Полная версия статьи для РБК: каким будет партийный расклад в 2016
Так совпало что в один день вышли две статьи, написанные в разные дни. Кроме статьи в "Ведомостях" про рейтинги власти в вышла РБК статья о трех сценариях думских выборов-2016 (два основных + временное статус кво). http://www.rbcdaily.ru/politics/562949994783987
Ниже он авторская версяия статьи
Каким будет партийный расклад в 2016 году
Александр Кынев, политолог, руководитель региональных программ Фонда развития информационной политики
Постепенно с приближение федеральной кампании 2016 начинает появляться все больше разного качества прогнозов и исследований ожидающихся предвыборных раскладов. Все более активно готовятся к выборам и сами потенциальные участники. Одни партии демонстрируют тенденцию к развалу и исключению всех, кто воспринимается как оппонент партийному руководству, не взирая на свои рейтинги и электоральные позиции (так вытеснена из «Справедливой России» один из ее самых рейтинговых депутатов Оксана Дмитриева и ее сторонники, при этом именно Дмитриева обеспечивала эсерам значительную часть голосов Петербурга и близких к нему территорий). Другие пытаются сформировать коалиции между максимального широкими группами, так очевидно начат переговорный процесс между оппозиционными власти либерально ориетированными группами. Одним словом, система пришла в движение и эти подвижки будут продолжаться: неизбежны как новые уходы и расколы, так и новые союзы и проекты. Расколы - в первую очередь внутри т.н. «системных» партий, где внутренняя борьба за места в условиях уменьшения числа депутатов, избираемых по партспискам, должна обостряться. Именно эти расколы во многом предоставят строительный материал для новых проектов, помимо неизбежного появления новых кандидатов из тех, кто ранее не участвовал в выборах по разным причинам, и кого подняла политическая волна минувших лет (кого-то протестная в 2011/2012, кого то патриотическая в 2014/2015).
Однако, как представляется, все внутрипартийные анализы и мониторинги изменений электоральной географии партий на сегодня менее важны, чем ключевая стратегическая развилка, которая сегодня стоит перед властью и спровоцирована резкой активизацией дискурса воинственного патриотизма и милитаризацией массового создания вследствие пропагандистской кампании, связанной с украинским кризисом. Именно от данной развилки будет зависеть множество иных развилок и решений уже совсем другого уровня. Это вопрос о том, что будет ключевой темой электоральной мобилизации в 2016 и кто на этих выборах займет нишу главного радикального националиста. Если в условиях резко сместившегося в сторону агрессивного патриотизма и нетерпимости к инакомыслящим политического мейнстрима именно власть решит занять позиции максимального жесткого и непримиримого национализма, то тогда сам по себе подобный выбор будет обозначать максимальную жесткую мобилизацию админресурса, где для большинства кандидатов будет предлагаться лишь место в большом и едином фронте поддержки генеральной линии. Номинальным оппонентам в таких условиях остается или роль добровольного партнера-сателлита в границах резко очерченного электорального гетто, или роль подавляемого и уничтожаемого врага, которого, скорее всего вообще не допустят до выборов. В таком варианте, грубо говоря, остается одна большая партия или блок, ее крайне слабые сателлиты по образцу ГДР или иных стран Восточной Европы после Второй Мировой войны, которых в таких условиях может быть даже меньше чем нынешние три парламентские формально альтернативные партии, а также единичные депутаты от иных сил, которым все равно придется играть партнеров и союзников. В таких условиях в парламенте не может быть места ни для альтернативных националистов, ни тем более для либералов. Это сценарий зачистки и репрессий.
Второй сценарий предполагает, что власть занимает место в условном (хотя и сильно поправевшем и сместившемся в сторону агрессивного патриотизма) центре, при этом остается место и для более радикально настроенных патриотических групп. Этот сценарий может быть для власти добровольным, а может и вынужденным, если например, станет чрезмерной критическая масса разочарованных в действиях власти в отношении ДНР/ЛНР, и требующие более радикальной политики группы выйдут из под контроля. В этом случае для подобных групп можно потребоваться электоральная отдушина, играющая роль «выпуска пара». В этом случае власти может понадобиться более диверсифицированная система в парламенте, чтобы уравновесить радикалов другими группами, например либералами. При подобной схеме всех иных будут вынуждать ситуативно поддерживать власть, пугая наличием более опасных сценариев.
Теоретически возможен и статус кво, когда вроде бы ничего не меняется, а выборы словно пролонгируют нынешнюю ситуацию, лишь с существенным уменьшением долей иных игроков (как минимум, за счет уменьшения мест, отводящихся под партийные списки, так как по мажоритарным округам в подавляющем большинстве случае могу избираться только кандидаты с административной поддержкой). Однако он представляется временным и будет малореален при существенном росте протестных настроений, которые будут купироваться или «патриотическим единством» и борьбой с врагами по сценарию №1, или диверсификацией системы через попытку представить власть «малым злом» на фоне крайностей. Искусственно усилить вариант сценария статус кво можно через максимизацию распыления голосов на крайних флангах политического спектра. Грубо говоря, для раскола на либеральном фланге зарегистрировать все либеральные партии, а затем сделать так, чтобы они растащили голоса друг друга, также для взаимного ослабления поступить с левыми и националистами. Однако и в этом случае, как представляется, точка выбора между двумя основными сценариями будет лишь отодвинута во времени.
