Психофизическая проблема и термины материя и сознание
Реальность в ощущениях многогранна, непрерывна, изменчива, имеет плавные переходы. Осмысление реальности - выявление отношений между её частями. Смысл - тип отношения между чем-то и чем-то (например, сходство или причинно-следственная связь). Но чтобы констатировать, что между объектами есть отношение, надо сперва определить, между чем и чем конкретно мы констатируем отношение. Определить - от слова предел, граница. От границ, определяющих, что включено в каждый из объектов, будет критическим образом зависеть то, заведёт ли нас где-то в тупик информация о наличии этого отношения, или не вызовет проблем, когда мы будем её использовать в практической деятельности или в размышлениях. Истина - информация, которая не вызовет проблем, когда я буду ей пользоваться, но я, по возможности не использую слово истина, т.к. все под ним понимают разное, и прямо ссылаюсь на успешность использования, когда говорю о достоверности какой-либо информации.
Мы можем нарезать воспринимаемую реальность на элементы-понятия множеством разных способов, но эти способы не эквиваленты в плане дальнейшего использования, каждый из них по-своему ограничивает результаты, которых можно достигнуть, оперирую этими элементами. Этим понятиям мы присваиваем названия - термины. Бывает, что один термин имеет множество разных значений (разных границ) в разных частях одного и того же размышления, и это обязательно вызывает где-то проблемы, но это вопрос аккуратности мышления, понимания при общении, договора о языке, преднамеренной или случайной подмены понятий, речь сейчас не об этом. Речь о системе понятий в мышлении одного человека.
Во-первых, важен масштаб нарезки. Если нарезать мелко, то будет больше возможностей комбинирования таких низкоуровневых элементов, но с ними труднее работать, нужно помнить об очень многих связях. Например, из таких элементов как маленький цветной квадратик можно собрать любую картинку. Если мы нарежем реальность на более крупные куски, то из таких высокоуровневых кусков, каждый из которых уже имеет в себе сложную структуру, собрать удастся не любую картинку. Паззл - большая картинка, нарезанная на фигурки размером около двух сантиметров, да ещё имеющих неровные края, уникальную форму. Из таких фигурок не соберёшь ничего кроме этой картинки. Высокоуровневая нарезка позволяет работать с меньшим количеством элементов, но сильно ограничивает область задач, где она удобна и применима. Обычно самыми низкоуровневыми языками программирования являются языки для написания критичных по производительности частей операционных систем и драйверов, например, Си, ассемблер, это даёт гибкость и скорость. Высокоуровневые языки программирования используются для узких задач, например, встроенный язык в бухгалтерской программе. На высокоуровневом языке написать путную операционную систему практически невозможно, а с низкоуровневым языком в бухгалтерской программе можно закопаться в условных и безусловных переходах, передаче значений и передаче ссылок на значения, явных и неявных переопределениях типов переменных, обработчиках исключений и т.п.
Во-вторых, есть нарезки удачные и откровенно неудачные. Если торт нарезать на 10 одинаковых кусков, то можно потом раздать их поровну 1, 2, 5, 10 людям, 4 варианта. Если нарезать на 12 кусков, то потом можно раздать 1,2,3,4,6,12 людям, 6 вариантов. А если нарезать на 11 кусков - только два варианта. Куски - понятия, торт - непрерывная реальность, раздача - манипуляция с понятиями. Масштаб нарезки примерно одинаковый, но количество возможностей и ограничения манипуляций с понятиями значительно отличаются. Похожая ситуация с описанием орбит планет у Птолемея и Кеплера. У Птолемея элемент - круг, имеет параметры - диаметр и положение центра. Вокруг центра движется точка по кругу, вокруг этой движущейся точки движется по кругу другая и так далее. Для описания одной орбиты Птолемею пришлось использовать более десятка таких точек, движущихся вокруг точек, и всё равно точность аппроксимации полученных в измерениях данных была далека от желаемой. У Кеплера элемент - эллипс, параметров чуть больше чем у круга, но для описания орбиты потребовался всего один эллипс, а точность оказалась несопоставимо выше, чем у Птолемея. Так же у Кеплера удачнее выбран центр, вокруг которого всё летает (не Земля, а Солнце), что позволяет не учитывать движения земли в орбитах всех остальных планет.
