нет смысла?
Что остаётся на месте пропуска. В пространство вычеркнутого из жизни втискивается новое. Не всегда понятное. Не всегда осознанное и желанное. Но не терпит пустоты природа вселенной. И даже в самой пустоте есть потрясающая плотность, способная изменить пространство и время.
Каким это образом связано с повседневностью? С Мариной Юрьевной и двумя её сыновьями, один из которых умер перед телевизором в одиночестве. на глазах у программы суд идёт или весёлого угара тнт или стс или чего там было в течении суток, пока его раздувало в тёплой квартире с горячими батареями. Его нашёл отец, муж Марины Юрьевны. Он умрёт от ХОБЛа, лишь за две недели до конца перестав курить. Что он поймёт? О чём будет думать? Старшего сына он тоже похоронит. Тот умрёт подскользнувшись пьяным в ванной. Разбитая фаянсовая раковина повредит лучевую артерию на левой руке и Алексей утонет во тьме и остывающей алой крови на полу ванной в Отрадном. Марина Юрьевна похоронит его. Потом похоронит мужа. Потом смерть встанет перед ней, воплотившись в рак правой груди. Марина Юрьевна отбросит её вместе с отрезанной грудью в эмалированную лоханку оперблока одной из городских больниц. Это сделает прекрасный врач. С помощью другого врача Марина Юрьевна добьёт её цитостатиками и лучевой терапией. Смерть отодвинется на расстояние вытянутой руки. Но она прорвётся метастатическими фрагментами в голову и лёгкие. Марина Юрьевна истлеет в одном из хосписов. В чистоте и заботе. Без пролежней и мучений. Не приходя в сознание, после тяжёлого инсульта. Одна. Она уйдёт самой последней из своей семьи. И какое отношение имеет к этому пустота, обладающая потрясающей плотностью, способной изменить пространство и время?
Сквозь коридоры и щели прорываемся мы из одного неизвестного в другое, рождаемся живём и умираем в муках и радости, восторге и ненависти, исчезаем в непознанной неизвестности, для чего...
Можно лишь помочь.
Потому что поиск смыслов может быть лишь одним из вариантов ответа. Смысл никак не откроется, пока не отправишься в путь. И не всегда этот путь связан с внешним движением. Иногда он начинается только когда идти дальше уже нет никаких физических сил. Когда немощь и тошнота, боль и бессилие оказываются основными ощущениями твоего бытия. Вот тогда открываются другие, какие-то внутренние двери, в потаённые комнаты вселенского смысла(ха-ха), пучины и бездны света и тьмы. Когда мозг пытается определить границы и возможности, и понимает что нет никаких границ, возможности просто безграничны. И Марина Юрьевна уходит легко и спокойно.
В хосписе, откуда уходила в неизвестность и пустоту Марина Юрьевна, теперь оказался Андрей Валентинович, чьи умелые и чуткие руки освободили множество тел от чудовищных опухолей за долгие годы работы. Отстрочили смерть, отдалив её на какое-то время. Но Андрей Валерьевич слишком поздно обратил внимание на себя самого, с болями в спине и в груди. И ему уже никто не может помочь, кроме тех, кто поддерживает уровень опиоидов в его организме на достаточном уровне, чтобы он не чувствовал невыносимую боль. Чтобы он не потерял своё достоинство от невыносимых болей в его разрушенном позвоночнике.
Можно лишь помочь. Всё остальное придётся делать тебе самому. Мне самому.
И в этом нет ужаса. Нет страха. Нет смысла. Нет ничего...
Каким это образом связано с повседневностью? С Мариной Юрьевной и двумя её сыновьями, один из которых умер перед телевизором в одиночестве. на глазах у программы суд идёт или весёлого угара тнт или стс или чего там было в течении суток, пока его раздувало в тёплой квартире с горячими батареями. Его нашёл отец, муж Марины Юрьевны. Он умрёт от ХОБЛа, лишь за две недели до конца перестав курить. Что он поймёт? О чём будет думать? Старшего сына он тоже похоронит. Тот умрёт подскользнувшись пьяным в ванной. Разбитая фаянсовая раковина повредит лучевую артерию на левой руке и Алексей утонет во тьме и остывающей алой крови на полу ванной в Отрадном. Марина Юрьевна похоронит его. Потом похоронит мужа. Потом смерть встанет перед ней, воплотившись в рак правой груди. Марина Юрьевна отбросит её вместе с отрезанной грудью в эмалированную лоханку оперблока одной из городских больниц. Это сделает прекрасный врач. С помощью другого врача Марина Юрьевна добьёт её цитостатиками и лучевой терапией. Смерть отодвинется на расстояние вытянутой руки. Но она прорвётся метастатическими фрагментами в голову и лёгкие. Марина Юрьевна истлеет в одном из хосписов. В чистоте и заботе. Без пролежней и мучений. Не приходя в сознание, после тяжёлого инсульта. Одна. Она уйдёт самой последней из своей семьи. И какое отношение имеет к этому пустота, обладающая потрясающей плотностью, способной изменить пространство и время?
Сквозь коридоры и щели прорываемся мы из одного неизвестного в другое, рождаемся живём и умираем в муках и радости, восторге и ненависти, исчезаем в непознанной неизвестности, для чего...
Можно лишь помочь.
Потому что поиск смыслов может быть лишь одним из вариантов ответа. Смысл никак не откроется, пока не отправишься в путь. И не всегда этот путь связан с внешним движением. Иногда он начинается только когда идти дальше уже нет никаких физических сил. Когда немощь и тошнота, боль и бессилие оказываются основными ощущениями твоего бытия. Вот тогда открываются другие, какие-то внутренние двери, в потаённые комнаты вселенского смысла(ха-ха), пучины и бездны света и тьмы. Когда мозг пытается определить границы и возможности, и понимает что нет никаких границ, возможности просто безграничны. И Марина Юрьевна уходит легко и спокойно.
В хосписе, откуда уходила в неизвестность и пустоту Марина Юрьевна, теперь оказался Андрей Валентинович, чьи умелые и чуткие руки освободили множество тел от чудовищных опухолей за долгие годы работы. Отстрочили смерть, отдалив её на какое-то время. Но Андрей Валерьевич слишком поздно обратил внимание на себя самого, с болями в спине и в груди. И ему уже никто не может помочь, кроме тех, кто поддерживает уровень опиоидов в его организме на достаточном уровне, чтобы он не чувствовал невыносимую боль. Чтобы он не потерял своё достоинство от невыносимых болей в его разрушенном позвоночнике.
Можно лишь помочь. Всё остальное придётся делать тебе самому. Мне самому.
И в этом нет ужаса. Нет страха. Нет смысла. Нет ничего...