Байкал. Часть 6. На Ольхоне.
Первый же утренний паром, отправлявшийся на остров, был наш. Вперёд отчаянно прорывались наглые местные маршрутки, и некоторым это даже удалось, тем не менее, места хватило всем. Минут 20 неспешного хода по рассветной озёрной глади, и вот мы уже выгружаемся на Ольхоне. Дорога здесь одна (ну как «дорога», скорее «колея» или «насыпь») и простирается до самой северной оконечности острова. Пейзаж пустынный: деревьев нет, за горизонт уходят холмы, покрытые низенькой зелёной травкой, в общем, типичная картина, называемая в учебниках «степь».
Часа полтора трясёмся до «столицы» Ольхона - посёлка Хужир (всего на острове живёт 1500 человек, из них в Хужире - 1300). Разбитые полуразрушенные деревянные избы, один большой продуктовый магазин (ну как большой: крупы, соки, консервы…), кафешки да сувениры - в целом даже больше, чем можно было от него ожидать.
Мы выгружаемся неподалёку от песчаного берега и дальше идём пешком в поисках места для палаток. Ставить их можно только на твёрдой почве, так что мы разбиваемся, не доходя до песчаной кромки. По ходу дела нахожу на земле использованный шприц с иглой. Хреновый знак…
Но вот палатки стоят, солнце ярко освещает сверкающую вдалеке полоску воды, а воздух хочется пить огромными глотками.
Неожиданно со стороны посёлка показалась группа коров. Косясь грустными глазами на новые палатки, они важно проследовали мимо нас к наиболее заболоченным местам, богатым густой свежей травкой.
Я не очень знал, как вести себя с коровами, но чувство внутреннего страха перед быками отчётливо стучало в грудной клетке. А с учётом того, что отличить корову от быка я тоже не очень в состоянии, уровень опасности для меня неимоверно повышался.
По всему побережью было разбросано ещё десятка два-три палаток, в основном с машинами или микроавтобусами. Как покажет будущее, соседство людей - оно во много раз более неприятно, чем общество коров…
Первую половину дня мы сладко проспали, во второй же отправились с Викой на первую обзорную экскурсию. Сначала она привела нас к скале Шаманке - одному из самых известных объектов не только Ольхона, но и всего Байкала, а также входящему в число наиболее почитаемых шаманами святынь. Шаманизм до сих пор существует в Бурятии, а в последнее время даже начал развиваться, у той же Шаманки буквально за пару месяцев до нас произошел большой сбор шаманов со всех близлежайших территорий.
Скала действительно потрясающе красива, и вообще весь скалистый берег, простирающийся за ней, был несравненно более живописен, чем та песчаная полоска, где мы стояли лагерем. Народу здесь были много, все фотографировались в разных позах и заползали во все места, куда можно было поместить человеческое тело. Как я понял, внутри Шаманки есть полая область от уровня земля до самой вершины, однако входить в неё могут только шаманы, приближаться же к скале снаружи имеют право исключительно мужчины - женщины должны смотреть издалека. Но кого эти шаманские «предрассудки» могут остановить в XXI веке, когда срочно нужно сделать красивый фотоснимок? Вся скала кишит «хозяевами жизни», привыкшими нарушать правила. Впервые появляется мысль о необходимости запретить здесь всякие туристические сходки...
Далее обходим весь Хужир. Его я уже описал, ничего нового к первым впечатлениям не добавилось. Ужинаем в посёлке и возвращаемся к лежбищу - завтра раненько выезжать на экскурсию по примечательным природным местам.
Мыс Хобой на самом севере Ольхона географически расположен в самом широком месте Байкала - почти 80 километров от западного до восточного берега. А с учётом того, что именно к этой точке поднимается одна из самых высоких Ольхонских скал, то уже можно примерно прикинуть масштаб открывающегося перед тобой вида. Реальность же не интересуют масштабы, она захватывает тебя целиком в огромное пространство воздуха. Кажется, что стоит лишь развести в стороны руки, и ветер подхватит тебя на свою могучую спину, унося в бесконечное совершенство Природы.
