Неравный мрак
Бороться, а не запрещать (расизм, протест и цензура)
Александр Скобов, Грани.Ру, 13.06.2020
Выражение «революционный эксцесс» необязательно ассоциируется со стихийными физическими расправами с действительными или мнимыми врагами-угнетателями. Могут возникнуть и другие ассоциации. Например, с «революционными массами», колющими штыками шедевры живописи в Зимнем дворце. У интеллектуалов, готовивших революцию духовно, вооружавших массы своими идеями и лозунгами, эта картина должна как минимум вызывать чувство неловкости.
Да, не ведают что творят, потому что темны и озлобленны. А что они видели, кроме «идиотизма деревенской жизни» и вшей в окопах Первой мировой? Революция и делается для того, чтобы они перестали быть такими. Чтобы открыть им путь к свету и просвещению. Положим этим эксцессам конец, как только сможем. Как только разберемся с теми, кто виновен в нынешнем состоянии малых сих. Это объяснения, лежащие на поверхности. И все же, как говорится, осадочек остается.
А теперь переверните ситуацию. Представьте себе, что сами эти интеллектуалы приходят в Зимний дворец и тычут штыками в холст. Вот к этому как относиться? Как относиться к тому, что крупнейший в США интернет-видеосервис НВО (его услугами и я часто пользовался) убрал из доступа знаменитый фильм «Унесенные ветром»? Это сделали не громящие магазины гопники и мародеры, поведению которых можно найти кучу оправдывающих объяснений. Это сделали представители самой что ни на есть культурной элиты. Из желания угодить общественному мнению, считающемуся «прогрессивным».
Правда, руководство видеосервиса оговорилось, что, возможно, доступ к фильму будет восстановлен. После того как к нему будут подготовлены соответствующие комментарии и разъяснения. По-видимому, речь идет о комментариях, которые будут всплывать в титрах во время просмотра. Потому что написать и вывесить на сайте текст, разоблачающий реакционные взгляды автора романа, по которому сделан фильм, и дающий краткую историческую справку об ужасах рабства, можно за один день. Для этого не надо убирать фильм из доступа. Ну, поковыряли немного штыком картину. Ничего, сойдет и так. Висит же.
Мне не сойдет. Я хочу смотреть фильм по роману Маргарет Митчелл без ваших всплывающих комментариев. Я считаю себя вправе смотреть без ваших всплывающих комментариев даже фильмы Лени Рифеншталь. Вот просмотрю - и тогда, может быть, прочитаю ваш комментарий. Если захочу. А если не захочу - не прочитаю. Потому что я считаю себя способным самостоятельно составить мнение и о реакционных взглядах Маргарет Митчелл, и об увлечениях молодости Лени Рифеншталь.
Мне такой ваш «прекрасный новый мир» не нужен. Я хочу увидеть мир, в котором лишение общества доступа к любой информации будет объявлено тягчайшим преступлением. Как это было сделано на коммунистической Земле далекого будущего в фантастическом романе советского романтика Ивана Ефремова «Час быка». Ради того, чтобы ни одна тварь не могла никому запретить выражать свои взгляды или знакомиться со взглядами других, я пожертвовал годами свободы в лучший период своей жизни.
Ну а какой мир отстаивает противоположная сторона? Что говорит она? Говорит, что проблема расовой дискриминации и расового угнетения в современных США выдумана и раздута агрессивными «черными расистами» и теми белыми «левыми интеллектуалами», которые черный расизм разжигают. Как и проблема социального неравенства. У современного мира все в порядке с социальным неравенством. Оно такое, какое и должно быть. Каждый получает то, что заслуживает и зарабатывает. Может, это было и не так в XIX веке, но сейчас это так. Мы вам дали равные права, а дальше вы сами. Мы вам больше ничего не должны. И мы вообще не должны каяться за то, чего мы не делали. Мы вас насильственно из вашей Африки не вывозили. И вообще, если бы «Себастьяны Перейры, торговцы черным деревом» не вывезли насильственно из Африки ваших предков, вы бы до сих пор с пальмы не слезли в своей Африке. В вашу пользу и так чрезмерно много законов приняли после 60-х, а вы еще чего-то недовольны. Вот бы весь этот биомусор назад отправить.
