Не обратно (продолжаю выкладывать свои рассказы)
Это был вообще первый мой рассказ...-)
- - -
- Тащи, тащи его!
- Упирается, сволочь! Ну да ничо, никуда не денется!..
- Пантелеймон Силыч, ножик-то при тебе?
- Цыть! Деревня близко.
Трое крепких мужиков волокут четвертого, в разодранной одежде и с разбитым в кровь лицом. Невысокий пожилой лысоватый дядька идет рядом, поглядывая по сторонам. Извилистая дорога, освещенная закатным солнцем, уходит в овраг, оставляя позади деревню.
- До круглой поляны далеко тащить выйдет, Пантелеймон Силыч, не успеем до темноты.
- Цыть! Растрепался, бестолочь. Туда и незачем. Поближе управимся, у кривого камня.
- Ага, точно, там пень здоровенный как раз!
- Оно и нужно. Хорош болтать, давайте быстрей, пока у него глотка застывшая.
К середине оврага побитый человек повисает в руках мужиков, мотает головой и разевает рот в истошном вопле, но изо рта не слышно ни звука.
- Чо, спёкся, говнюк? Глянь-ка, Клим, уже не рыпается!
- Спё-о-окся… Щаз как мешок дотащим.
- А ты, Прокопий дуй-ка вперёд, - Пантелеймон Силыч, приостановившись, приглядывается к побитому. - С этим уже хлопот не будет, так что приготовь там, что следует, у камня. Да дрынов еще заготовь на вас всех, могут понадобиться. Давай.
- Пощадите… не надо… Христом-богом прошу… - от пробившегося шепота мужики вздрагивают.
- Заговорил! А ну тихо, сволота, а то Пантелеймон Силыч обратно глотку заморозит!
- Два раза не стану, муторно. Ты, парень, впрямь помолчи, не то тебе просто язык вырвут и дело с концом. И давай, топай сам - хорош на мужиках ехать. Деваться тебе все едино некуда, а силенки еще потом понадобятся. Ох, понадобятся…
Лес уже заполнен сумерками и человек спотыкается о корни. «А этот лысый гад идет как по дороге в полдень! Искал я непростого человека - нашел вот! Нашел, мать его!.. Господи, не допусти, господи, спаси!..»
- Поживее давайте, надо все до ночи устроить.
- Да чо спешить, луна выйдет - все видно станет!
- Дурак ты, Клим. Полный и непроходимый, - Пантелеймон Силыч сплевывает с отвращением. - Я потому тебя и не учу ничему, что дурак. При луне силой через нож пускать? Не поминать бы даже такое... Ты без того смотри не обделайся, как время настанет.
Небольшая поляна светится среди темнеющего леса. Покосившимся столбом торчит прямо на пути огромный камень. У большого пня посреди поляны суетливо переминается Прокопий.
- Ну наконец! Я уж боялся, утек он от вас по дороге или встретили кого…
- Не егози поперек нужды. Дрыны где? Ага, молодец. Пень расчистил, тоже хорошо. Трещина славная, старая… ты ее расширял?
- Не, без спросу не стал, только от мусора почистил.
- И тут верно. Клим, Дзыга, тащите вон туда и держите крепко. Прокопий, положи им дрыны под руку, сам сзади встань и наготове держи. Если что, лупи сразу.
Пантелеймон Силыч поворачивается к человеку, замершему в руках мужиков и протягивает ему нож рукоятью.
- Бери. Крепко бери, сжимай!
- Нееееет! Не надо! Пощадите, ради Христа! Никому ничего не скажу, Христом-богом клянусь! Отпустиииитеее!..
- Христом-богом не у меня просить да не передо мной клясться. Бери нож. Клим, помоги ему.
- Нееееет! - но ручищи уже сжимают пальцы на рукояти, сжимают больно до хруста.
Пантелеймон Силыч идет вокруг пня неожиданно легким, скользящим шагом. Круг, другой, третий.
