Байкал. Часть 5. Переезд на Ольхон.
Открыв глаза, я увидел мир внутри палатки в совершенно тех же приглушенных цветах, что и в момент, когда я их закрыл. Был или снова пасмурный вечер или все-таки уже утро. Рядом лежало два женских тела точно в таких же позах, что я видел их в последний раз: одно в позе эмбриона забилось в дальний угол палатки, другое раскинулось практически наискось, соединив собою ещё два угла, ну и в четвёртом находился я.
Прислушался. Дождь не идёт - первая радость. А вдалеке, сначала чуть слышно, а потом всё отчётливее стали проступать трели птиц… Солнце! Там должно быть солнце! - оползая тела, высовываю голову наружу. Яркие жёлтые лучи отчётливо видны на верхушке склона. Скоро они будут здесь!
Будто бы и не было всех ужасов вчерашнего дня. Бодро размяв суставы, полной грудью вдыхаю кристальную чистоту природы, наклоняюсь к ручью и наполняюсь ледяной живительной силой. Всё позади. Теперь уже всё.
Один за одним из палаток вылезают мои компаньоны. У всех примерно одинаковые выражения на лицах - выражение осознания новой жизни и радости, что она ЕСТЬ. С большими трудами мы всё-таки разводим костёр и кипятим ведро нового супа. Тем временем солнечные лучи спускаются к нашему лагерю. Все мокрые вещи извлекаются из затхлых внутренностей палаток и равномерно распределяются по всем ровным поверхностям на земле и близлежащим кустам. Минута, и первые струйки пара уже поднимают к небу то, что ещё вчера сыпалось с него в виде снежных хлопьев.
Вика даёт команду собираться в путь. Сегодня это не только не вызывает опасений, но принимается даже с радостью. Почему бы не полазить по этим милым камушкам, подставляя лицо нежным лучам горного солнца, лакомясь по пути брусникой и прозрачной водой ручьёв? Пары часов хватило, чтобы спуститься в стоянке первой ночи.
Ещё три часа показались лёгкой прогулкой, и вот я уже лежу на зелёной поляне, откуда 5 дней назад вышел совершенно другим человеком.
Вика сматывает свою жёлтую палатку в широкую гусеницу и натягивает её в виде символической финишной ленты. Мы поочерёдно берём в руки букет полевых цветов и застываем на фотографиях с самым неподдельным выражением счастья, которого не добиться от моделей ни одному студийному фотографу.
Выходя к шоссе, нам на встречу попалась бабушка с внучкой. «Вот смотри, вырастешь, тоже будешь так ходить», - то ли с одобрением, то ли наоборот сказала бабуля, но по большим испуганным глазам девочки было понятно, что в тот момент она категорически не хотела побывать в нашей шкуре.
Придорожное кафе встретило борщом и беляшами, после чего нас отвезли в наш новый дом Байкальске. На этот раз это действительно был здоровущий деревянный дом с тремя большими комнатами, советскими коврами и собачкой. Равномерно завесив всё крыльцо и остальные поверхности в доме всем тем, что не успело просохнуть на солнце с утра, мы отправились на знакомую центральную площадь, чтобы запастись рыбкой, черникой, творожком и печеньем. Правда, съесть дома хотя бы половину из этого не удалось - организм уже отвык от пищи и снова просился спать. И так как я стараюсь соглашаться с ним во всём, то послушался и в этот раз.
Проснуться в мягкой постели было непривычно и в каком-то смысле даже неудобно - хотелось чего-то жёсткого и холодного. Перекусив вчерашней черникой, мы во главе с Викой отправились на байкальский пляж с красным песком. Песок действительно оказался красным, правда, далеко не на всём пляже, а лишь на отдельных его участках и казался следствием какой-то химической миниаварии, хотя происхождение его считается естественным по причине преобладания здесь некоего красящего минерала.
Специально лететь на Байкал, чтобы это увидеть, никому не посоветую, но, будучи в Байкальске, стоит заглянуть.