В момент, когда выбраны определения, уже однозначно определено, что из них можно соорудить. Для того чтобы исследовать эти возможности и ограничения, обычно надо затратить время на поиск возможных комбинаций, только после этого станет ясно, удачна ли нарезка. Манипуляция с готовыми понятиями механистична, её можно поручить и компьютеру, он манипулирует обозначениями понятий, руководствуясь алгоритмами и ограничениями, заданными определениями. Алгоритмы, допустимые для данных понятий определяет не компьютер, а программист. Компьютер нашей непрерывной реальности не видит вообще, осуществляет лишь перебор сочетаний символов-терминов и не принимает ключевых решений. Ключевые решения делает только сознание до запуска программы. Оно так же решает после запуска программы, удовлетворителен ли полученный компьютером результат. Даже когда к компьютеру подключена, например, камера, уже решено кем-то, в каком разрешении по пространству и времени и с каким количеством градаций и диапазоном по освещённости и цветности будет нарезана реальность для компьютера, компьютер дальше работает с сигналами-символами элементов этой нарезки. Он ничего не «знает» о цвете и формах, и об электромагнитных волнах, которым камерой присвоены эти символы, всё это было отсечено для него матрицей видеокамеры, ему даны только условные обозначения и правила манипуляции ими.
В момент, когда принимается решение о границах понятий и присвоении им названий-терминов, не вполне ясно, к каким возможностям и ограничениям это приведёт, поэтому полезно изучить труды предшественников, чтобы не изобретать велосипеды и не заходить в их тупики. Для разных целей подходит разная нарезка реальности на понятия, поэтому при выборе системы понятий, надо руководствоваться целями, которые хотелось бы достигнуть, анализировать, чем хороша и чем плоха система понятий предшественников именно для этих целей. Если есть конкретная цель, бессмысленно создавать систему понятий в стиле «как пойдёт», чтобы просто посмотреть, как же оно пойдёт. Очень маловероятно, что с первого захода случайно выбранная система понятий даст хорошие результаты. Даже если иметь перед собой конкретную цель и знать об опыте предшественников, не всегда удаётся достичь желаемого результата с первого раза.
Цель, с которой я пытаюсь нарезать свою систему понятий только одна - решение психофизической проблемы. ТОЛЬКО ЭТА ЦЕЛЬ. Психофизическая проблема - поиск отношений сознания и материи. Для поиска отношений нужно определить, между чем и чем конкретно мы ищем отношения. Я определил сознание не как разум, и не как способность воспринимать себя, а как субъективный поток ощущений (любой, даже самый примитивный, с одним цветовым восприятием, без мыслей, желаний, понимания, эмоций). Так же я определил материю не как непостижимую первичную неодухотворённую сущность, и не как совокупность волн, частиц, полей и т.п., а как память (повторяемость в ощущениях). Это не личные предпочтения, такие определения представляются мне более перспективными для решения психофизической проблемы, они выбраны после долгих изучений трудов предшественников и собственных экспериментов с различными определениями сознания и материи.
Для начала надо объяснить самое примитивное сознание, сознание самого простого и глупого существа, у которого всё-таки уже есть сознание. Если сознание есть у таракана, то для начала надо объяснить его, а не сознание и мыслительные способности человека. Если сознание есть у вируса, то надо с него начинать. Если есть у фотона - значит, с него. Конечно, у таких объектов наличие сознания спорно, но если начинать с человека, у которого сознание точно есть, то надо начинать с младенца или слабоумного. Такое примитивное сознание без мышления и эмоций бывает и у меня, когда я сильно пьян и вот-вот засну, в этот момент я ничуть не умнее таракана или фотона. Вот именно это примитивное сознание надо объяснить в первую очередь. Поэтому я выбрал определение: сознание = субъективный поток ощущений. Как человек мыслит, чем его мышление и мотивация отличается мышления и мотивации животного - второстепенные вопросы, за них бессмысленно браться, пока не решён основной вопрос в максимально упрощённой формулировке. После решение основного вопроса будет уже проще решить частные вопросы, их решение будет определяться решением основного вопроса, а не наоборот. Мышление, мотивация, осознание себя личностью и т.п. - лишь мелкая рябь в потоке ощущений. Объяснить мышление - это на десерт. Определения сознание через разум, личность, способность к рефлексии завязаны на мелкие детали, что сковывает, лишает свободы при поиске ответа на простую, очищенную от второстепенного версию вопроса.