- Нож сюда! - Пантелеймон Силыч протягивает руку, обернутую тряпкой. - А теперь чтоб ни звука! Заткните ему глотку. Хорошо. Ну, делаем.
Человек мнет зубами засунутую в рот вонючую ветошь, его бьет неудержимая дрожь. Взгляд не отрывается от ножа в руке колдуна.
- Месяц, месяц, золотые рожки… светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол… - колдун опять скользит вокруг пня, человек слышит только обрывки его бормотания. - Ножик ключиком, древо воротами, ключик отпирает, ключик запирает…
Человек в руках Клима и Дзыги трясется и воет, но кляп оставляет от его воя лишь негромкое мычание.
- Ходит зверь мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый…
Нож уже не в руках колдуна - рукоять темной щепкой торчит из пня.
- Корни без веток, тело без рождения, руками скроено, словами сшито…
Вокруг уже совсем темно и луны ещё нет, но пень с воткнутым ножом виден ясно, как днем.
- Ключ в замке, ворота на двор, иди куда дорога, не стой у порога…
Пантелеймон Силыч вдруг останавливается лицом к лицу с трясущимся от ужаса человеком.
- Свою волю забудь, мою волю слушай! - и негромко мужикам: - Тащите его. Внезапно обмякший человек покорно идет к пню.
- Прокопий, берись тоже. Приготовились!
Человек замершим взглядом смотрит на пень, всё ярче светящийся в сгущающейся темноте.
- Первый раз - как не было! Хоп!
Брошенный сильными руками, человек перелетает через пень с ножом и мешком падает в траву. Мужики, обежав вокруг, хватают его и поднимают, не дав даже пошевелиться.
- Второй раз - вышло и прошло! Хоп!
Человек бьется о землю лицом, вырывая кляп, и кричит. Крик становится воем, как раз когда человека крепко хватают и поднимают с земли. Его сотрясают такие судороги, что мужики едва справляются втроём.
- Третий раз - что случилось, то навеки! Давайте!
Перелетев в третий раз через пень, человек словно в огонь падает. Он корчится и надсадно воет. Руки и ноги выворачиваются невозможным образом, то сплетаясь вместе, то торча в стороны сухими ветками.
- Смотри, шерсть полезла, вон, вон!
- Дрыны хватайте, не стойте столбом! - голос Пантелеймона Силыча срывается. - Как совсем перекинется, не давайте прыгнуть обратно, пока я нож не заберу!
То, что корчится на траве в свете, идущем от пня, уже не человек. Густая шерсть на дергающемся теле, подбородок, вылезающий из-под носа, тащит за собой порванные губы, согнутые пальцы блестят огромными ногтями.
- Уже недолго. Ближе к пню!
Существо по ту сторону пня больше не шевелится и словно тонет в подступающей темноте. Во внезапную тишину возвращаются обычные звуки леса.
- Встаёт… гляньте, встаёт!
По ту сторону пня пошатывается на заплетающихся лапах волк. Он пытается шагнуть вперёд и падает.
- Готово дело. - в голосе колдуна явное облегчение. Он с усмешкой оглядывает замерших мужиков, лежащего волка, переводит взгляд на нож, торчащий из пня.
- Нож бери, Пантелеймон Силыч! Скорее бери, пока этот лежит!
- Утихни. Всё как надо вышло, перекинуться-то он перекинулся - да силенок у него ни капли покамест. - Колдун спокойно вытаскивает нож из трещины в пне, обтирает о штанину и сует за пазуху. Волк неотрывно смотрит на него, но встать не пытается.
- А чо он такой дохлый? Ты ж говорил…
- Потому как до луны всё сделали. Если б при луне перекинули его, враз бы поднялся в полной силе и с послушным телом. Вот тогда бы туго пришлось. А так он до луны не встанет, а встанет - так обратно упадёт. Нам теперь уходить надо скоренько, покуда время есть.
Пень светится всё слабже. Пантелеймон Силыч смотрит в глаза лежащему волку.
