Апрельские каникулы, Зубные боли и Исландские вулканы
В апреле этого года думала поехать в Новосибирск - навестить брата, бабушку, друзей, расставить все точки над i и ё. Были куплены билеты, получен отпуск на работе, который счастливо попадал на блаженное время очередных университетских каникул, куплены подарки, расписаны визиты, да еще и брат должен был участвовать в Мистере НГУ - ни дать ни взять конкурсе красоты, и мне заказаны билеты в первом ряду.
И вдруг - исландский вулкан с вредным названием Эйяфьятлайокудль (Eyjafjallajokull) проснулся, начал ворочаться и пыхтеть и напыхтел облако пепла на всю Европу и европейские аэропорты. Если вы верите, что Париж - рай на Земле, который надо увидеть при жизни, чтобы спокойно отчалить на следующую райскую станцию, - то это не правда. Он может наскучить точно так же, как Берлин, Лондон или село Кукуево, особенно если ты понимаешь, что не можешь из него выбраться, и никакие деньги и связи тебе не помогут. Человек - существо подневольное, несмотря на свое x-y разнообразие, он всего лишь букашка, обвешанная техникой, как магическими амулетами, которыми он чает отпугнуть стихию от своего логова. Безуспешно пытаясь улететь из Франции на Родину, я видела толпы злых русских туристов, застрявших в Париже с пятницы, торчащих в Париже целую неделю, объевшихся и Эйфелевой башней, и Парижскими Ценами на Все. Злые, русские туристы, сытые Парижем по горло. О, я так люблю наших соотечественников, что одного глотка общения с ними перебило у меня охоту говорить на русском языке. Наши женщины настолько суровы, что одним взглядом пригвоздят тебя к полу, а уж если откроют лай…
- Все аэропорты Европы закрыты, кроме исландских, - закричала моя подруга Машка, стукнув кулаком по столу кафе и одним махом пришибив ни в чем не повинного комара. Ее долгожданный (жданый в течение двух лет), рейс в Красноярск был отменен в субботу. - Надо же было этому чертову вулкану взорваться именно сейчас.
- Зато теперь-то ты точно знаешь, где находится Исландия! - заметил кто-то, кажется, Арно. Мы ели вкуснейшее мороженое, чтобы залечить наши раны, и называли себя клубом Инвалидов. Потому что у меня дико болел зуб, так сильно, что мне казалось, что у меня в голове вырос баобаб, у Николя была какая-то подцепленная в Индии лихорадка, у Арно - свежесломанный локоть, у Динары - недолеченная чесотка, привезенная из прошлой поездки по России, у Рауля - чесотка, подцепленная от Динары, у Бориса болело горло, и только у Наташи ничего не было, кроме того, что она была блондинка.
За неделю перед отъездом я вздумала сходить к стоматологу. Никогда не повторяйте такой глупости. Вскрытый местным коновалом (под гордым званием дантист, хотя какой дантист - коновал он и есть!) зуб устроил мне такую инфекционную бурю в челюсти, что я пять дней провалялась в постели с лихорадкой и на антибиотиках. И только скулила по ночам от боли, которая не приснится расчленяемым на шесть частей жертвам китайских пыток. Дантист отказалась меня лечить, заявив, что боится ответственности.
Другой дантист тоже отказался меня лечить, заявив, что боится ответственности. Моя челюсть шаталась, голова взрывалась, как тысяча петард. Как я не поседела за эти дни, ума не приложу.
Все врачи здесь настолько запуганы перспективой потерять лицензию, что предпочтут убить тебя, не трогая пальцем, чем тронуть пальцем и убить. Арно оставался у меня на ночь и держал меня за руку, как любящая бабушка. Он мужественно ходил со мной по врачам и не спал по ночам, потому что спать я не могла, и не менее мужественно занимался со мной любовью, потому что это единственное обезболивающее из горсти принимаемых мной лекарств, которое действовало и меня спасало.
А потом моя зубная боль прошла. А наша любовь осталась. Запомнитье эту фразу, она достойна того, чтобы быть увековеченной.
Расстроенная не-поездкой в Сибирь, я поехала в гости к Арно, вернее, в дом его родителей, которые уехали куда-то на море. Мы жили впятером - я, Арно, его кузен Антуан и две кошки в маленьком домике в лесу, и это было здорово. Мой зуб утихомирился, усталость прошла. Днем я грелась на солнышке в шезлонге на веранде, иногда мы устраивали пикники с друзьями, или ходили в знаменитый лес Фонтанбле, по вечерам Арно разводил огонь в камине, мы смотрели на пламя и молчали. Антуан ворчал, что мы с Арно ведем себя как последние декаденты - ложимся спать в 11 вечера, а просыпаемся в 4 часа дня. Но выбраться из объятий любимого человека не так-то просто, практически невозможно. Наш декаданс продолжался почти неделю - и он мог бы длиться вечность, если бы не было столько дел, которые надо на себе нести.