Девчонки полезли купаться в 15-тиградусную воду, я же снова прислушался к организму, и мы с ним решили посидеть на берегу, пересыпая в ладошках загадочный песок. Потом Вика привела нас на горнолыжную базу, на которой работает зимой. Я никак не мог ожидать в этом заброшенном краю чего-либо приличного, но этот объект враз разбил мой объективный пессимизм. Здесь высились здоровенные с иголочки деревянные здания администрации и ресторанов, в небо уходила разветвлённая сеть подъёмников, а фотографии иллюстрировали широкий размах празднеств, устраиваемых в зимний сезон.
Однако пульсирующий в голове вопрос «Откуда здесь всё это?» мне даже не пришлось задавать вслух. С центральной фотографии на стенде на меня весело глядел сам Отец наш земной - свет Владимир Владимирович в красном комбинезоне и с лыжными палками в руках. Фотография была датирована 2005-ым годом…
Вернувшись домой, все принялись разыскивать свои вещи по крыльцу и внутренним пространствам дома. Из каждой комнаты я вынес несколько своих носков, ботинки нашлись на будке, а на стареньком телевизоре обнаружилось маленькое вафельное полотенчико - вчера я не особо напрягался в выборе мест для сушки. И снова укладывать всё в рюкзак! Скоро я смогу определять свои вещи на ощупь. И могу сказать, что с каждым разом вертикальный сэндвич в рюкзаке обрастал слоями всё более грамотно. Если после первой ночи забрасываешь всё по принципу «что первое взял, то вниз и положил», то теперь мозг выстраивает сложные категорические силлогизмы, руководствуясь законами «тяжёлое и твёрдое вниз» и «самое нужное - поближе к молниям».
В 9 вечера за нами приехал микроавтобус. Рюкзаки были привязаны к багажнику наверху, мы же с трудом разместились внутри и взяли курс к переправе на остров Ольхон. Нам нужно было проделать весь обратный путь до Иркутска и оттуда где-то ещё столько же строго на север до парома. В общем ехать предстояло до рассвета. То, что переезжаем ночью, было оговорено ещё в Москве - на переправе всего два парома, поэтому летом к нему могут стоять многочасовые очереди.
Спать не хотелось да и не сильно моглось. Коленки подбирались к подбородку, а дорога явно не стремилась обрести гладкость горного озера в погожий день. Тогда мы стали петь… Пели долго, аж до самого Иркутска, то бишь часа три не смолкали точно. Попеременно из разных концов тёмной маршрутки кто-нибудь затягивал первые строчки всем знакомых куплетов, которые тут же подхватывались остальными. Иногда кто-то пел в одиночку или по двое, если память подводила остальных. Абсолютным хитом стала в моём исполнении старая перепевка ОСП-студией песни Чижа «Перекрёсток»:
Ты ушла рано утром, собралась в один миг,
На подушке остался твой зелёный парик,
Ты оставила зубы, не взяла в этот раз
И контактные линзы, и искусственный глаз,
Накладные ресницы не взяла ты с собой,
Уши, брови и ногти, аппарат слуховой,
Две руки из пластмассы, два протеза ноги,
Две груди надувные и вставные мозги!
Я сижу размышляю, до меня вдруг дошло:
Если это осталось, то что же ушло!?
На четвёртом часу, миновав Иркутск, мы иссякли. Освещение автомобильных дорог в этих краях - непозволительная роскошь, поэтому можно было наслаждаться сумасшедшим видом беспредельного звёздного неба.
В какой-то момент я всё-таки попытался уснуть, но именно здесь на дороге кончился асфальт. Вместе с ним закончилось и звёздное небо, потому что поднимавшиеся от колёс клубы пыли полностью закрыли своей серой пеленой окна маршрутки. Петь тоже стало задачей непосильной, ибо, во-первых, уже всё спели, а во-вторых, ничего не слышно - машина яростно ругается на дорожное покрытие всеми колесами и днищем. Пытка тряской длилась около часа. К заветной переправе мы подъехали в 4 утра. До первого парома оставалось ещё часа три. Вика дала указание спать, которое я незамедлительно принял к исполнению.