- Эй, ты! Слушай. Что сейчас не поймешь, попозже вспомнишь, звериный слух крепок да памятлив. Значится, так - без ножа этого тебе обратно не перекинуться, никак и нигде. Ну а ножик я с собой унесу да поломаю. Так что путь обратно в облик человечий тебе заказан. Зась. Волком живи теперь, сколько выйдет. И еще крепко запомни - к деревне не суйся. Я народ пугну про волков в окрестностях, а то и про оборотня шепну. Ежели где поблизости появишься - людей на след наведу, а волков бить тут спокон веку умеют. Луна встанет - проваливай.
Пантелеймон Силыч идёт прочь с поляны. За ним, оглядываясь, топают помощники. В слабом свете разгорающихся звёзд волк смотрит вслед людям. Он чувствует, что скоро взойдёт луна и ждёт этого. Зачем - волк не знает, но надо ждать луну.
- Значит, так. Прокопий, идешь со мной, переночуешь в сарае и дальше мне помогаешь, что скажу. Вы двое - потолкитесь у оврага, потом врозь по домам. Запоминайте: показывали умнику заезжему места здешние, потом он ближе к ночи хотел по Щёбаной дороге до конца пойти, а туда никто и днем-то не ходит. Вы ему так и сказали, он деньги совал, ну да не сговорились. Он вам сказал, что вы темнота дремучая…
- Точно, этот хрен про темноту все время заворачивал!
- Меня перебивать, Дзыга - можно и язык свернуть.
- Прости, Пантелеймон Силыч. Дурак я, ты ж знаешь, не держи зла…
- Держал бы - ты б в домовине лежал бы. Ладно. Сказал вам этот умник, что вы темнота дремучая и остолопы суеверные, вы ему тоже сказали пару слов - и ушли. Ушли сперва недалеко, хотели присмотреть за ним, потому как я велел, только он и впрямь по Щёбаной дороге потопал, а туда вы за ним побоялись, да назад вернулись. Поняли?
- Да чо не понять? Ходили с этим скубентом, он на Щёбаную захотел, мы ему - что не ходят туда, он того-этого, поругались мы с ним и ушли. Присмотрели б, да испужались, да и кто он нам вообще.
- Годится. И завтра кто спросит, всем про то и трещите.
- Эт мы могём!
***
Свет! Яркий свет! ЗАПАХ! ЗАПАХИ! Троеодинпошелтудадвоебоятся… круг следов, петли следов, ЗАЯЦ!!! Луна, ЗАПАХ! Мышь! Мышь туда, туда, ТУДА БЛИЗКО! Запах сильнеесильнеевотона…ВОТ! Хруст, вкусно, еда! Кровь, вкусно, свежее… Еще мышь! Заяц туда, туда… давно. Долго искать, МЫШЬ! Что за бред?! Что ты несешь? Что я несу? Что со мной? Меня кидали через нож. Через что? Через нож. Через пень с ножом. Меня тащили помощники этого проклятого колдуна. Он говорил слова…УУУУУ!!!! Голова жжется! Бежать прочь! Бежать, бежать, даааа, ДААА!!! УУУУУ!!! Бежааать, искать, запахи! Мышь… ДРУГИЕ. Другие такие, как я. Другие волки. Что?! Другие волки, как я. Я волк?! Я? УУУУУ!!! Лапы. Когти. Запахи… Заяц!ЗАЯЦ!!! Туда, там… далеко, ближе, далеко, давно. Я волк. Меня кидали через нож и я волк. Я теперь волк. Я был алексей… Алексей! Алексей Кобленков! Колдун повел в лес, обещал показать… схватили и потащили, потом кидали через пень с ножом, теперь я волк. Волком живи теперь… это он сказал. Колдун. Зась! Это тоже он сказал. Алексей Кобленков. Это я. Теперь я волк. Колдун сказал… Мышь, близко! Хруст, вкусно! Бежааать! ДАААА!!! УУУУ!!!
