизнь в темпе 36 кадров в секунду. Замедленные и прерывистые процессы на серийных снимках Родченко выглядят более естественными, чем в сплошной киноспешке. Фотография Родченко умела выразить и вызвать у зрителя разнообразную длительность и динамику взгляда - в уме у него было кино, которое ещё только предстояло изобрести.
Родченко знал Москву как хороший топограф, причём его топография включала разные уровни города - крыши жилых и административных зданий, окна лестничных пролётов, наружние лестницы, балконы, будки ГАИ... Он свешивался с кровли над толпой в Парке Горького и ложился под копыта на ипподроме. Репортёр - акробат среди фотографов, ему необходимы реакция, подвижность, личное бесстрашие, телесная гибкость, имеет значение даже рост. Фотографируя друг друга за работой, коллеги Родченко делали репортаж о репортаже, снимали хронику новой профессии.
И пытались описать её принципы. Проведя пять лет в качестве корреспондента с фотоаппаратом, Родченко готовил обращение к начинающим репортёрам, где разбирал два схожие документа: «Качества, необходимые буржуазному фоторепортеру» американского фотожурналиста Джона Дореда и «Заповеди советского репортёра» из «Календаря-справочника фотографа 1929/30 г.» под редакцией Виктора Микулина. На их основе он перечислил свои постулаты:
Ни шагу без аппарата.
Изучи аппарат, объективы и экспозицию.
Снимай жизнь, как она есть, никаких инсценировок.
Давай точные подписи.
Снимай быстро, по возможности незаметно.
Побольше оригинальности, остроты и неожиданности.
Прежде чем снимать, познакомься с тем, что будешь снимать.
Что должен знать советский фоторепортер?
Экономику, географию и этнографию.
Способы передвижения.
Спорт.
Способы сообщения.
Советский кодекс.
Языки.
Трудовые процессы.
Быть общественником, работать в фотокружке.
Читать каждый день газеты.
Он отбраковал «избегай инсценировок» в календаре, заменив на «никаких инсценировок». «В Советской стране… всё должно быть материалистически действительно и достоверно!»
Может показаться каламбуром, что фотограф, открывший полюсы углового зрения, призывал смотреть на вещи прямо. Но прямо - не значит фронтально, прямо - значит самостоятельно.
РОДЧЕНКО В ПУТИ
В 30-х московский фотограф Родченко выезжает на далёкие индустриальные стройки, где сильные впечатления от объектов съёмки уравновешиваются порой невыносимыми условиями работы. Жара и пыль, безнадёжно портящие плёнку и реактивы, отсутствие хорошей воды для проявки, невозможность предохранить и перевезти аппаратуру, сдать работу в срок… Репортаж со строительства Краматорского завода машиностроительного завода в Донбассе не закончен из-за сильного повреждёния «Лейки» - Родченко ездил в набитом рабочем грузовике. Фотографии для специального выпуска знаменитого пропагандистского журнала «СССР на стройке», по заданию которого Родченко был на Беломорканале, несколько месяцев проходили контрольное покадровое визирование в ГУЛАГе. («Мною снятый Беломорско-Балтийский канал имени т. Сталина в количестве 2000 снимков обслужил почти всю советскую печать»).
Хроника жизни и творчества Родченко, составленная Александром Лаврентьевым, даёт представление о желании непрерывно снимать, о постоянном поиске поводов и объёктов для съёмки, о потребности действовать, несмотря на физические и цензурные барьеры, о стремлении организовать работу ответственно и разумно, о понимании возможностей фотографии и её радикального влияния на культуру настоящего и будущего.
Начиная с 1931 года Родченко читал лекции для фоторепортёров на курсах повышения квалификации при «Союзфото». Преподавать навыки фотографии как ремесла и теорию фотографии как искусства Родченко продолжал, с перерывом на войну, ежегодно. «Странная вещь. Я выращиваю талантливых людей, вопреки Советской власти и учу фотографов», - написал он в дневнике в августе 1945 года. Самоучка и формалист, публично разруганный за «бЛЕФ», «левизну» и необъективные образы пионеров-ленинцев, повышал квалификацию профессиональных деятелей советской прессы.
Родченко сознавал, что человек с фотокамерой - преобразователь. Репортаж - самый распространённый фотографический жанр, и воздействие работы репортёра на информационное поле своей эпохи - сильное, явственное и многозначное. По сути, фоторепортёр смотрит через объектив прямиком в грядущее. И требования к нему соразмерны этой перспективе.
Перечислив в столбик обязательные навыки и качества репортёра, Родченко продолжал: «Не могу не добавить, что он ещё знает азбуку Морзе и владеет радио, умеет писать статьи и телеграммы, знает несколько языков, знаком с литературой и искусством, умеет ездить на велосипеде, лошади, мотоцикле и авто, знает законы и политику своей страны, редакции, знает своего читателя и от этого всего знает себе цену». Список похож на рекомендательные письма художников Ренессанса, где умение рисовать, писать картины и фрески числится в длинном ряду других умений, совершенствующих не только мировидение, но и миропонимание.
В свой первый отпуск корреспондент ТАСС, «Рабочей газеты», «Вечерней Москвы», «Сталинского ударника», «Гудка», журналов «Даёшь», «Смена», «Огонёк», «Трезвость и культура», «СССР на стройке», «Архитектура СССР», «Советская женщина» Александр Родченко отправился в 61 год - заправив в фотоаппарат цветную плёнку.
Опубликовано в "Интеррос" №6, ноябрь-декабрь 2006