Теперь я снова у себя. Не знаю, что готовит завтра или сегодня. Судьба не захотела того, чтобы я поехала в Россию. Может, вся эта пепельная буря была нужна для того, чтобы мы стали еще ближе друг к другу. Недельное погружение друг в друга дало мне понять, что я не боюсь быть с Арно все время, что я не теряю себя и не теряю своей свободы. Что из всего этого выйдет? Не знаю. Только вот знаю, что любима и люблю.
И вдруг - исландский вулкан с вредным названием Эйяфьятлайокудль (Eyjafjallajokull) проснулся, начал ворочаться и пыхтеть и напыхтел облако пепла на всю Европу и европейские аэропорты. Если вы верите, что Париж - рай на Земле, который надо увидеть при жизни, чтобы спокойно отчалить на следующую райскую станцию, - то это не правда. Он может наскучить точно так же, как Берлин, Лондон или село Кукуево, особенно если ты понимаешь, что не можешь из него выбраться, и никакие деньги и связи тебе не помогут. Человек - существо подневольное, несмотря на свое x-y разнообразие, он всего лишь букашка, обвешанная техникой, как магическими амулетами, которыми он чает отпугнуть стихию от своего логова. Безуспешно пытаясь улететь из Франции на Родину, я видела толпы злых русских туристов, застрявших в Париже с пятницы, торчащих в Париже целую неделю, объевшихся и Эйфелевой башней, и Парижскими Ценами на Все. Злые, русские туристы, сытые Парижем по горло. О, я так люблю наших соотечественников, что одного глотка общения с ними перебило у меня охоту говорить на русском языке. Наши женщины настолько суровы, что одним взглядом пригвоздят тебя к полу, а уж если откроют лай…
- Все аэропорты Европы закрыты, кроме исландских, - закричала моя подруга Машка, стукнув кулаком по столу кафе и одним махом пришибив ни в чем не повинного комара. Ее долгожданный (жданый в течение двух лет), рейс в Красноярск был отменен в субботу. - Надо же было этому чертову вулкану взорваться именно сейчас.
- Зато теперь-то ты точно знаешь, где находится Исландия! - заметил кто-то, кажется, Арно. Мы ели вкуснейшее мороженое, чтобы залечить наши раны, и называли себя клубом Инвалидов. Потому что у меня дико болел зуб, так сильно, что мне казалось, что у меня в голове вырос баобаб, у Николя была какая-то подцепленная в Индии лихорадка, у Арно - свежесломанный локоть, у Динары - недолеченная чесотка, привезенная из прошлой поездки по России, у Рауля - чесотка, подцепленная от Динары, у Бориса болело горло, и только у Наташи ничего не было, кроме того, что она была блондинка.
За неделю перед отъездом я вздумала сходить к стоматологу. Никогда не повторяйте такой глупости. Вскрытый местным коновалом (под гордым званием дантист, хотя какой дантист - коновал он и есть!) зуб устроил мне такую инфекционную бурю в челюсти, что я пять дней провалялась в постели с лихорадкой и на антибиотиках. И только скулила по ночам от боли, которая не приснится расчленяемым на шесть частей жертвам китайских пыток. Дантист отказалась меня лечить, заявив, что боится ответственности.
Другой дантист тоже отказался меня лечить, заявив, что боится ответственности. Моя челюсть шаталась, голова взрывалась, как тысяча петард. Как я не поседела за эти дни, ума не приложу.
Все врачи здесь настолько запуганы перспективой потерять лицензию, что предпочтут убить тебя, не трогая пальцем, чем тронуть пальцем и убить. Арно оставался у меня на ночь и держал меня за руку, как любящая бабушка. Он мужественно ходил со мной по врачам и не спал по ночам, потому что спать я не могла, и не менее мужественно занимался со мной любовью, потому что это единственное обезболивающее из горсти принимаемых мной лекарств, которое действовало и меня спасало.
А потом моя зубная боль прошла. А наша любовь осталась. Запомнитье эту фразу, она достойна того, чтобы быть увековеченной.
Расстроенная не-поездкой в Сибирь, я поехала в гости к Арно, вернее, в дом его родителей, которые уехали куда-то на море. Мы жили впятером - я, Арно, его кузен Антуан и две кошки в маленьком домике в лесу, и это было здорово. Мой зуб утихомирился, усталость прошла. Днем я грелась на солнышке в шезлонге на веранде, иногда мы устраивали пикники с друзьями, или ходили в знаменитый лес Фонтанбле, по вечерам Арно разводил огонь в камине, мы смотрели на пламя и молчали. Антуан ворчал, что мы с Арно ведем себя как последние декаденты - ложимся спать в 11 вечера, а просыпаемся в 4 часа дня. Но выбраться из объятий любимого человека не так-то просто, практически невозможно. Наш декаданс продолжался почти неделю - и он мог бы длиться вечность, если бы не было столько дел, которые надо на себе нести.
Теперь я снова у себя. Не знаю, что готовит завтра или сегодня. Судьба не захотела того, чтобы я поехала в Россию. Может, вся эта пепельная буря была нужна для того, чтобы мы стали еще ближе друг к другу. Недельное погружение друг в друга дало мне понять, что я не боюсь быть с Арно все время, что я не теряю себя и не теряю своей свободы. Что из всего этого выйдет? Не знаю. Только вот знаю, что любима и люблю.