Они всегда наказаны. Алексей Рощин
18 октября 2013, 09:06
Они всегда наказаны
Кто мог частично узнать себя в письме Надежды Толоконниковой из мордовской колонии
http://rusplt.ru/society/trudn_provincia.html
Медный завод в Норильске. Фото: Владимир Веленгурин / ИТАР-ТАСС
Предыстория: Труд в российской провинции: ни прав, ни уважения, ни...Кто мог частично узнать себя в письме Надежды Толоконниковой из мордовской колонии
«Русская планета» продолжает рассказ об особенностях провинциальной трудовой жизни в рамках «Заметок социолога о русской провинции». Цикл публикаций основан на опыте, полученном автором в результате общения с тысячами представителями рабочих специальностей и их начальниках в таких отраслях, как металлургия, энергетика, транспорт, машиностроение, добыча полезных ископаемых (нефть, руда, уголь), деревообработка и др. Эти беседы велись в самых разных городах России на протяжении последних четырех лет.
Надежда Толоконникова в своем нашумевшем письме из мордовской колонии описала жуткие условия работы в производственных помещениях «исправительного учреждения» в так называемой промке: холод, давно устаревшие и часто ломающиеся станки, постоянное давление надзирателей с требованием выполнять немыслимо высокие нормы, переработки. Наверняка многим москвичам и петербуржцам, для которых сломавшаяся в их теплом офисе кофемашина с бесплатным кофе - это ужас и произвол работодателя, на который надо срочно жаловаться, сложно воспринимать этот текст Толоконниковой: кажется, что она ведет рассказ о каком-то ином измерении, о какой-то другой, намного более дикой и первобытной жизни.
Однако так ли далека эта жизнь, как представляется на первый взгляд? Присмотримся к типичным условиям труда на производстве в провинции.
Холод
Начнем с холода в цехах. На самом деле это - стандартная жалоба почти всех работников производственных предприятий по всей России, независимо от отрасли. Цеха огромны по кубатуре, а зимы в России и затяжные, и порой - особенно в Сибири - морозные. Естественно, их полноценное отопление влетает в копеечку, и поэтому владельцы предприятий стремятся на этом как-нибудь сэкономить. Положение усугубляет крайняя изношенность самих производственных зданий: в стенах щели, оконные рамы рассохлись, даже разбитые ненароком стекла заменяют не сразу ввиду повсеместного сокращения вспомогательных служб (чтобы что-то заменить и вызвать людей, начальнику цеха приходится вступать в длительную «деловую переписку»).
Был пару лет назад на Урале, на машиностроительном предприятии, входящем в один из крупнейших производственных холдингов страны: там ввиду общей ветхости здания летом ураганом сорвало крышу. Крышу кое-как подлатали своими силами - и всю зиму провели при −8 градусах на рабочем месте.
ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия. Фото: пресс-служба УФСИН России по Республике Мордовия
На многих предприятиях в целях «оптимизации» котельные, отапливающие здания, отданы «в аутсорсинг» частным или дочерним предприятиям. В этих условиях начальники цехов сами постоянно делают отопление «поменьше», чтобы меньше средств уходило с баланса цеха.
Таким образом, на вполне «цивильных», вовсе не тюремных производствах ззимой в цехах часто поддерживается температура около +1 градуса. Люди вынуждены работать, утепляясь как только можно. Спецодежда чаще всего низкого качества и, как правило, или плохо греет, или, если греет хорошо, громоздка и стесняет движения.
Жара
Впрочем, проблемы рабочим создает не только холод зимой. Почему-то забывают о том, что во многих регионах страны в летний период устанавливается немыслимая жара. Например, на Юге России - Волгоград, Астрахань, Ростов и т.п. - не редкость температуры до +50 градусов, причем такая погода устанавливается не на пару дней, а на месяцы. Однако речь может идти не только о юге, но и о городах, расположенных в «сердце континента», в Сибири. В той же Чите летом бывает и +40, и +50 градусов. Это и есть «резко-континентальный климат»: зимой до −50, летом - до +50 градусов.
Как это отражается на климате в производственных цехах? Естественно, они превращаются в ад, - учитывая, что свой вклад в общую температуру делают и работающие агрегаты. Температура доходит до +60 градусов и выше - то есть цеха превращаются практически в сауну. Здесь опять пару «незлых тихих» стоит сказать о спецодежде: стандартны и повсеместные жалобы на то, что «спецуху» почему-то всегда заказывают «ценою подешевле», из синтетики, которая не проветривается и тем самым усугубляет эффект жары.
С жарой предприятия борются еще менее эффективно, чем с холодом. Кондиционеры если и устанавливаются, то только в кабинетах самого высокого начальства; если кондиционер когда-то установили в производственном помещении, его обычно не обслуживают - то есть после первой же поломки он выходит из строя навсегда.