Зависит ли что нибудь в такой ситуации от самой оппозиции разных взглядов? Несомненно, хотя при сценарии №1 у нее останутся только выборы вариантов протеста. Не стоит забывать также, что система регистрации кандидатов на этих выборах будет сверхжесткой. По действующим пока правилам, выдвижение партией списка и кандидатов по мажоритарным округам не требует сбора подписей только в двух случаях Первый, то если на прошлых выборах Госдумы РФ список данной партии получил не менее 3% голосов. Второй случай, если список кандидатов партии был допущен к распределению депутатских мандатов в парламенте хотя бы одного региона страны действующего созыва. При этом эти правила могут еще ужесточиться: так как у РПР-ПАРНАС такой регион сейчас ровно один, то для исключения ПАРНАС ограничение могут поднять до менее двух или не менее трех регионов. Все иные партии для регистрации списка должны будут представить не менее 200 тысяч подписей избирателей, в мажоритарных округах для них требуются подписи не менее 3% избирателей округа, а если в избирательном округе менее 100 тысяч избирателей, - не менее 3 тысяч подписей избирателей. Очевидно, что выполнить такие требования будет возможно только при негласной политической команде.
Однако даже несмотря на позицию власти и ее враждебность или лояльность той иной партии, итоговая успешность каждой конкретной партии все равно будет зависеть от ее собственной адекватности и дееспособности, готовности реализовать имеющиеся возможности, объединять, а не раскалывать имеющиеся ресурсы. Наличие окна возможностей еще не означает, что ими сумеют воспользоваться. Не стоит забывать также о том, что взвешенное поведение сильных игроков, опирающихся на реальные общественные настроения, грамотно построенные стратегии, вынуждают власть идти на уступки, делать оговорки и нередко самой искать пути обхода ей же устроенных барьеров. Как уже было на выборах мэров Москвы и Екатеринбурга с Алексеем Навальным и Евгением Ройзманом соответственно. И наоборот, есть очевидная ловушка излишней системности. Можно быть лояльным, без проблем зарегистрироваться и получить в итоге полный провал, так как от лояльности голоса сама по себе не образуются, а при подсчете власть все равно помогает только сама себе. Считаются только с теми, за кем есть реальная электоральная сила, если она исчезает, то и самой власти подобный сателлит в итоге оказывается не нужен и постепенно он скатывается на роль все более слабую и второстепенную. Не исключено, что с кем-то из ныне системных игроков на предстоящих выборах это и произойдет.
Ниже он авторская версяия статьи
Каким будет партийный расклад в 2016 году
Александр Кынев, политолог, руководитель региональных программ Фонда развития информационной политики
Постепенно с приближение федеральной кампании 2016 начинает появляться все больше разного качества прогнозов и исследований ожидающихся предвыборных раскладов. Все более активно готовятся к выборам и сами потенциальные участники. Одни партии демонстрируют тенденцию к развалу и исключению всех, кто воспринимается как оппонент партийному руководству, не взирая на свои рейтинги и электоральные позиции (так вытеснена из «Справедливой России» один из ее самых рейтинговых депутатов Оксана Дмитриева и ее сторонники, при этом именно Дмитриева обеспечивала эсерам значительную часть голосов Петербурга и близких к нему территорий). Другие пытаются сформировать коалиции между максимального широкими группами, так очевидно начат переговорный процесс между оппозиционными власти либерально ориетированными группами. Одним словом, система пришла в движение и эти подвижки будут продолжаться: неизбежны как новые уходы и расколы, так и новые союзы и проекты. Расколы - в первую очередь внутри т.н. «системных» партий, где внутренняя борьба за места в условиях уменьшения числа депутатов, избираемых по партспискам, должна обостряться. Именно эти расколы во многом предоставят строительный материал для новых проектов, помимо неизбежного появления новых кандидатов из тех, кто ранее не участвовал в выборах по разным причинам, и кого подняла политическая волна минувших лет (кого-то протестная в 2011/2012, кого то патриотическая в 2014/2015).
Однако, как представляется, все внутрипартийные анализы и мониторинги изменений электоральной географии партий на сегодня менее важны, чем ключевая стратегическая развилка, которая сегодня стоит перед властью и спровоцирована резкой активизацией дискурса воинственного патриотизма и милитаризацией массового создания вследствие пропагандистской кампании, связанной с украинским кризисом. Именно от данной развилки будет зависеть множество иных развилок и решений уже совсем другого уровня. Это вопрос о том, что будет ключевой темой электоральной мобилизации в 2016 и кто на этих выборах займет нишу главного радикального националиста. Если в условиях резко сместившегося в сторону агрессивного патриотизма и нетерпимости к инакомыслящим политического мейнстрима именно власть решит занять позиции максимального жесткого и непримиримого национализма, то тогда сам по себе подобный выбор будет обозначать максимальную жесткую мобилизацию админресурса, где для большинства кандидатов будет предлагаться лишь место в большом и едином фронте поддержки генеральной линии. Номинальным оппонентам в таких условиях остается или роль добровольного партнера-сателлита в границах резко очерченного электорального гетто, или роль подавляемого и уничтожаемого врага, которого, скорее всего вообще не допустят до выборов. В таком варианте, грубо говоря, остается одна большая партия или блок, ее крайне слабые сателлиты по образцу ГДР или иных стран Восточной Европы после Второй Мировой войны, которых в таких условиях может быть даже меньше чем нынешние три парламентские формально альтернативные партии, а также единичные депутаты от иных сил, которым все равно придется играть партнеров и союзников. В таких условиях в парламенте не может быть места ни для альтернативных националистов, ни тем более для либералов. Это сценарий зачистки и репрессий.