Я намеренно свалил в одну кучу высказывания очень разных людей. И каждый из них может предъявить мне претензии: создав этот искусственный коктейль, я исказил истинный смысл его позиции. Но каждое из этих высказываний было сделано неоднократно. И с восторгом воспроизводилось многочисленными представителями русскоязычной общественности. И как-то вспомнился мне старый советский анекдот. Чиновник выясняет у претендента на выезд в Израиль материальное положение его семьи. И искренне недоумевает: «Так чего же тебе еще не нравится у нас, жидовская морда?» Ответ очевиден: «Вот это как раз и не нравится».
Все проблемы от «позитивной дискриминации», говорите? Можно говорить об избыточности «позитивной дискриминации», о неудачности, неуклюжести ее конкретных форм. Но только вообще без позитивной дискриминации человеческое общество не обходилось никогда. С тех пор как перестало убивать слабых, больных и старых.
Позитивная дискриминация позволяет хотя бы частично скорректировать последствия постоянно возникающей в обществе «негативной дискриминации». И проблема социального неравенства тоже не выдумана леваками. Если через десятилетия после уравнения негритянского населения в правах с белыми продолжают существовать негритянские гетто, зоны беспросветной бедности, зоны убогой, унылой жизни, из которых доступ к социальным лифтам, скажем так, сильно затруднен, значит, что-то не так делала доминирующая группа.
Проблема социального неравенства - это не только проблема бедности и доступа к социальным лифтам. С 2010 по 2017 год число лиц, совокупно владеющих богатством, равным совокупному богатству условно более бедной части человечества, сократилось с 388 до 62. Нет, я верю, что все они «хорошие парни». Тратят огромные суммы на благотворительность, двигают прогресс науки и техники, создают рабочие места и т.д. Распоряжаются своим богатством не самодурно, а социально ответственно. По-другому и быть не может, ведь их деятельность насквозь просвечивается обществом, а выбор решений ограничен законами рынка.
И все же. Холодок по загривку не пробегает от мысли, что такое количество людей могут принимать решения, определяющие жизнь и судьбу миллиардов человеческих существ, у самих у них не спрашивая? Вы уверены, что это безопасно? Вы действительно уверены в том, что их ценность для человечества равна ценности этих миллиардов? А если их останется 9-11, как в ленинском Политбюро?
А еще в стране, подарившей миру «правило Миранды», продолжает существовать проблема неправомерного полицейского насилия. И она не сводится к тому, что в небольших провинциальных городах десятилетиями не меняется власть, все загнивает и начинаются злоупотребления в полиции. Она имеет гораздо более глубокие исторические корни. Можно говорить о суровой кальвинистской культуре, на которую наложились специфические особенности освоения «дикого Запада». Наследие этих традиций, помимо прочего - жестокость и негибкость американских законов с огромными тюремными сроками, часто совершенно неадекватными содеянному, плохие тюрьмы и повышенная склонность к насилию как в криминальном мире, так и у полиции.
Американцы любят оружие и легко пускают его в ход. В полиции неформально советуют новичкам: «Хочешь жить - стреляй первым». Правые американцы, как и правые во всем мире, считают, что права полиции на применение насилия надо расширить и не приставать к ней со всякими правозащитными придирками, когда она неформально расширяет свои права явочным порядком. Ведь она защищает приличных людей от всего этого биомусора...
Несколько лет назад российский праворадикальный философ и писатель Михаил Веллер ярко, точно и емко сформулировал вопрос, являющийся глобальным водоразделом между «левыми» и «правыми»: может ли полицейский при задержании насильника и убийцы отбить ему яйца? Не потому, что этого будут требовать обстоятельства задержания, а так - для души. Веллер дает свой «правый» ответ: «если отобьет, то и молодец».