Не ошибусь, если назову это чувство величайшим из тех, что я привёз с собой с Байкала. Даже горные вершины не смогли раскрыть передо мной тот природный Идеал, который мы потеряли в городах многие сотни лет назад, и возврат к которому возможен только путём Глобальной катастрофы.
В тот день мы объехали ещё несколько скалистых берегов, каждый из которых был по-своему красив, хотя, конечно, не настолько грандиозен.
Напоследок мы остановились у «мыса Любви». По поверьям, если влюблённая пара проведёт на нём ночь, то в эту ночь у них обязательно будет зачат ребёнок. Сейчас там, конечно, уже никто не ночует, хотя многие не упускают возможности оставить на скалах (на левой - к мальчику, на правой - к девочке) монетку или иное подношение духам острова.
На обратном пути мы стали свидетелями удивительной по своей красоте картины: табун лошадей мчался с развевающимися на ветру гривами по бескрайним степным полям. Этот образ с детства был для меня символом абсолютной свободы от всего преходящего в этом мире, и вот я видел его наяву. «Live before you die!» - промелькнули в голове слова из песни Bon Jovi.
Однако уже ночью идеалы красоты были начисто выбиты из моего сознания. Сразу по возвращению к палаткам мысли вернулись к вещам более обыденным, и именно - к вопросу о еде. Но здесь нас ждал первый удар. За время нашего отсутствия палатка с едой подверглась нападению коров. Мерзкие твари не побрезговали ни пачками макарон, ни сырым рисом, не тем более овощами. Палатка была порвана с одной стороны (очевидно, рогом), кругом были разбросаны вылизанные пакеты, а единственное, что оказалась всеядным монстрам не по зубам, - так это железные банки с тушёнкой, хотя и они были густо обмазаны коровьей слюной и помяты в нескольких местах.
В горах такое происшествие могло обернуться катастрофой, здесь же в целом оно не вызвало никаких расстройств. Даже, наверное, наоборот (с учетом того, что порванная палатка была не наша, а турфирмы) - появился лишний повод поужинать в кафе, которым мы без промедления воспользовались.
Но уже ночью вся благодать, которой мы пропитались на священных скалистых берегах, рассеялась окончательно, ибо пришлось столкнуться с существами гораздо более страшными, чем коровы - с людьми.
Это была ночь со среды на четверг. Казалось бы, не самый большой повод для торжества, тем не менее, уже по пути с ужина нам попались несколько машин, колесивших прямо по песку, из которых по всему берегу разносились звучные крики пьяной прибайкальской молодёжи. Ну а ночью из этих машин получилась шикарная звуковая установка для дискотеки, со всеми вытекающими. Тугие басы разносились в чистейшем кислороде на многие километры, купол палатки не только не защищал от звука, но даже усиливал его, а визги малолетних потаскушек вызывали только одно желание - Убивать!
В этом кошмаре прошла добрая половина ночи. Устраивать разборки не имело смысла - когда люди в неадеквате с ними не о чем разговаривать, а могут и порезать. Оставалось только натягивать посильнее шапку, и ждать, когда всё это кончится.
На следующее утро было решено устроить рейд на великах по Ольхонскому бездорожью. Поехали не все, далеко не все, в общем, включая меня, нас было трое. Недостатка в конторах по прокату велосипедов Хужир явно не испытывает, правда, в каждой из них уже к 10-ти утра все приличные аппараты разбирают, и остаются только в той или иной мере дефектные. А с учётом дорог было очевидно, что мы и хороший можем привести в негодность. Так что мы специально встали спозаранок (с учётом ночных событий я вообще не очень понял, спал я или нет) и выбрали наиболее крепенькие модели, предварительно сделав на них пару кругов по площадке.
Подкрепившись чебуреками в единственном открытом с утра кафе, двинулись в путь. Направление держали строго на юг, аккурат между автомобильной дорогой слева и кромкой воды справа.
