Платон: имманентная критика теории идей в диалоге «Парменид»
Уже в диалоге «Парменид», самом знаменитом, может быть, из платоновских зрелых творений, мы видим, как Платон критикует свою собственную теорию. Приведу только два отрывка из начала диалога, к которым я добавил заголовки в качестве краткого описания темы возражения Парменида.
Проблема «делимости идей» и реализации причастности
- Ты еще молод, Сократ,- сказал Парменид,- и философия еще не завладела тобой всецело, как, по моему мнению, завладеет со временем, когда ни одна из таких вещей не будет казаться тебе ничтожной; теперь же ты, по молодости, еще слишком считаешься с мнением людей. Но как бы то ни было, скажи вот что: судя по твоим словам, ты полагаешь, что существуют определенные идеи, названия которых получают приобщающиеся к ним другие вещи; например, приобщающиеся к подобию становятся подобными, к великости - большими, к красоте - красивыми, к справедливости - справедливыми?
- Именно так,- ответил Сократ.
- Но каждая приобщающаяся [к идее] вещь приобщается к целой идее или к ее части? Или возможен какой-либо иной вид приобщения, помимо этих?
- Как так? - сказал Сократ.
- По-твоему, вся идея целиком - хоть она и едина - находится в каждой из многих вещей или дело обстоит как-то иначе?
- А что же препятствует ей, Парменид, там находиться? - сказал Сократ.
- Ведь оставаясь единою и тождественною, она в то же время будет вся целиком содержаться во множестве отдельных вещей и таким образом окажется отделенной от самой себя.
- Ничуть,- ответил Сократ,- ведь вот, например, один и тот же день бывает одновременно во многих местах и при этом нисколько не отделяется от самого себя, так и каждая идея, оставаясь единою и тождественною, может в то же время пребывать во всем.
- Славно, Сократ,- сказал Парменид,- помещаешь ты единое и тождественное одновременно во многих местах, все равно как если бы, покрыв многих людей одною парусиною, ты стал утверждать, что единое все целиком находится над многими. Или смысл твоих слов не таков?
- Пожалуй, таков,- сказал Сократ.
- Так вся ли парусина будет над каждым или над одним - одна, над другим - другая ее часть?
- Только часть.
- Следовательно, сами идеи, Сократ, делимы,- сказал Парменид,- и причастное им будет причастно их части и в каждой вещи будет находиться уже не вся идея, а часть ее.
- По-видимому, так.
- Что же, Сократ, решишься ты утверждать, что единая идея действительно делится у нас на части и при этом все же остается единой?
- Никоим образом,- ответил Сократ.
- Смотри-ка,- сказал Парменид,- не получится ли нелепость, если ты разделишь на части самое великость и каждая из многих больших вещей будет большой благодаря части великости, меньшей, чем сама великость?
- Конечно, получится нелепость, - ответил Сократ.
- Далее, если каждая вещь примет малую часть равенства, сделает ли ее эта часть, меньшая самого равного, равным чему-нибудь?
- Это невозможно.
- Но, положим, кто-нибудь из нас будет иметь часть малого: малое будет больше этой своей части; таким образом, само малое будет больше, а то, к чему о прибавится отнятая от малого часть, станет меньше, а не больше прежнего.
- Но этого никак не может быть,- сказал Сократ.
- Так каким же образом, Сократ,- сказал Парменид,- будут у тебя приобщаться к идеям вещи, коль скоро они не могут приобщаться ни к частям [идей], ни к целым [идеям]?
- Клянусь Зевсом,- сказал Сократ,- определить это мне представляется делом совсем не легким.
…
Аргумент об уходе в бесконечность
- Я думаю, что ты считаешь каждую идею единою по следующей причине: когда много каких-нибудь вещей кажутся тебе большими, то, окидывая взглядом их все, ты, пожалуй, видишь некую единую и тождественную идею и на этом основании само великое считаешь единым.
Ты прав,- сказал Сократ.
- А что, если ты таким же образом окинешь духовным взором как само великое, так и другие великие вещи, не обнаружится ли еще некое единое великое, благодаря которому все это должно представляться великим?
- По-видимому.
- Итак, откроется еще одна идея великости, возникающая рядом с самим великим и тем, что причастно
ему; а надо всем этим опять другая, благодаря которой все это будет великим. И таким образом, каждая идея
уже не будет у тебя единою, но окажется бесчисленным множеством.
…
Развитие аргумента об уходе в дурную бесконечность
- Итак,- сказал Парменид,- если что-либо подобно идее, то может ли эта идея не быть сходной с тем, что ей уподобилось, настолько, насколько последнее ей уподобилось? Или есть какая-либо возможность, чтобы подобное не было подобно подобному?
- Нет, это невозможно.
- А нет ли безусловной необходимости в том, чтобы подобное и то, чему оно подобно, были причастны одному и тому же?
- Да, это необходимо.
- Но то, через причастность чему подобное становится подобным, не будет ли само идеею?
- Непременно.
- Следовательно, ничто не может быть подобно идее и идея не может быть подобна ничему другому, иначе
рядом с этой идеей всегда будет являться другая, а если эта последняя подобна чему-либо, то - опять новая, и никогда не прекратится постоянное возникновение новых идей, если идея будет подобна причастному ей.
- Ты совершенно прав.
- Значит, вещи приобщаются к идеям не посредством подобия: надо искать какой-то другой способ их приобщения.