Левый ответ противоположен: если полицейский избивает задержанного просто ради того, чтобы его попрессовать, просто потому, что считает его мерзавцем, он должен сидеть в одной тюрьме с задержанным им злодеем. Потому что - равные права для всех. Никто не может быть объявлен биомусором, по отношению к которому можно все. Даже распоследний криминальный подонок.
Вот этот ценностный вопрос на самом деле и лежит в подоплеке противостояния, расколовшего как американское, так и российское общество. В США мучительно, с вывертами и вывихами, рождается новый этап развития гуманизма. Стыдно оказаться на стороне тех, кто этому пытается помешать. Это все равно что уподобиться самодовольному и абсолютно нравственно глухому сталинюге, способному лишь твердить: «Зато мы первые полетели в космос и перекрыли Енисей. Хватит копаться во всем этом навозе истории. Все было правильно».
Но и мириться с вывихами на своей стороне тоже нельзя. А вывих в стане «прогрессивной общественности» тоже очевиден. Это разрастающаяся культура принудительно-запретительной толерантности и политкорректности. Ведь как раз последние события и показали, что все это не работает. Что принудительно-запретительная толерантность и политкорректность неспособна искоренить ни бытовой расизм, ни религиозную ненависть, ни сексизм, ни харассмент. Она вообще неспособна решить ни одной проблемы, а лишь заметает грязь под ковер. Это ложный путь.
А все оттого, что современный левый истеблишмент, оказавшийся неспоcобным предложить внятную программу борьбы с социальным неравенством в новых постиндустриальных условиях, эту свою несостоятельность стал компенсировать культивированием той самой репрессивной толерантности. Стал подменять реальную борьбу с несправедливостью шумной борьбой с «нетолерантными высказываниями». И в этом таится главная внутренняя опасность для прогрессивного протестного движения. Даже не в погромах и грабежах, а именно в этом.
Я убежден, что историческая правота на стороне протестующих. Но этой исторической правоты еще надо суметь быть достойным.
Александр Скобов, Грани.Ру, 13.06.2020
Выражение «революционный эксцесс» необязательно ассоциируется со стихийными физическими расправами с действительными или мнимыми врагами-угнетателями. Могут возникнуть и другие ассоциации. Например, с «революционными массами», колющими штыками шедевры живописи в Зимнем дворце. У интеллектуалов, готовивших революцию духовно, вооружавших массы своими идеями и лозунгами, эта картина должна как минимум вызывать чувство неловкости.
Да, не ведают что творят, потому что темны и озлобленны. А что они видели, кроме «идиотизма деревенской жизни» и вшей в окопах Первой мировой? Революция и делается для того, чтобы они перестали быть такими. Чтобы открыть им путь к свету и просвещению. Положим этим эксцессам конец, как только сможем. Как только разберемся с теми, кто виновен в нынешнем состоянии малых сих. Это объяснения, лежащие на поверхности. И все же, как говорится, осадочек остается.
А теперь переверните ситуацию. Представьте себе, что сами эти интеллектуалы приходят в Зимний дворец и тычут штыками в холст. Вот к этому как относиться? Как относиться к тому, что крупнейший в США интернет-видеосервис НВО (его услугами и я часто пользовался) убрал из доступа знаменитый фильм «Унесенные ветром»? Это сделали не громящие магазины гопники и мародеры, поведению которых можно найти кучу оправдывающих объяснений. Это сделали представители самой что ни на есть культурной элиты. Из желания угодить общественному мнению, считающемуся «прогрессивным».
Правда, руководство видеосервиса оговорилось, что, возможно, доступ к фильму будет восстановлен. После того как к нему будут подготовлены соответствующие комментарии и разъяснения. По-видимому, речь идет о комментариях, которые будут всплывать в титрах во время просмотра. Потому что написать и вывесить на сайте текст, разоблачающий реакционные взгляды автора романа, по которому сделан фильм, и дающий краткую историческую справку об ужасах рабства, можно за один день. Для этого не надо убирать фильм из доступа. Ну, поковыряли немного штыком картину. Ничего, сойдет и так. Висит же.