Но чаще всего никаких кондиционеров вообще нет. Максимум, на что иногда идет руководство предприятия - это выдача вентиляторов самым страдающим работникам (например, цеховым крановщикам, которые работают под крышей и которым зачастую вообще нечем дышать: крыша раскалена солнцем, а теплый воздух, как известно, поднимается вверх).
На фокус-группах с работниками «южных» предприятий я часто наивно спрашивал: а почему, мол, не делать что-то вроде сиесты в такие не просто жаркие, а очевидно опасные для здоровья часы? На меня смотрели с непониманием. Сиеста - это для Италии и Испании, а мы же, мол, в России... На самом деле, конечно, дело не в этом, а в том, что руководство элементарно не желает нарушать производственный процесс: это негативно отразится на выполнении плана.
Поэтому на предприятиях летом случаются обмороки и сердечные приступы - хотя и не так часто, как простудные заболевания зимой.
Вредность
Вредных для здоровья факторов на подавляющем большинстве российских предприятий (опять же неважно, какой отрасли) хоть отбавляй - это сразу делается очевидно любому, кто совершит по ним хотя бы пятиминутную экскурсию. Чаще всего это обусловлено физическим и моральным устареванием установленного оборудования и самих фабричных стен.
Одна из очень частых проблем - вентиляция. Она или давно сломалась, или, что тоже очень часто бывает, установлена неправильно - то есть воздух дует не туда и не освежает. На одном из крупнейших машиностроительных предприятий страны тяжба вокруг переделки вентиляционной системы идет уже много лет: рабочие, которых поддержали мастера и даже начальники цехов, пишут «наверх», уже чуть ли не сами разработали правильную схему... С их расчетами никто не спорит, но руководство холдинга денег не выделяет. Рабочие прекрасно понимают, почему: ведь исправление вентиляции никак не влияет на выполнение плана.
Такая и подобные ей ситуации типичны.
На ряде производств так или иначе используются вредные для здоровья вещества, типа фенола, которые попадают в воздух и которым постоянно дышит весь персонал предприятия. В некоторых случаях заботливое руководство даже обязывает рабочих постоянно ходить в респираторах и включает это как требование к технике безопасности. Однако рабочие при первой возможности от респиратора отказываются и дышат ртом.
Я спрашивал их: почему? вы же знаете, что это очень вредно? Мои собеседники виновато разводили руками: да мы знаем; но попробуйте вы поработать 12-часовую смену в респираторе! Очевидно, составители правил ТБ не учитывают, что труд рабочего является физическим и весьма интенсивен, и для этого он должен дышать полной грудью.
В результате рабочих без респираторов постоянно «ловят» бдительные инженеры по ТБ - и лишают их премии, то есть фактически штрафуют.
Помимо запыленности и загазованности воздуха вредными веществами, чрезмерной жары и чрезмерного холода на почти всех предприятиях есть, конечно, и такие вредные факторы, как шум и вибрация. Причем из шумов особенно опасны низкие, то есть инфразвуки, «от которых у нас стаканы на столах постоянно трясутся», как говорят рабочие.
Самое, однако, интересное, что работодатели по всей стране крайне неохотно, со скрипом идут на то, чтобы признавать вредность на своих производствах. Технология отработана: в первый год я удивлялся - а потом, когда в четвертом городе на предприятии совсем другой отрасли мне описали ту же самую схему, привык.
Для того, чтобы производство признали вредным, государственные службы, следящие за экологической обстановкой на предприятиях, должны произвести соответствующие замеры. Делается это всегда стандартно: перед приездом комиссии все работы останавливаются, помещения проветриваются.
Приехавшие тетеньки из госструктур, не моргнув глазом, замеряют уровень вибрации и шума, а также загрязнения воздуха при неработающих станках - и, кто бы мог подумать, приходят-таки к выводу, что все показатели в норме и оснований для «вредности» нет. О чем и пишут красивые заключения, которые потом администрация предприятий тычет в нос слишком склочным рабочим, жалующимся на эффекты типа такого: «распухают губы, как у негра; лопаются. Язык, как пчела укусила...» и т.д. (цитата из реальной фокус-группы).
Почему работодатели стоят насмерть в вопросах вредности, порой вплоть до бунтов? Я имел дело с рабочими, которым «вредность» все-таки выплачивали: это, как правило, ничтожные суммы, в размере 300-400 руб. в месяц, т.е. около 2-3% от зарплаты; казалось бы, о чем тут говорить?