- Очухался, придурок. Слышь, Прокопий, как воет?
- Ага… Вот верно ты, Пантелеймон Силыч, говорил насчет пораньше и до луны.
- Зря не говорю. Ладно, все путём, спать пора.
Я теперь волк. Мне обратно никак, колдун сказал. ДРУГИЕ! Другие такие, как я, ближе. Другие волки. Мышь! Не достать. Другие ближе! УУУУ! Колдун сказал, без ножа мне обратно никак, а нож он забрал. ЗАЯЦ! БЛИЗКО! Поднялся, убегает, за нииим! Бегуууу! УУУУ!!! Я был не волк, я был Алексей Кобленков, я аспирант… Что аспирант такое? Я аспирант. Аспирант по теме… тема? Алексей, я был…, я теперь волк, ЗАЯЦ, уходит, петля следа, вот туда, тудаааа! Другие волки близко. Еще ближе. Заяц близко, ВОООТ ОН! Петляет, виииижу! Другие БЛИИЗКО!
- СТОООООЙ.
- Пантелеймон Силыч, спишь? Воют там… целая стая. Недалеко совсем.
- Не сплю еще, повезло тебе. А воют и впрямь знатно. Видать, остолоп сразу на хозяев наскочил. Хе-хе…
- СТОЙ. КТО?
- Алексей Кобленков… глупость какая! УУУУ! Как сказать?
- КТО? ЧУЖОЙ. КТО?
- ВОООЛК!
- ГЛУПЫЙ. ЧУЖОЙ. НЕ НРАВИШЬСЯ! КТО?
- ЯААА! - что это значило?
- ОТКУДА? ЧТО ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?
- Вроде понимаю, но как сказать?! ИЩУ ЕДУ.
- ТЫ НА НАШЕЙ ЗЕМЛЕ! НЕ НРАВИШЬСЯ! УБЬЮ! ПОЧЕМУ ЗДЕСЬ?
- я только что пришёл, я не враг, я просто здесь оказался… Я НЕ БЫЛ. Я ТЕПЕРЬ ЗДЕСЬ. Я НЕ БЫЛ РАНЬШЕ. Я НЕ ЧУЖОЙ.
- ГЛУПЫЙ, ГОВОРИШЬ КАК ЩЕНОК.
- я не умею правильно говорить, я не враг вам… Я НЕ УБЬЮ, Я КАК ЩЕНОК.
- ГЛУПЫЙ. УХОДИ! ИЛИ УБЬЮ.
- меня же другие тоже прогонят, у этих вожак хоть говорит со мной, как бы ему сказать… ПОЗВОЛЬ ИСКАТЬ ЕДУ. Я НЕ ЗОЛ, Я НЕ МЕШАЮ.
- ТЫ НА НАШЕЙ ЗЕМЛЕ! МЫ ЗДЕСЬ ЕДИМ! УХОДИ!
- Я НЕ МЕШАЮ. ГДЕ ВЫ ЕДИТЕ, Я НЕ ПОЙДУ. ГДЕ ВЫ, Я УХОЖУ, ПОЗВОЛЬ ИСКАТЬ ЕДУ.
- ГОВОРИШЬ, КАК ЩЕНОК. ЧУЖОЙ. СТРАННЫЙ. ЗАБАВНО.
- теперь надо показать, что признаю его власть, как учил профессор… какой профессор?! Профессор Петраков, этнография... Потом, потом вспоминать! СОГЛАСИЕ. ПОДЧИНЕНИЕ.
- ЩЕНОК.
- СОГЛАСИЕ. ПОДЧИНЕНИЕ.
- УААХАХХААА!!! ЗАБАВНО. ИНТЕРЕСНО. ВЗРОСЛЫЙ ЩЕНОК. ИЩИ ЕДУ ЗДЕСЬ. ВИДИШЬ НАС - УХОДИ ПРОЧЬ. ЖИВИ.