Я никак не мог предположить, что не самые крутые Ольхонские холмы могут представлять неразрешимые трудности для подъёма на велике с 18-тью передачами. Под горку всё было очень весело и шустро, первая половина холма вверх, на которую хватало инерции, тоже ничего, но дальше труба - прокрутить педали не смог бы и участник Тур-де-Франс. Так что как минимум половину путешествия мы провели на своих двоих, да ещё и тягая вверх своих алюминиевых друзей. Погода стояла солнечная с небольшими облачками, и весь пейзаж был невыносимо похож на рабочие обои для Windows.
Часа этак через два с половиной мы прикатили в тихий заливчик с длинной песчаной косой. Было решено отметить это место на своей виртуальной карте в качестве конечного пункта назначения и сделать привал. На песке лежали вездесущие коровы с заплывшими глазами, и я присоединился к ним, девчонки же полезли в воду - купаться снова не купались, но типа всё равно больше молодцы, чем я.
Переведя дух и подпитавшись энергией Байкала, двинулись назад. Обратный путь всегда короче, если только не проколешь колесо. Я умудрился сделать именно это. До Хужира оставалось еще километра три, как конь подо мною подломил заднюю лапку. Можно, конечно, добраться пешком, но велик на одном колесе отчаянно сопротивлялся этой идее. Ничего не оставалось, как попытаться остановить машину, благо, дорога проходила совсем рядом. И хотя по ней за час проезжает машин тридцать, в этот раз нам повезло, и водитель первого же микроавтобуса своей отвёрткой лично разобрал велик на две части, погрузил его вовнутрь и довёз вместе со мной до конторы проката. Я дал парню 100 рублей, и, казалось, он был беспредельно этому счастлив.
Вера в людей, опустившаяся прошлой ночью ниже плинтуса, отвоевала пару пунктов, но это оказалось ненадолго.
Ночь с четверга на пятницу помимо знакомых уже басов принесла ещё и несколько мотоциклов, рассекавших по песку, и периодически освещая своими фарами внутренности палатки. Это была последняя капля. Я поклялся первым же делом с утра собрать все свои вещички и разориться рублей на 500, сняв в Хужире комнатку на оставшиеся две ночи, особенно с учётом того, что следующая ночь, как ни крути, выходила с пятницы на субботу…
Рано проснуться не удалось, ибо сон пришёл только под утро, но клятву я свою сдержал. Мы с Аней собрали палатку, набили рюкзаки, и Вика отвела нас в посёлок к знакомой бабуле. Комната была стрёмная, но здоровенная, с малюсеньким окошком посередине, четырьмя скрипучими кроватями типа раскладушек на железных звеньях и огромной белой печкой. Но всё же это было отдельное жилище, которое не переедешь мотоциклом, поэтому мы решили остаться, тем более, что до отъезда в Иркутск нужно было продержаться всего 2 ночи.
Вечером мы всей группой отправились на экскурсию в бурятскую деревню. Такой явно туристических аттракцион, но почему бы, в общем-то, не заглянуть?
Там стоял бурятский дом в виде здоровенного индейского вигвама, обшитого деревом, в самой макушке которого находится круглое отверстие для дыма. Внутри дома на земляном полу в центре располагается кострище, на котором готовят еду. Все блюда в основном делаются из молока и его производных, даже алкоголь (премерзейшая вещь, я могу сказать, тошнит уже от запаха). По стенам развешаны шкуры убитых зверей и главные виды оружия - лук со стрелами да рыболовные сети. Закончилось всё народными стихами и песнями. Заключительный танец мы исполнили вместе с обитателями дома и уехали восвояси.
В тишине нашей новой лачужки мы вскипятили электрический чайник (электричество, кстати, на Ольхон провели, задумайтесь, всего пять (!) лет назад, а уже очевидны все отрицательные стороны цивилизации - чайник я могу и на дровах согреть, а вот утерянного умиротворения Священного озера уже не вернёшь). Глядя в мутное убогое окошко на единственную улицу Хужира, мне было невыносимо горько от осознания необратимости этого чудовищного захвата Цивилизацией всё новых и новых территорий, укрепляясь в мысли о необходимости её полного уничтожения.