Мне не сойдет. Я хочу смотреть фильм по роману Маргарет Митчелл без ваших всплывающих комментариев. Я считаю себя вправе смотреть без ваших всплывающих комментариев даже фильмы Лени Рифеншталь. Вот просмотрю - и тогда, может быть, прочитаю ваш комментарий. Если захочу. А если не захочу - не прочитаю. Потому что я считаю себя способным самостоятельно составить мнение и о реакционных взглядах Маргарет Митчелл, и об увлечениях молодости Лени Рифеншталь.
Мне такой ваш «прекрасный новый мир» не нужен. Я хочу увидеть мир, в котором лишение общества доступа к любой информации будет объявлено тягчайшим преступлением. Как это было сделано на коммунистической Земле далекого будущего в фантастическом романе советского романтика Ивана Ефремова «Час быка». Ради того, чтобы ни одна тварь не могла никому запретить выражать свои взгляды или знакомиться со взглядами других, я пожертвовал годами свободы в лучший период своей жизни.
Ну а какой мир отстаивает противоположная сторона? Что говорит она? Говорит, что проблема расовой дискриминации и расового угнетения в современных США выдумана и раздута агрессивными «черными расистами» и теми белыми «левыми интеллектуалами», которые черный расизм разжигают. Как и проблема социального неравенства. У современного мира все в порядке с социальным неравенством. Оно такое, какое и должно быть. Каждый получает то, что заслуживает и зарабатывает. Может, это было и не так в XIX веке, но сейчас это так. Мы вам дали равные права, а дальше вы сами. Мы вам больше ничего не должны. И мы вообще не должны каяться за то, чего мы не делали. Мы вас насильственно из вашей Африки не вывозили. И вообще, если бы «Себастьяны Перейры, торговцы черным деревом» не вывезли насильственно из Африки ваших предков, вы бы до сих пор с пальмы не слезли в своей Африке. В вашу пользу и так чрезмерно много законов приняли после 60-х, а вы еще чего-то недовольны. Вот бы весь этот биомусор назад отправить.
Я намеренно свалил в одну кучу высказывания очень разных людей. И каждый из них может предъявить мне претензии: создав этот искусственный коктейль, я исказил истинный смысл его позиции. Но каждое из этих высказываний было сделано неоднократно. И с восторгом воспроизводилось многочисленными представителями русскоязычной общественности. И как-то вспомнился мне старый советский анекдот. Чиновник выясняет у претендента на выезд в Израиль материальное положение его семьи. И искренне недоумевает: «Так чего же тебе еще не нравится у нас, жидовская морда?» Ответ очевиден: «Вот это как раз и не нравится».
Все проблемы от «позитивной дискриминации», говорите? Можно говорить об избыточности «позитивной дискриминации», о неудачности, неуклюжести ее конкретных форм. Но только вообще без позитивной дискриминации человеческое общество не обходилось никогда. С тех пор как перестало убивать слабых, больных и старых.
Позитивная дискриминация позволяет хотя бы частично скорректировать последствия постоянно возникающей в обществе «негативной дискриминации». И проблема социального неравенства тоже не выдумана леваками. Если через десятилетия после уравнения негритянского населения в правах с белыми продолжают существовать негритянские гетто, зоны беспросветной бедности, зоны убогой, унылой жизни, из которых доступ к социальным лифтам, скажем так, сильно затруднен, значит, что-то не так делала доминирующая группа.
Проблема социального неравенства - это не только проблема бедности и доступа к социальным лифтам. С 2010 по 2017 год число лиц, совокупно владеющих богатством, равным совокупному богатству условно более бедной части человечества, сократилось с 388 до 62. Нет, я верю, что все они «хорошие парни». Тратят огромные суммы на благотворительность, двигают прогресс науки и техники, создают рабочие места и т.д. Распоряжаются своим богатством не самодурно, а социально ответственно. По-другому и быть не может, ведь их деятельность насквозь просвечивается обществом, а выбор решений ограничен законами рынка.