- …
- ЖИВИ!
- ЖИВИ.
- А ведь не порвали остолопа этого, Прокопий, и даже не прогнали. Занятно.
- Мм, а? Пантелеймон Силыч?
- Здоров ты спать, под волчий перевой, как под колыбельную. Ладно, дрыхни. А этому, раз такой прыткий оказался, с утречка еще делишек подкинем. Поглядим, как да что учудит...
- Прокопий, ружье почисти и смажь, - Пантелеймон Силыч, прищурившись на низкое еще солнце, посмотрел вдоль деревни. - Клим где?
- За взгорок побёг. Я передал ему, что велено народ на загон волчий поднимать и чтоб с дальних дворов начал. А Дзыгу не видал покамест.
- Дзыга с рассвета при деле, в общем сарае флажки перебирает. Ему до полудня хватит - веревки распутать да каждую тряпицу через руку пропустить.
- А эт зачем, Пантелеймон Силыч? Через руку-то?
- Дурень ты, как не у леса живёшь. Свежий человечий запах нужен, чтоб волк на флажки не шёл. А их с прошлого года не доставали.
- Вона чо… Все-то ты, Пантелеймон Силыч, знаешь!
- Тем и живу, да ещё ты живешь кусочками. Как с ружьем закончишь, снаряжай патроны. Картечь самокрупную бери. Да несколько патронов с жаканами сделай.
С дальнего конца деревни спорым шагом двигались несколько человек. Шагавший рядом с ними Клим махнул рукой Пантелеймону Силычу и побежал к дому в глубине ближнего двора.
- Ну здрав будь, Пантелеймон Силыч. Что вдруг так занадобилось на волков облаву делать? Вроде голодухи у них нет сейчас, да и не видно их близ деревни, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
- Вот именно, Тимофей Никитич, чтоб не сглазить. Пока что можно не сглазить, а обложить да стрельнуть, а ежели прождать, так только плевать и останется. Зашевелилась стая, собирает общую охоту. Коли сейчас не вломим как следует, еще и окрестные с дальними придут, тогда от домов не отойти будет. Было такое уже, припоминаешь?
- Тогда ты говорил, непростой волк там завёлся. Неужто вновь такая беда?
- Про то пока ничего не скажу. Начнем облаву, там видно будет.
- А вот еще спрошу тебя, Пантелеймон Силыч. Зачем сразу-то всех поднимать? Чтоб лёжку сыскать да обвесить, толпы не надо, а до загона да стрельбы еще когда дойдёт.
- Быстро всё делать надо, староста, мешкать нельзя. Я лёжку укажу, сразу обкладывать будем, обходить оклад вприглядку нужды нет. Может, вообще за день управимся, тогда и вовсе ладно, а нет, так вечером загонщики слегка покажутся, а утром беспокойных на нумера выведут. Волки звери умные, да я поумнее буду, гоняться не стану, где не надо.
Веревка тянется от дерева к дереву, проходя по краям кустов, вместе со свисающими с нее почти до земли тряпками она походит на низенький забор. Этот «забор» тянется в обе стороны, сколько можно разглядеть. Вдоль оклада чуть заметны следы нескольких человек. По запаху ясно, что они совсем свежие, да и шаги вдалеке слышны, если хорошенько прислушаться.
Охоту устроили! ЛЮУУУДИ! ПРООООЧЬ! Что за глупость, это веревка с тряпками, какого черта… ПРОООЧЬ! БЕЖАААТЬ! Стоп! Стой, волчина. Я человек, я знаю, что это веревка с тряпками ЛЮУУУДИ! ЗААПАХ БЕЖАААТЬ! Да конечно, люди, и ясно, зачем это повесили. Проклятый колдун, мало ему… ПРОЧЬ! Нет, стоять. Подойдем-ка к этому заборчику да поднырнем… ПРОЧЬ!.. нет. Проходим, теперь обратно. Еще разок. Ещё. Отлично. Нечего тут командовать, я в доме хозяин. Я СТАРШИЙ у себя в голове. Ну хоть где-то… А теперь надо предупредить стаю. ИЩЕМ ВОТ ЭТИХ.