Если определять материю, как первичную непостижимую сущность, стоящую за нашими ощущениями, которую мы никогда не увидим без посредничества ощущений, то мы попадаем в ситуацию, когда нам нужно найти отношения сознания с тем - не знаю чем. На выходе мы в лучшем случае получим, соответственно, то - не знаю что. Определение материи через совокупность волн, частиц, полей и т.п. навязывает излишние детали, заранее заданную интерпретацию результатов экспериментов. Ведь волн и частиц никто непосредственно не видел, мы видели лишь наборы показаний измерительных приборов. Да, мы интерпретировали их для наглядности, используя образы волн в пруду и маленьких шариков от подшипника, конечно, оговаривая, что все «немного сложнее» и «не совсем так». И эта привычная интерпретация сильно ограничивает. Попробуйте найти отношение сознания к прудам, подшипникам и «не совсем тому», на тот ли вопрос вы получите ответ, который ставит психофизическая проблема? Чтобы не быть связанным деталями и непостижимыми сущностями, я определил: материя = повторяемость в ощущениях, память. Именно под то, что обладает повторяемостью, заточен научный метод, он предназначен для исследования материи. Определяя материю таким максимально широким образом, используя лишь самую универсальную её черту, я заодно получаю ясное представление, в какой области научный метод является моим союзником, и в какой области он будет меня ограничивать, где придётся идти дальше без него.
Определения сознания и материи выбраны как можно более инвариантно по отношению к постулатам о существовании трансцендентных сущностей типа материи, духа, вселенского разума, свободы воли, принципиального отличия человека от животных и т.п. Если с этими сущностями что-то прояснится, то в текстах, использующих термины в моих определениях, ничего не придётся переделывать. Определения выбраны так, чтобы опираться только на наблюдаемое в повседневных ощущениях и в специально поставленных экспериментах.
Решая психофизическую проблему в наиболее общем виде - как вопрос об отношении потока ощущений и повторяемости ощущений в этом потоке, которую я могу наблюдать - я, конечно, обращаю внимание и на вопросы мышления, мотивации, языка, физики, информатики, нейропсихологии, и даже религии и эзотерики, но эти области - не цель, а средство. Это лишь места, в которых я могу получить зацепки, артефакты, подсказки, ассоциации для решения своего основного вопроса. К тому же искомое решение должно будет сочетаться с первичными данными этих областей знаний (не с укоренившимися в них интерпретациями, а с сырым экспериментальным материалом). Попытки решить психофизическую проблему путём продолжения интерпретаций, укоренившихся в узких областях знаний, со времён Платона годного результата, как мы знаем, ещё ни разу не дали.
Мы можем нарезать воспринимаемую реальность на элементы-понятия множеством разных способов, но эти способы не эквиваленты в плане дальнейшего использования, каждый из них по-своему ограничивает результаты, которых можно достигнуть, оперирую этими элементами. Этим понятиям мы присваиваем названия - термины. Бывает, что один термин имеет множество разных значений (разных границ) в разных частях одного и того же размышления, и это обязательно вызывает где-то проблемы, но это вопрос аккуратности мышления, понимания при общении, договора о языке, преднамеренной или случайной подмены понятий, речь сейчас не об этом. Речь о системе понятий в мышлении одного человека.
Во-первых, важен масштаб нарезки. Если нарезать мелко, то будет больше возможностей комбинирования таких низкоуровневых элементов, но с ними труднее работать, нужно помнить об очень многих связях. Например, из таких элементов как маленький цветной квадратик можно собрать любую картинку. Если мы нарежем реальность на более крупные куски, то из таких высокоуровневых кусков, каждый из которых уже имеет в себе сложную структуру, собрать удастся не любую картинку. Паззл - большая картинка, нарезанная на фигурки размером около двух сантиметров, да ещё имеющих неровные края, уникальную форму. Из таких фигурок не соберёшь ничего кроме этой картинки. Высокоуровневая нарезка позволяет работать с меньшим количеством элементов, но сильно ограничивает область задач, где она удобна и применима. Обычно самыми низкоуровневыми языками программирования являются языки для написания критичных по производительности частей операционных систем и драйверов, например, Си, ассемблер, это даёт гибкость и скорость. Высокоуровневые языки программирования используются для узких задач, например, встроенный язык в бухгалтерской программе. На высокоуровневом языке написать путную операционную систему практически невозможно, а с низкоуровневым языком в бухгалтерской программе можно закопаться в условных и безусловных переходах, передаче значений и передаче ссылок на значения, явных и неявных переопределениях типов переменных, обработчиках исключений и т.п.