И все же. Холодок по загривку не пробегает от мысли, что такое количество людей могут принимать решения, определяющие жизнь и судьбу миллиардов человеческих существ, у самих у них не спрашивая? Вы уверены, что это безопасно? Вы действительно уверены в том, что их ценность для человечества равна ценности этих миллиардов? А если их останется 9-11, как в ленинском Политбюро?
А еще в стране, подарившей миру «правило Миранды», продолжает существовать проблема неправомерного полицейского насилия. И она не сводится к тому, что в небольших провинциальных городах десятилетиями не меняется власть, все загнивает и начинаются злоупотребления в полиции. Она имеет гораздо более глубокие исторические корни. Можно говорить о суровой кальвинистской культуре, на которую наложились специфические особенности освоения «дикого Запада». Наследие этих традиций, помимо прочего - жестокость и негибкость американских законов с огромными тюремными сроками, часто совершенно неадекватными содеянному, плохие тюрьмы и повышенная склонность к насилию как в криминальном мире, так и у полиции.
Американцы любят оружие и легко пускают его в ход. В полиции неформально советуют новичкам: «Хочешь жить - стреляй первым». Правые американцы, как и правые во всем мире, считают, что права полиции на применение насилия надо расширить и не приставать к ней со всякими правозащитными придирками, когда она неформально расширяет свои права явочным порядком. Ведь она защищает приличных людей от всего этого биомусора...
Несколько лет назад российский праворадикальный философ и писатель Михаил Веллер ярко, точно и емко сформулировал вопрос, являющийся глобальным водоразделом между «левыми» и «правыми»: может ли полицейский при задержании насильника и убийцы отбить ему яйца? Не потому, что этого будут требовать обстоятельства задержания, а так - для души. Веллер дает свой «правый» ответ: «если отобьет, то и молодец».
Левый ответ противоположен: если полицейский избивает задержанного просто ради того, чтобы его попрессовать, просто потому, что считает его мерзавцем, он должен сидеть в одной тюрьме с задержанным им злодеем. Потому что - равные права для всех. Никто не может быть объявлен биомусором, по отношению к которому можно все. Даже распоследний криминальный подонок.
Вот этот ценностный вопрос на самом деле и лежит в подоплеке противостояния, расколовшего как американское, так и российское общество. В США мучительно, с вывертами и вывихами, рождается новый этап развития гуманизма. Стыдно оказаться на стороне тех, кто этому пытается помешать. Это все равно что уподобиться самодовольному и абсолютно нравственно глухому сталинюге, способному лишь твердить: «Зато мы первые полетели в космос и перекрыли Енисей. Хватит копаться во всем этом навозе истории. Все было правильно».
Но и мириться с вывихами на своей стороне тоже нельзя. А вывих в стане «прогрессивной общественности» тоже очевиден. Это разрастающаяся культура принудительно-запретительной толерантности и политкорректности. Ведь как раз последние события и показали, что все это не работает. Что принудительно-запретительная толерантность и политкорректность неспособна искоренить ни бытовой расизм, ни религиозную ненависть, ни сексизм, ни харассмент. Она вообще неспособна решить ни одной проблемы, а лишь заметает грязь под ковер. Это ложный путь.
А все оттого, что современный левый истеблишмент, оказавшийся неспоcобным предложить внятную программу борьбы с социальным неравенством в новых постиндустриальных условиях, эту свою несостоятельность стал компенсировать культивированием той самой репрессивной толерантности. Стал подменять реальную борьбу с несправедливостью шумной борьбой с «нетолерантными высказываниями». И в этом таится главная внутренняя опасность для прогрессивного протестного движения. Даже не в погромах и грабежах, а именно в этом.
Я убежден, что историческая правота на стороне протестующих. Но этой исторической правоты еще надо суметь быть достойным.