Волк бежит прочь от веревки, на бегу принюхиваясь к земле. Следы разбираются всё легче, разделяясь по давности и принадлежности. Волк зацепляется за след одного из стаи, прошедшего совсем недавно. Искать приходится недолго.
- ТЫЫЫ! ЖИВИ!
- ТЫЫ. ТЕБЕ СКАЗАНО, ВСТРЕТИШЬ НАС, УБИРАЙСЯ. УБИРАААЙСЯ!
- ЖИВИ. ЗНАЮ НУЖНОЕ. ИДУ К СТАРШЕМУ.
- ЧУЖАААК! УБИРАААЙСЯ! ПОРРРРВУУУ!!! Я СТААРРРШИИЙ! ПОРРРВУУУ!!!
- да какого хрена, это ж не вожак… а если близкий к вожаку?.. а вот нет, не при вожаке он - как я это знаю?!.. потом, всё потом… НЕ СТАААРРРШИИЙ! ПОРРРВУУУ!!! ПРРРОООЧЬ!!!
- ХХАААРРРРР!!!!
Волки стоят нос к носу, ощерившись и вздыбив шерсть, но клыки и когти пока в дело не идут.
- ХХАРР. ЧУЖААК. ЧТО ТЕБЕ НАДО?
- ХАРР. НУЖНО СТАРШЕГО. ЗНАЮ ВАЖНОЕ. ВИДЕЛ ОПАСНОСТЬ.
- ТЫ ЩЕНОК. ТЫ ГЛУПЫЙ! ЧТО ВИДЕЛ? ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ?
- ТЫ НЕ СТАРШИЙ. ВИДЕЛ ЛЮДЕЙ. ЛЮДИ СОБИРАЮТ ОХОТУ. ЛЮДИ СОБИРАЮТ ОХОТУ НА СТАЮ. НУЖНО К СТАРШЕМУ.
- АРР. ПОШЛИ. ИДИ ЗА МНОЙ.
Два волка бегут по лесу, время от времени принюхиваясь. Иногда они останавливаются, замирают и прислушиваются к негромким звукам, заполняющим лес. Мыши пробегают в траве и меж сухих листьев, но ни один из волков не пытается подхватить попутную добычу. Почти бесшумно оба проскакивают сквозь всё более густые кустарники между деревьями, углубляясь в чащобу.
- ЖИВИ. ТЫ ПРИВЁЛ СТРАННОГО.ЗАЧЕМ ПРИВЁЛ?
- ОН ВИДЕЛ ОПАСНОСТЬ.
- СТРАННЫЙ. ГОВОРИ.
- ЖИВИ. ЛЮДИ СОБИРАЮТ БОЛЬШУЮ ОХОТУ НА СТАЮ. Я ВИДЕЛ… как сказать про эту веревку с флажками… ОНИ ДЕЛАЮТ ПРЕГРАДУ ЗАПАХ ПРОЧЬ…
- ГОВОРИШЬ ГЛУПОСТЬ! ГОВОРИШЬ КАК ЩЕНОК.
- ПРЕГРАДА ЗАПАХ ЛЮДЕЙ. ЗАПАХ ЛЮДЕЙ ПРОЧЬ.
- ПРЕГРАДА ЗАПАХ ЛЮДЕЙ… АААААРРР! ЗНАЮ. ГДЕ?
Мощный немолодой волк поднимает морду и несколько раз коротко воет с разными переливами. С разных сторон доносятся ответные сигналы. Вскоре к нескольким волкам, сидящим вблизи вожака, присоединяются другие. Волчицы с выводками держатся поодаль, остальные окружают вожака и его собеседника.