Во-вторых, есть нарезки удачные и откровенно неудачные. Если торт нарезать на 10 одинаковых кусков, то можно потом раздать их поровну 1, 2, 5, 10 людям, 4 варианта. Если нарезать на 12 кусков, то потом можно раздать 1,2,3,4,6,12 людям, 6 вариантов. А если нарезать на 11 кусков - только два варианта. Куски - понятия, торт - непрерывная реальность, раздача - манипуляция с понятиями. Масштаб нарезки примерно одинаковый, но количество возможностей и ограничения манипуляций с понятиями значительно отличаются. Похожая ситуация с описанием орбит планет у Птолемея и Кеплера. У Птолемея элемент - круг, имеет параметры - диаметр и положение центра. Вокруг центра движется точка по кругу, вокруг этой движущейся точки движется по кругу другая и так далее. Для описания одной орбиты Птолемею пришлось использовать более десятка таких точек, движущихся вокруг точек, и всё равно точность аппроксимации полученных в измерениях данных была далека от желаемой. У Кеплера элемент - эллипс, параметров чуть больше чем у круга, но для описания орбиты потребовался всего один эллипс, а точность оказалась несопоставимо выше, чем у Птолемея. Так же у Кеплера удачнее выбран центр, вокруг которого всё летает (не Земля, а Солнце), что позволяет не учитывать движения земли в орбитах всех остальных планет.
В момент, когда выбраны определения, уже однозначно определено, что из них можно соорудить. Для того чтобы исследовать эти возможности и ограничения, обычно надо затратить время на поиск возможных комбинаций, только после этого станет ясно, удачна ли нарезка. Манипуляция с готовыми понятиями механистична, её можно поручить и компьютеру, он манипулирует обозначениями понятий, руководствуясь алгоритмами и ограничениями, заданными определениями. Алгоритмы, допустимые для данных понятий определяет не компьютер, а программист. Компьютер нашей непрерывной реальности не видит вообще, осуществляет лишь перебор сочетаний символов-терминов и не принимает ключевых решений. Ключевые решения делает только сознание до запуска программы. Оно так же решает после запуска программы, удовлетворителен ли полученный компьютером результат. Даже когда к компьютеру подключена, например, камера, уже решено кем-то, в каком разрешении по пространству и времени и с каким количеством градаций и диапазоном по освещённости и цветности будет нарезана реальность для компьютера, компьютер дальше работает с сигналами-символами элементов этой нарезки. Он ничего не «знает» о цвете и формах, и об электромагнитных волнах, которым камерой присвоены эти символы, всё это было отсечено для него матрицей видеокамеры, ему даны только условные обозначения и правила манипуляции ими.
В момент, когда принимается решение о границах понятий и присвоении им названий-терминов, не вполне ясно, к каким возможностям и ограничениям это приведёт, поэтому полезно изучить труды предшественников, чтобы не изобретать велосипеды и не заходить в их тупики. Для разных целей подходит разная нарезка реальности на понятия, поэтому при выборе системы понятий, надо руководствоваться целями, которые хотелось бы достигнуть, анализировать, чем хороша и чем плоха система понятий предшественников именно для этих целей. Если есть конкретная цель, бессмысленно создавать систему понятий в стиле «как пойдёт», чтобы просто посмотреть, как же оно пойдёт. Очень маловероятно, что с первого захода случайно выбранная система понятий даст хорошие результаты. Даже если иметь перед собой конкретную цель и знать об опыте предшественников, не всегда удаётся достичь желаемого результата с первого раза.
Цель, с которой я пытаюсь нарезать свою систему понятий только одна - решение психофизической проблемы. ТОЛЬКО ЭТА ЦЕЛЬ. Психофизическая проблема - поиск отношений сознания и материи. Для поиска отношений нужно определить, между чем и чем конкретно мы ищем отношения. Я определил сознание не как разум, и не как способность воспринимать себя, а как субъективный поток ощущений (любой, даже самый примитивный, с одним цветовым восприятием, без мыслей, желаний, понимания, эмоций). Так же я определил материю не как непостижимую первичную неодухотворённую сущность, и не как совокупность волн, частиц, полей и т.п., а как память (повторяемость в ощущениях). Это не личные предпочтения, такие определения представляются мне более перспективными для решения психофизической проблемы, они выбраны после долгих изучений трудов предшественников и собственных экспериментов с различными определениями сознания и материи.