Второй сценарий предполагает, что власть занимает место в условном (хотя и сильно поправевшем и сместившемся в сторону агрессивного патриотизма) центре, при этом остается место и для более радикально настроенных патриотических групп. Этот сценарий может быть для власти добровольным, а может и вынужденным, если например, станет чрезмерной критическая масса разочарованных в действиях власти в отношении ДНР/ЛНР, и требующие более радикальной политики группы выйдут из под контроля. В этом случае для подобных групп можно потребоваться электоральная отдушина, играющая роль «выпуска пара». В этом случае власти может понадобиться более диверсифицированная система в парламенте, чтобы уравновесить радикалов другими группами, например либералами. При подобной схеме всех иных будут вынуждать ситуативно поддерживать власть, пугая наличием более опасных сценариев.
Теоретически возможен и статус кво, когда вроде бы ничего не меняется, а выборы словно пролонгируют нынешнюю ситуацию, лишь с существенным уменьшением долей иных игроков (как минимум, за счет уменьшения мест, отводящихся под партийные списки, так как по мажоритарным округам в подавляющем большинстве случае могу избираться только кандидаты с административной поддержкой). Однако он представляется временным и будет малореален при существенном росте протестных настроений, которые будут купироваться или «патриотическим единством» и борьбой с врагами по сценарию №1, или диверсификацией системы через попытку представить власть «малым злом» на фоне крайностей. Искусственно усилить вариант сценария статус кво можно через максимизацию распыления голосов на крайних флангах политического спектра. Грубо говоря, для раскола на либеральном фланге зарегистрировать все либеральные партии, а затем сделать так, чтобы они растащили голоса друг друга, также для взаимного ослабления поступить с левыми и националистами. Однако и в этом случае, как представляется, точка выбора между двумя основными сценариями будет лишь отодвинута во времени.
Зависит ли что нибудь в такой ситуации от самой оппозиции разных взглядов? Несомненно, хотя при сценарии №1 у нее останутся только выборы вариантов протеста. Не стоит забывать также, что система регистрации кандидатов на этих выборах будет сверхжесткой. По действующим пока правилам, выдвижение партией списка и кандидатов по мажоритарным округам не требует сбора подписей только в двух случаях Первый, то если на прошлых выборах Госдумы РФ список данной партии получил не менее 3% голосов. Второй случай, если список кандидатов партии был допущен к распределению депутатских мандатов в парламенте хотя бы одного региона страны действующего созыва. При этом эти правила могут еще ужесточиться: так как у РПР-ПАРНАС такой регион сейчас ровно один, то для исключения ПАРНАС ограничение могут поднять до менее двух или не менее трех регионов. Все иные партии для регистрации списка должны будут представить не менее 200 тысяч подписей избирателей, в мажоритарных округах для них требуются подписи не менее 3% избирателей округа, а если в избирательном округе менее 100 тысяч избирателей, - не менее 3 тысяч подписей избирателей. Очевидно, что выполнить такие требования будет возможно только при негласной политической команде.
Однако даже несмотря на позицию власти и ее враждебность или лояльность той иной партии, итоговая успешность каждой конкретной партии все равно будет зависеть от ее собственной адекватности и дееспособности, готовности реализовать имеющиеся возможности, объединять, а не раскалывать имеющиеся ресурсы. Наличие окна возможностей еще не означает, что ими сумеют воспользоваться. Не стоит забывать также о том, что взвешенное поведение сильных игроков, опирающихся на реальные общественные настроения, грамотно построенные стратегии, вынуждают власть идти на уступки, делать оговорки и нередко самой искать пути обхода ей же устроенных барьеров. Как уже было на выборах мэров Москвы и Екатеринбурга с Алексеем Навальным и Евгением Ройзманом соответственно. И наоборот, есть очевидная ловушка излишней системности. Можно быть лояльным, без проблем зарегистрироваться и получить в итоге полный провал, так как от лояльности голоса сама по себе не образуются, а при подсчете власть все равно помогает только сама себе. Считаются только с теми, за кем есть реальная электоральная сила, если она исчезает, то и самой власти подобный сателлит в итоге оказывается не нужен и постепенно он скатывается на роль все более слабую и второстепенную. Не исключено, что с кем-то из ныне системных игроков на предстоящих выборах это и произойдет.