К теологии Откровения: как появилась «теория двух источников Откровения» и как она была забракована
Вопрос об отношении Писания к Преданию возник после того, как Лютер предложил свой знаменитый лозунг «sola Scriptura». Тридентский Собор, предлагая католическое понимание Откровения, в своём декрете «О канонических книгах Писания», провозглашённом на IV сессии, обозначил божественное откровение через термин «Евангелие Христа».
Говоря же о Предании, Тридентский Собор понимал его как то, что передавалось апостолами от Христа в устной форме. Собор говорит о «Евангелии Христа», которое вверено Церкви и сохраняется ею. Сдержится же оно совместно в записанных книгах и в неписанных преданиях, принятых апостолами от Христа либо от Святого Духа[1]. Мы видим здесь двухэлементную схему, включающую Писание и Предание в качестве своих составляющих. Эта интерпретация восходит к авторитету таких авторов, как Тертуллиан, св. Ипполит, св. Киприан, св. Кирилл Иерусалимский, понимавших под Преданием «то, что не было записано апостолами, а было принято Церковью, в качестве литургических предписаний и Евхаристии».
Здесь надо иметь в виду, что была и другая богословская линия, понимавшая Предание как то, что включает в себя устную традицию и Писание; например, можно вспомнить известное выражение Викентия Леринского, говорящего, что Предание - это «то, во что Церковь верила всегда и везде» (quod ubique, quod semper, quod ab omnibus creditum est).
Второй Ватиканский Собор в этом вопросе следует линии Тридента: в 9-м пункте Догматической Конституции Dei Verbum мы видим то значения термина «Предание», которое помещает Писание и Предание внутрь динамики Слова Божия:
Итак, Священное Предание и Священное Писание тесно связаны и взаимно сообщаются друг с другом: ведь оба они, проистекая из одного и того же Божественного источника, некоторым образом сливаются воедино и устремляются к одной и той же цели. Ибо Священное Писание есть Слово Божие, так как оно записано под вдохновением Духа Божия; а Слово Божие, вверенное Христом Господом и Святым Духом Апостолам, в целости препоручается Священным Преданием их преемникам, чтобы они, озарённые Духом Истины, своею проповедью верно его хранили, излагали и распространяли. В силу этого Церковь черпает свою уверенность относительно всего того, что было дано в Откровении, не из одного только Священного Писания. Поэтому и то, и другое следует принимать и почитать с одинаково благоговейной любовью и преклонением (DV 9).
Как известно, тезис «Sola Scriptura» предполагал самодостаточность Писания: отрицая то, что Предание необходимо для аутентичного толкования Библии, протестанты утверждали, что Библия сама может и должна определять веру и практику христиан. Но сама Библия нигде не делает заявлений о том, что «содержит» все Откровение или что является - независимо от Предания - единственным критерием веры. Более того, как показал с формально-критический метод и для Ветхого, и для Нового Завета, Библия является результатом традиционных процессов в обществе. Если предание общества активно вело к формированию Писания, то можно справедливо ожидать, что такая же традиция активно проявляется в истолковании, изучении и переживании Писания, в осуществлении опыта (зависимого) Откровения. Кажется вполне разумным аргумент, что отделяющие Библию от Предания фактически преуменьшают ее значение и влияние, извлекая ее из ее же естественного окружения.
Кроме того, послеапостольское Предание было необходимо, чтобы признать это Писание богодухновенным и исключить другие книги из библейского Канона. [2]
На самом деле подавляющее большинство протестантских реформаторов никогда на деле не основывало свою веру и практику только на Писании. Они сохранили, например, традиционную веру в Пресвятую Троицу, несмотря на то что строго сформулированное учение о Троице было разработано на первых церковных Соборах. Большинство протестантов не использовали в качестве критерия принцип sola Scriptura, отказавшись от крещения младенцев, - тогда как в самом тексте Нового Завета вряд ли можно найти что-либо похожее на точное и неоспоримое основание для подобного отказа.
Также, ещё одна проблема состоит в том, что читатель не только открывает, но и создаёт смысл. Мало того, что меняются не только общественные контексты, но также и отдельне люди привносят в чтение текстов Писания свои глубинные вопросы, предыдущий опыт, унаследованные представления и всю личную историю. Принцип sola Scriptura, строго говоря, никогда не мог обещать достижения согласия по поводу правильности толкования. Помимо вышеуказанного, возникает вопрос: как может сама Библия ответить на вопросы, появляющиеся позднее в ходе человеческой истории? Например, греческая философия подняла вопросы о «личности» и «природе (природах)» Христа, на которые вряд ли можно надеяться получить точный ответ в Новом Завете. Авторы Нового Завета и Предания, из которого они исходили, не сталкивались с такими вопросами и, следовательно, едва ли можно ожидать от них соответствующих ответов. [3]
Важным изменением в богословии Откровения стало то, что посттридентская католическая теология толковала тридентский декрет так, как если бы он был учением о двух «сущностно» отдельных и одновременно равноценных «источниках» Откровения, один из которых - Предание, а другой - Писание. Утверждать, что теория о «двух источниках» Откровения поддерживалась учением Тридентского Собора, невозможно, так как Собор сохранял термин «источник» исключительно для Евангелия, как единственного послания о Спасении, переданного Христом.[6]
Как известно, в первоначальном проекте, предложенном подготовительной Комиссией Второго Ватиканского Собора, Конституция об Откровении так называлась: «О двух источниках Божественного Откровения». Сама концепция двух источников была полностью забракована отцами Собора, и как мы видели в вышеуказанной цитате из Dei Verbum, речь идёт не о двух разных источниках, но о неразрывной связи Писания и Предания.
Важно отметить такой нюанс: Dei Verbum нигде не говорит, что есть открытые Богом истины, о которых мы знаем исключительно благодаря Преданию. В целом Dei Verbum всегда стремится подчеркнуть неразрывное единство Предания, Писания и Церкви. Эйден Николс по этому поводу пишет: «Церковь не просто организация, которая передает Писание от одного поколения другому. Скорее, между Церковью и Библией есть мистическое единство или взаимосвязь»[7].
[1] СМ. Тридентский Собор, Декрет о канонических Писаниях, IV сессия.
[2] См. О’Коллинз Джеральд, Фундаментальная теология, стр. 220
[3] См. О’Коллинз Джеральд, Фундаментальная теология, сс. 221-22
[4] См. Dulles Avery, Modelli della Rivelazione, Roma 2010, pp. 99-127
[5] См. О’Коллинз Джеральд, Фундаментальная теология, с. 222
[6] См. О’Коллинз Джеральд, Фундаментальная теология, с. 223
[7] Николс Эден, Контуры католического богословия, с. 192