Томас Манн - Волшебная гора
Томас Манн - Волшебная гора
У всех героев (второстепенных тоже) невероятно скучная жизнь, у них есть "фирма" или какие-то "дела", и они адвокаты, поверенные, доктора или писатели, которые не делают примерно ничего, а лишь восхищаются красотой природы, вкусом еды и заигрывают с женщинами (а женщины - с мужчинами. Это вроде как основной мотив у Манна, но это и не плохо). Тут и вся основная ирония его произведений.
Схожие везде герои: очень подробно выписанная внешность, чаще всего с какой-то неприятной особенностью, будто листок персонажа в ДнД - кстати, вот вам чит-код. Возьмёте описание внешности у Манна - и половина приключения готова! Только имя надо будет сменить.
Маленький господин Фридеман
Изящные, даже изысканные, приятно старомодные слова, очень колкие, за них цепляется взгляд. Очень необычно по нынешним меркам и чем-то напоминает Кафку и Флобера, хотя тот ещё более изящен и точен. Печально-забавный рассказ о счастье/несчастье и любви.
Луизхен
“Нет ничего отвратительнее человека, который презирает самого себя, но из трусости и тщеславия хочет быть любезным и нравиться. В своём раболепном самоуничижении он заходил так далеко, что уже не способен был сохранить чувство собственного достоинства.”
Опять жалкие комичные герои, и опять похоже на Кафку. Очень много описаний волос (какой-то пунктик), глаз и одежды.
Волшебная гора
Уже в самом начале читателя одолевают догадки: похоже, главный герой (или его двоюродный брат, сразу не очень понятно кто главнее), короче Ганс, который приехал в санаторий повидать больного, сам мало-помалу становится больным от давосского образа жизни с бесконечными обедами, пивом, вином и сигарами. Мне и самому иногда хотелось бы так “поболеть” пару месяцев с видом на горы. Очень плавно и интересно. И чувствуется приближение трагедии.Тут чувствуется эффект “надёжного рассказчика” - писатель ловко втирается к читателю в доверие.
Все герои очень чопорные, ну типа если кто-то хлопнул дверью, он уже по местным меркам хулиган и невежа. Все болеют и шутят. Как у Ремарка. Много где есть писатель. Как у Кинга. Много отсылок к грекам и римлянам.
Типичные цитаты:
“Тощая блондинка, она так усердно загребала ложкой простоквашу, как будто, кроме этого, есть было нечего.”
“Паровоз, чье тяжелое хриплое дыхание врывалось в окно, осыпал его пальто угольной пылью”
А вот классное:
“По-моему, гроб - это вещь прямо-таки красивая, даже когда он пуст, а уж если там кто-нибудь лежит”...
Предстоящие часы блуждания среди величавых просторов наполняли радостью его сердце. Он засунул плитку шоколада в карман бриджей и маленькую фляжку портвейна в жилет под свитером.
Отчасти напомнило фантастику из 80-х, где куча разноплановых героев заперта в каком-нибудь космическом корабле, который то ли терпит бедствие, то ли вот-вот его потерпит. Но примерно на первой четверти мне стало скучновато из-за многословности и отсутствия событий. Дальше событий не добавляется и приходится адски продираться сквозь текст. Я всё честно прочитал, это мне плюс. Хотя последняя треть далась очень тяжело; но 13 часов в поезде пришлись кстати.
Длиннющие диалоги с постояльцами санатория - все ни о чём, но в какой-то момент становится понятно, что это так задумано. Так тут проходит время - в пустых напыщенных разговорах.
День кончался, и с ним кончались все тревоги, можно было быть уверенным, что сегодня уже больше ничего не произойдет, нас уже не постигнут никакие потрясения, мышцам нашего сердца не понадобится усиленно работать, и вместе с тем не приходилось сомневаться, что завтра, со всей вероятностью, вытекающей из ограниченности, своеобразия и тех или иных сочетаний обстоятельств, все начнется сначала; двойное ощущение неизбежности этого завтра и безопасности на сегодня было особенно приятно и, вместе с музыкой и вновь обретенным удовольствием от курения «Марии», делало для Ганса Касторпа вечернее лежание одним из наиболее счастливых состояний его жизни.
Вторая треть книги в этой цитате:
“Если за столом соседи осведомлялись о его температуре, Ганс Касторп тоже невольно прибавлял несколько десятых к показаниям своего градусника и не мог не чувствовать себя польщенным, когда ему грозили пальцем, словно он ужасно напроказил.”
За поначалу интересными, но невероятно тягучими наблюдениями за чувствами и словами отдыхающих появляется ощущение застывшего времени. Ну, типа, они так долго о чём-то думают или говорят, что будто бы время там, в Давосе, застыло. И в этом и есть волшебство той самой горы. Обыденные вещи начинают казаться великими, в этом и есть ирония Манна. Но придется заплатить немалую цену: книга делается всё скучнее и скучнее. Ганс Касторп понемногу умнеет и взрослеет, общаясь с постояльцами. Потом он начинает читать учебники и книга превращается в самую настоящую нудятину и тягомотину.
“Это представшее ему тело, это отдельное существо и живое «я» оказывалось чудовищной множественностью дышащих и питающихся особей, индивидов, которые вследствие своего органического строения и формы, предназначенной для специальной цели, настолько утратили свое бытие как существа, наделенные каким-то подобием «я», свою свободу и живую непосредственность, до такой степени сделались всего лишь анатомическими элементами, что назначение иных свелось только к чувствительности в отношении света, звука, тепла, прикосновения, у иных осталась способность, сжимаясь, менять свою форму или вырабатывать желудочный сок, иные стали годны лишь для опоры тела, иные, в силу одностороннего развития, - лишь для выработки секреций или для размножения”.
Целую главу Ганс благородно посещает безнадежных больных. Ещё одна глава посвящена любимым пластинкам Ганса Касторпа. На черта - не понимаю. Это уже джойсовщина какая-то с дублинской энциклопедией. В середине становится заметна параллель с Айн Рэнд - она тоже свои мысли о государственном устройстве не очень умело вкладывала в речь героев. У Манна это гораздо более изящно, но все равно очень, очень скучно.
Тут множество языков - и французский, и итальянский, и латынь, и английский, даже изредка русский. Возможно, это книга о панъевропейском единстве народов? Думаю, в этом и есть литературная ценность книги. Плюс - в меру иронично, даже порой улыбаешься. А вот новые для меня слова: это те, которые я действительно не знал и смотрел в словаре. Некоторые я уже опять забыл.
Люстриновый - это типа парусиновый
Брыжи - это типа жабо
Гофрат - надсмотрщик
Ражий - деятельный
Лансировал - ну типа как фрилансер
Понтировать - играть против банкомета
Трамонтана - северный ветер
Шлафрок - плащ-кофта
Мистагоги - колдуны
Квиетизм - мистический католицизм
Аускультация - прослушивание
У Манна вообще много редких слов - порою кажется, что мы их знаем, но на самом деле не знаем.
Итак, “Волшебную гору” можно прочитать тем, кто собрался в Давос. А остальным, пожалуй, можно не читать. Поставлю три, да и то из-за рассказов - они поинтереснее.
Бумажная книга https://book24.ru/r/OPARf?erid=LjN8KKBnF/
Аудиокнига https://www.litres.ru/audiobook/tomas-mann/volshebnaya-gora-63948661/?lfrom=198820044