- Чойта они середь дня выть затеяли? - громким шепотом обронил один из окладчиков. Ему никто не ответил, только Пантелеймон Силыч хмуро глянул, приложив палец к губам, затем прислушался и, махнув рукой, зашагал дальше. Мужики обернули огромный моток веревки вокруг дерева и двинулись следом, сбрасывая витки на ходу.
- Не ушли бы из оклада прям щаз, раз такие беспокойные… - не удержался всё тот же разговорчивый. На этот раз сразу трое показали ему кулак. Больше слов не было. Волчий вой вскоре тоже стих.
Солнце склонилось за полдень, но было ещё высоко, когда мужики с остатком последнего мотка вышли к приметному дереву, откуда начинали оклад. Там дожидались другие, все с ружьями. Все молчали, некоторые жевали самокрутки, но никто не палил огня. Колдун кивнул старосте, и тот жестами погнал охотников вдоль веревки.
Солнце начало склоняться к закату, когда от дальней стороны оклада послышался шум и крики загонщиков.
- ВМЕЕЕСТЕ! СТАЯ, ВМЕЕЕСТЕЕ!
- СТАРШИЙ, ВЕДИ К ПРЕГРАДЕ! ПРОЙДЁМ ПРЕГРАДУ, УЙДЁМ!
- СТАААЯ, ВМЕЕСТЕ! ТЫ, СТРАННЫЙ! Я СТАРШИЙ! НЕ ГОВОРИ МНЕ! В ЗАПАХ ЛЮДЕЙ ИДТИ ПЛОХО! МНОГИЕ НЕ ПОЙДУТ.
- КТО ПОЙДУТ, ВЕДУТ ДРУГИХ. ГОНЯТ ДРУГИХ!
- ХААРРР! ДОЙДЁМ, УВИДИМ. СТАААЯ!
Волки останавливаются перед веревкой, увешанной тряпками, словно перед забором. Вожак коротко взрыкивает и перескакивает преграду, еще несколько волков следуют за ним, перепрыгивая веревку или проходя под ней, но остальные опасливо кружат, не подходя ближе.
- СТАААЯ! СО МНОООЙ!
Ещё несколько волков переходят оклад. Вожак с рычанием перескакивает обратно и гонит стаю к веревке. Теперь идут почти все, кроме двух волчиц с выводками. Волчата разбегаются прочь, волчицы скулят и пытаются их собрать. Вожак и пара следующих за ним волков хватают по волчонку и волокут за шкирку через оклад, но остальные волчата начинают с визгом метаться по поляне. Крики загонщиков приближаются, волчицы в панике мечутся вслед за детенышами.
- СТАРШИЙ! СЕЙЧАС ЗДЕСЬ ПУТЬ!.. а они сами до этого ни разу не додумались?!.. СЕЙЧАААС!
Волк хватает зубами верёвку вблизи дерева и сильно дергает. Веревка рвётся, волк тащит конец прочь, открывая широкий проход в окладе.
- ВЕДИ ЗДЕСЬ! - через проход бросаются волки, хватают волчат и уносятся с ними. Одна из волчиц бежит за ними, вожак рядом с ней.
- ТЫЫЫ! ЗА МНООЙ! УХОООДИМ! ВМЕЕСТЕЕ!
В кустах со стороны, откуда доносятся крики, мелькают силуэты людей. Отставшая волчица наконец перестает беспорядочно метаться и кидается следом за стаей. Но охотники уже стреляют.
- ХХХААААААРРРРР!
- ХАРРРРР! ВМЕЕСТЕ! УХОООДИМ! СТРАННЫЙ! УХОДИМ!
Стая удаляется.
- Вот такого, Пантелеймон Силыч, я вообще никогда не видывал. - староста устало шагал рядом с колдуном прочь от порванного оклада, который уже начали сматывать мужики. - Чтоб волки верёвку рвали да в разрыв все уходили…
- Думаешь, Тимофей Никитич, вожак у них такой умный, что сообразил веревку оборвать? Это вряд ли, не нарождалось ещё таких волков. А вот дуром налететь да порвать с налёту кто-то мог.
