Борис Григорьев в Третьяковке
Когда мои друзья приехали в Москву из дальних странствий и спросили меня, а что есть в Москве, я сразу сказал про Григорьева. И сам с удовольствием пошел с ними на выставку второй раз. Очереди в Инженерный корпус не было совсем, и постетителей в залах было заметно меньше, чем на вернисаже.
Пообщался с григорьевским произведениями, уже как со старыми знакомыми. Еще раз убедился, что лично с моей очень субъективной колокольни эта выставка - выставка номер один этого года из московских. Я не сравниваю художников Левитана и Григорьева. Или Григорьева и Тарелла. Также не сравниваю ту часть работы кураторов, которая касается оформления зала, выпуска каталога. Я - обычный потребитель искусства, выросший в России. При всей моей любви к Левитану, я не нашел на его выставке каких-то значительных эмоциональных открытий по двум причинам: во-первых, большинство выставляемых хорошо работ знакомо, во-вторых, - толпы посетителей. Очередь на несколько часов и т.д.
Этот раз Григорьев мне показался гораздо более мирискусстником, чем в первый. Особо обратил внимание на его три картины повешенные рядом, на которых изображен его сын. На двух - с женой и на одной - с нянькой. В картине "Мать" (на иллюстрации) нет ни капля от тех мадонн и просто женщин с младенцами, которых с времен раннего Возрождения написано сотни тысяч. Не показана сладкая. притягательная. обворожительная, умилительная и тд и тп материнская любовь. А также любовь художника к матери и ребенку. Картину. при желании, можно назвать "Разобщенность и единство". Одновременные разобщенность и единство матери, ребенка, художника, зрителя. Тем не менее, картина притягивает. Просто художник при ее написании решал иные задачи и решил их блестяще.
На иллюстрации: Мать (Е. Г. Григорьева, жена художника, с сыном Кириллом). 1915 г.