Для начала надо объяснить самое примитивное сознание, сознание самого простого и глупого существа, у которого всё-таки уже есть сознание. Если сознание есть у таракана, то для начала надо объяснить его, а не сознание и мыслительные способности человека. Если сознание есть у вируса, то надо с него начинать. Если есть у фотона - значит, с него. Конечно, у таких объектов наличие сознания спорно, но если начинать с человека, у которого сознание точно есть, то надо начинать с младенца или слабоумного. Такое примитивное сознание без мышления и эмоций бывает и у меня, когда я сильно пьян и вот-вот засну, в этот момент я ничуть не умнее таракана или фотона. Вот именно это примитивное сознание надо объяснить в первую очередь. Поэтому я выбрал определение: сознание = субъективный поток ощущений. Как человек мыслит, чем его мышление и мотивация отличается мышления и мотивации животного - второстепенные вопросы, за них бессмысленно браться, пока не решён основной вопрос в максимально упрощённой формулировке. После решение основного вопроса будет уже проще решить частные вопросы, их решение будет определяться решением основного вопроса, а не наоборот. Мышление, мотивация, осознание себя личностью и т.п. - лишь мелкая рябь в потоке ощущений. Объяснить мышление - это на десерт. Определения сознание через разум, личность, способность к рефлексии завязаны на мелкие детали, что сковывает, лишает свободы при поиске ответа на простую, очищенную от второстепенного версию вопроса.
Если определять материю, как первичную непостижимую сущность, стоящую за нашими ощущениями, которую мы никогда не увидим без посредничества ощущений, то мы попадаем в ситуацию, когда нам нужно найти отношения сознания с тем - не знаю чем. На выходе мы в лучшем случае получим, соответственно, то - не знаю что. Определение материи через совокупность волн, частиц, полей и т.п. навязывает излишние детали, заранее заданную интерпретацию результатов экспериментов. Ведь волн и частиц никто непосредственно не видел, мы видели лишь наборы показаний измерительных приборов. Да, мы интерпретировали их для наглядности, используя образы волн в пруду и маленьких шариков от подшипника, конечно, оговаривая, что все «немного сложнее» и «не совсем так». И эта привычная интерпретация сильно ограничивает. Попробуйте найти отношение сознания к прудам, подшипникам и «не совсем тому», на тот ли вопрос вы получите ответ, который ставит психофизическая проблема? Чтобы не быть связанным деталями и непостижимыми сущностями, я определил: материя = повторяемость в ощущениях, память. Именно под то, что обладает повторяемостью, заточен научный метод, он предназначен для исследования материи. Определяя материю таким максимально широким образом, используя лишь самую универсальную её черту, я заодно получаю ясное представление, в какой области научный метод является моим союзником, и в какой области он будет меня ограничивать, где придётся идти дальше без него.
Определения сознания и материи выбраны как можно более инвариантно по отношению к постулатам о существовании трансцендентных сущностей типа материи, духа, вселенского разума, свободы воли, принципиального отличия человека от животных и т.п. Если с этими сущностями что-то прояснится, то в текстах, использующих термины в моих определениях, ничего не придётся переделывать. Определения выбраны так, чтобы опираться только на наблюдаемое в повседневных ощущениях и в специально поставленных экспериментах.
Решая психофизическую проблему в наиболее общем виде - как вопрос об отношении потока ощущений и повторяемости ощущений в этом потоке, которую я могу наблюдать - я, конечно, обращаю внимание и на вопросы мышления, мотивации, языка, физики, информатики, нейропсихологии, и даже религии и эзотерики, но эти области - не цель, а средство. Это лишь места, в которых я могу получить зацепки, артефакты, подсказки, ассоциации для решения своего основного вопроса. К тому же искомое решение должно будет сочетаться с первичными данными этих областей знаний (не с укоренившимися в них интерпретациями, а с сырым экспериментальным материалом). Попытки решить психофизическую проблему путём продолжения интерпретаций, укоренившихся в узких областях знаний, со времён Платона годного результата, как мы знаем, ещё ни разу не дали.