- Теперь их трудно выследить будет. Пока ещё новую лёжку обоснуют…
- Да не больно-то и надо искать, староста. Большую охоту они теперь не соберут, стае в бегах окрестных не скликать. А сами долго ещё озоровать не будут.
Позади возле убитой волчицы жарко спорили трое охотников, тыкая пальцами в шкуру и уверяя, что своё попадание каждый узнает.
- Ты ж, Пантелеймон Силыч, тоже стрелял - не ты часом зверину завалил?
- Да Бог весть, староста. Пущай эти поспорят, они языками сейчас полстаи уложат, пока договорятся. А я уж лучше до дому, как раз по сумеркам и успею, да и тебе того ж советую.
Колдун подошел к своему дому, как и намеревался, в сумерках. Около ограды уже дожидался Прокопий.
- К кузнецу успел?
- Да, Пантелеймон Силыч, всё как ты велел - вместе с парой старых железок отдал. Он сразу их в дело и пустил, на подковные заготовки-то.
- А рукоять с обломком прикопал?
- Ещё лучше, Пантелеймон Силыч! В сортир бросил, там никакой волк не отыщет, хехе!
- Сделал хорошо. А вот болтаешь опять зря.
Волк стоит перед вожаком. За вожаком привычно выстроились полукругом ближние волки, остальная стая расположилась чуть поодаль. Детеныши убитой волчицы держатся в стороне. Лес в свете луны стоит стеной вокруг небольшой прогалины.
- СТРАННЫЙ.
- СТАРШИЙ.
- ТЫ ВМЕСТЕ С НАМИ. ТЫ В СТАЕ.
- СОГЛАСИЕ, РАДОСТЬ.
- ГОВОРИШЬ ЛУЧШЕ. СТРАННЫЙ ОПЯТЬ, НО НЕ ЩЕНОК. СЛУШАЙ И ПОМНИ! ЧТО ПОЧУЕШЬ ВАЖНОЕ, ГОВОРИ МНЕ. ЧТО ПОДУМАЕШЬ ВАЖНОЕ, ГОВОРИ МНЕ. ТЫ СЛЕДЯЩИЙ. ЖИВИ.
- ЖИВИ.
Стая разбредается. Осиротевшие волчата пытаются пристроиться к другим выводкам, почти всех принимают, пусть и покусав сперва. Оставшийся в одиночестве волчонок садится и скулит. Следящий подходит.
- ЖИВИ.
- ЖИУУИИИ… ПУУСТИИИТЕЕЕ…
Волк оглядывает волчиц, ещё не ушедших далеко.
- ЖИВИИИТЕЕЕ! ПУСТИТЕ МАЛОГО!
Одна из волчиц останавливается и оборачивается.
- СТРАННЫЙ. ТЫ НОВЫЙ. ТЫ СЛЕДЯЩИЙ. ТЫ НЕ С МАЛЫМИ.
- ПУСТИ ЕГО К СЕБЕ.
- МНОГО МОИХ. НЕ СМОГУ КОРМИТЬ.
- Я ПОМОГУ.
- ТЫ СЛЕДЯЩИЙ. ТЫ НЕ ДОБУДЕШЬ ЕДЫ ДЛЯ МАЛЫХ.
- Я ДОБУДУ. ПУСТИ МАЛОГО.
К говорящим подходит ещё один волк, недовольно щерясь.
- ЧУЖОЙ!
- НЕ ЧУЖОЙ. СЛЕДЯЩИЙ.
- ХАРРР! СТРАННЫЙ. УЙДИ! ПОРРРВУУ!
- УЙДУ. ПУСТИТЕ МАЛОГО.
Волчонок опасливо подходит к волчице, та обнюхивает его и немного погодя лижет. Волк зло смотрит на Следящего, потом отворачивается.
(рисунок Фукса Дефинбахера)
...продолжение следует, ибо в пост ЖЖ целиком не влезло...