- Выходит, так.
- Ты видишь теперь, Сократ,- сказал Парменид,- какое большое затруднение возникает при допущении существования идей самих по себе.
Проблема «делимости идей» и реализации причастности
- Ты еще молод, Сократ,- сказал Парменид,- и философия еще не завладела тобой всецело, как, по моему мнению, завладеет со временем, когда ни одна из таких вещей не будет казаться тебе ничтожной; теперь же ты, по молодости, еще слишком считаешься с мнением людей. Но как бы то ни было, скажи вот что: судя по твоим словам, ты полагаешь, что существуют определенные идеи, названия которых получают приобщающиеся к ним другие вещи; например, приобщающиеся к подобию становятся подобными, к великости - большими, к красоте - красивыми, к справедливости - справедливыми?
- Именно так,- ответил Сократ.
- Но каждая приобщающаяся [к идее] вещь приобщается к целой идее или к ее части? Или возможен какой-либо иной вид приобщения, помимо этих?
- Как так? - сказал Сократ.
- По-твоему, вся идея целиком - хоть она и едина - находится в каждой из многих вещей или дело обстоит как-то иначе?
- А что же препятствует ей, Парменид, там находиться? - сказал Сократ.
- Ведь оставаясь единою и тождественною, она в то же время будет вся целиком содержаться во множестве отдельных вещей и таким образом окажется отделенной от самой себя.
- Ничуть,- ответил Сократ,- ведь вот, например, один и тот же день бывает одновременно во многих местах и при этом нисколько не отделяется от самого себя, так и каждая идея, оставаясь единою и тождественною, может в то же время пребывать во всем.
- Славно, Сократ,- сказал Парменид,- помещаешь ты единое и тождественное одновременно во многих местах, все равно как если бы, покрыв многих людей одною парусиною, ты стал утверждать, что единое все целиком находится над многими. Или смысл твоих слов не таков?
- Пожалуй, таков,- сказал Сократ.
- Так вся ли парусина будет над каждым или над одним - одна, над другим - другая ее часть?
- Только часть.
- Следовательно, сами идеи, Сократ, делимы,- сказал Парменид,- и причастное им будет причастно их части и в каждой вещи будет находиться уже не вся идея, а часть ее.
- По-видимому, так.
- Что же, Сократ, решишься ты утверждать, что единая идея действительно делится у нас на части и при этом все же остается единой?
- Никоим образом,- ответил Сократ.
- Смотри-ка,- сказал Парменид,- не получится ли нелепость, если ты разделишь на части самое великость и каждая из многих больших вещей будет большой благодаря части великости, меньшей, чем сама великость?
- Конечно, получится нелепость, - ответил Сократ.
- Далее, если каждая вещь примет малую часть равенства, сделает ли ее эта часть, меньшая самого равного, равным чему-нибудь?
- Это невозможно.
- Но, положим, кто-нибудь из нас будет иметь часть малого: малое будет больше этой своей части; таким образом, само малое будет больше, а то, к чему о прибавится отнятая от малого часть, станет меньше, а не больше прежнего.
- Но этого никак не может быть,- сказал Сократ.
- Так каким же образом, Сократ,- сказал Парменид,- будут у тебя приобщаться к идеям вещи, коль скоро они не могут приобщаться ни к частям [идей], ни к целым [идеям]?
- Клянусь Зевсом,- сказал Сократ,- определить это мне представляется делом совсем не легким.
…
Аргумент об уходе в бесконечность
- Я думаю, что ты считаешь каждую идею единою по следующей причине: когда много каких-нибудь вещей кажутся тебе большими, то, окидывая взглядом их все, ты, пожалуй, видишь некую единую и тождественную идею и на этом основании само великое считаешь единым.
Ты прав,- сказал Сократ.
- А что, если ты таким же образом окинешь духовным взором как само великое, так и другие великие вещи, не обнаружится ли еще некое единое великое, благодаря которому все это должно представляться великим?
- По-видимому.
- Итак, откроется еще одна идея великости, возникающая рядом с самим великим и тем, что причастно
ему; а надо всем этим опять другая, благодаря которой все это будет великим. И таким образом, каждая идея
уже не будет у тебя единою, но окажется бесчисленным множеством.
…
Развитие аргумента об уходе в дурную бесконечность
- Итак,- сказал Парменид,- если что-либо подобно идее, то может ли эта идея не быть сходной с тем, что ей уподобилось, настолько, насколько последнее ей уподобилось? Или есть какая-либо возможность, чтобы подобное не было подобно подобному?
- Нет, это невозможно.
- А нет ли безусловной необходимости в том, чтобы подобное и то, чему оно подобно, были причастны одному и тому же?
- Да, это необходимо.
- Но то, через причастность чему подобное становится подобным, не будет ли само идеею?
- Непременно.
- Следовательно, ничто не может быть подобно идее и идея не может быть подобна ничему другому, иначе
рядом с этой идеей всегда будет являться другая, а если эта последняя подобна чему-либо, то - опять новая, и никогда не прекратится постоянное возникновение новых идей, если идея будет подобна причастному ей.
- Ты совершенно прав.
- Значит, вещи приобщаются к идеям не посредством подобия: надо искать какой-то другой способ их приобщения.
- Выходит, так.
- Ты видишь теперь, Сократ,- сказал Парменид,- какое большое затруднение возникает при допущении существования идей самих по себе.