Однако дело в том, что признание производства вредным влечет для работодателя, помимо повышения выплат, еще и кучу других последствий по ТК, среди которых главное - более ранний выход на пенсию и увеличение продолжительности отпусков. Ввиду постоянных «оптимизаций» и сокращений персонала сами по себе отпуска для всех работодателей - нож острый, «работать некому!» А тут еще и их продолжительность увеличивать... Нет, уж лучше «поработать» с комиссиями Ростехнадзора и прочих служб!
Медицинская помощь
Как наследие советских времен, на многих заводах и после падения советской власти оставались медики и медицинские кабинеты, однако в настоящее время их уже практически повсеместно извели, со стандартной формулировкой «за нерентабельность». Большинство работодателей считает, что это слишком накладно - содержать на предприятии медицинский кабинет.
Рабочие на плотине Саяно-Шушенской ГЭС. Фото: Александр Колбасов / ИТАР-ТАСС
А там, где они все-таки пока сохранились, в этих медкабинетах максимально - в целях той же экономии - понижен уровень помощи. Скажем, вместо двух медработников оставлен один, вместо дипломированного врача работает фельдшер. Медицинское оборудование тоже, как правило, практически отсутствует, а по поводу остального рабочие шутят: «Из лекарств - одни носилки».
Это при том, что вообще производственные травмы руководству цехов не нужны - они портят отчетность, а для предприятий, входящих в холдинги, чьи акции котируются на мировых биржах, они так и вовсе понижают капитализацию - так как производственный травматизм отражается в документах, предоставляемых инвесторам. Чем больше травм и смертей на производстве - тем ниже котировки акций, то есть ниже капитализация.
Поэтому в российской провинции нередки случаи, когда покалеченного или раненого на производстве просто выводят куда-нибудь за ворота и вызывают «скорую», а самого настоятельно просят сказать, что травма у него бытовая: «шел, поскользнулся, упал...» и т.д. За правильные слова обещают единовременную премию и отгулы, за неправильные (то есть за правду) - увольнение с «волчьим билетом». Большинство соглашается на первое.
Рабочие на большинстве предприятий относятся к отсутствию медкабинетов, можно сказать, с пониманием: ворчат, прошлое вспоминают с ностальгией, но самое частое резюме: «Мда, теперь другое время...»
Еда
Время на прием пищи работодатели стремятся максимально сократить. Нередко при 12-часовой смене на обед отводится полчаса, и также предоставляются в остальные часы один или два 15-минутных перерыва на «попить чаю» (а заодно и на все прочие надобности).
Рабочие столовые на большинстве предприятий подвергаются сильнейшим сокращениям или переводятся на «аутсорсинг», то есть передаются частникам. Предприятия повсеместно отказываются содержать как столовые, так и буфеты. Часто это приводит к тому, что столовых и буфетов не остается вообще никаких. Рабочие и мастера питаются тем, что принесли из дома в судках. Впрочем, сейчас на большинстве крупных предприятий ввели специальные «комнаты для приема пищи»: они находятся прямо в цеху, и там есть микроволновка, чтобы разогреть принесенное, и холодильник.
Такую «льготу», как бесплатные обеды для персонала, я встречал обычно лишь в воспоминаниях. Из них можно понять, что еще в 90-е частные хозяева предприятий так или иначе пытались организовать бесплатное питание для работников - или вводя специальные талоны, или еще каким-то образом.
Однако теперь, после состоявшегося почти повсеместно перехода больших заводов и производств в руки московских промышленных холдингов, эта практика сошла на нет. Рабочие повсеместно на «подножном корму». Некоторые за 12-часовую смену так и не находят возможности сходить даже в «комнату для приема пищи» - и едят прямо на своем рабочем месте.
В рабочей столовой ОАО «Череповецкий азот». Фото: Владимир Смирнов / ИТАР-ТАСС
Камеры слежения
Влияние прогресса все же ощутимо даже на российских производствах. В последнее время все чаще приходится сталкиваться с тем, что рабочие места оснащаются камерами слежения, с выводом на общий монитор. Благодаря камерам мастера и начальники цехов получают возможность непрерывного наблюдения за тем, что делает каждый работник на своем рабочем месте.
Рабочие в ряде мест, как я слышал, пытались протестовать против этой слежки; на фокус-группах видно, что она всех крайне раздражает. Однако их протесты, как правило, не воспринимаются.
Смысл камер прост: представители работодателя не могут отделаться от ощущения, что работники используют любую возможность, дабы повалять дурака и побездельничать, вместо того чтобы выполнять план. Причем такое чувство мучает прежде всего Москву: работники московских головных офисов тоже жаждут напрямую видеть, чем же «на самом деле» занимается персонал их предприятий.
Ведь надо же как-то объяснить, почему производительность труда по-прежнему далека от западных показателей.
Подробнееhttp://rusplt.ru/society/trudn_provincia.html