Тюмень в 1838 году глазами архиепископа Нила
Тюмень - не совсем чужой мне город. Во-первых, он является центром той области, на территории которой находилась деревня, в которой я родился и вырос. Во-вторых, в Тюмени, правда, это было давно, я начинал свой профессиональный путь, и это время вспоминаю с теплотой и какой-то грустью по ушедшему, которое уже не вернёшь. В-третьих, Тюмень мне просто нравится, там живут близкие мне люди, встрече с которыми я всегда рад. В-четвёртых, у меня в библиотеке несколько полок заняты интереснейшими книгами, изданными в Тюмени. Но, к сожалению, я бы даже сказал, к огорчению, «Путевых записок о путешествии по Сибири» архиепископа Нила среди них нет.
Архиепископ Нил вне церковных кругов личность ныне практически неизвестная. И это удивительно, так как человек он был весьма незаурядный. Как-то так получилось, что православные священники, в отличие, например, от католиков и протестантов, чурались занятий науками. Но это замечание не относится к архиепископу Нилу. Достаточно сказать, что его перу принадлежит очень интересный труд «О буддизме». Петербургский университет избрал его своим почетным членом. Этому университету он завещал свою редкую по объему и ценности минералогическую коллекцию. Я думаю, есть смысл привести краткую справку его биографии.
Архиепископ Нил (Исакович)
Архиепископ Нил, в миру Исакович Николай Феодорович, родился в городе Могилеве в семье священника.
После обучения в семинарии родного города поступил в 1821 году в Петербургскую академию. По окончании курса академии 22 августа 1825 года был пострижен в монашество. 27 августа того же года был рукоположен во иеродиакона, а 29 августа - во иеромонаха, и 5 сентября назначен инспектором Черниговской семинарии. С 8 мая 1828 года он уже бакалавр и инспектор Киевской академии. А 2 сентября 1830 года назначен ректором Ярославской семинарии и, 12 октября того же года, возведен в сан архимандрита. Затем в течение двух лет он епископ Вятский и Слободской. И, наконец, 23 апреля 1838 года архимандрит Нил был переведен на Иркутскую и Нерчинскую кафедру, где 13 апреля 1840 года возведен в сан архиепископа. Опубликованный в Ярославле (в 1874-1875 гг.) под скромным заглавием «Путевые записки о путешествии по Сибири» труд архиепископа Нила в течение ряда десятилетий являлся одним из лучших пособий по изучению Сибири вообще и бурят-монгольской части ее населения в частности.
Мне показалось интересным привести отрывок из этих записок, относящийся к проезду архиепископа Нила через Тюмень летом 1838 года. К сожалению, он очень короток. И в целом, читая записки, у меня сложилось ощущение, что архиепископ Нил был человеком, мягко говоря, сложного характера. Уж очень часто, я бы даже сказал слишком часто, в записках прорывается раздражение: всё не так, всё не ладно, это ему не нравится, другим он недоволен. Хотя, с другой стороны, можно его понять, учитывая дорожные трудности. Однако, например, проехавший спустя семнадцать лет этой же дорогой Пётр Петрович Семёнов, будущий Тян-Шанский, просто лучезарный оптимист на фоне архиепископв Нила. Ладно, оставлю в стороне свои оценки и дам слово архиепископу.
Река Тура перед Тюменью
«За Екатеринбургом горные подъемы и спуски уже не тяготят, дорога ровная. Оставалось бы желать удобных станций, но на Сибирском тракте рано об этом думать. Тут красуются одни этапы. В сих гостеприимных домиках помещение безопасно и уютно; ограды высоки, ворота крепки и широки. И этим удобством пользуются все ведомые в Сибирь. Едущие дже туда часто не знают, где голову приклонить. И мы, чтоб избегать скаредства станционного, находили отдых на местах вне жилищ, под открытым небом. И надобно сказать, что небо в сих местах совсем не Петербургское небо. Лазурь его редко изменяется; воздух сух и чист; свежесть природы повсюдна. Только человеческое население является здесь ветхим и плохим. Оно senescit, sed quomodo et in quo prorsus nescit. Смотря на него, не раз я восклицал:
O bruta polluta,
O mentes dementes,
Quae vestra palaestra,
Quae lux?
Quis est legislator et dux?
О жалкие творенья!
Где и чему учились вы,
Какой стяжали свет?
Откуда ваш закон,
Кто вождь, во след кого идете?
В подтверждение и разъяснение сих слов, многое бы можно сказать. Но теперь, краткости ради, молчанием прехожу сотни верст и десятки почтовых станций, замечательных лишь уродством, голодовкою и всем тем, что страннику мира напоминает собою кстати и не кстати суету суетствий - vanitatem vanitatum. Напоминает, говорю, если не на всех возможных языках, то всеми возможными способами. Умудренные таким глаголом, становимся мы на порог Сибири.
Улица современной Тюмени
Тюмень - город Тобольской губернии, отстоящий от Тобольска сотни на две верст. Он по реке Туре имеет значительноые для уездного городка обороты, и потому исправно застроен и людей. Но межзду людьми этими много раскольников и прочих пришлецов из всех стран света, или по крайней мере изо всей Руси. Разнокалиберный сей сброд сходится лишь в точке невежества и грубости. По крайней мере, мы испытали это на себе, хотя искали не большего чего, как квартиры, и то на самое короткое время. Хозяин квартиры, так называемой, казенной, находящейся против станционного дома, не иначе соглашался пустить нас под кров свой, как с билетом от городничего. А поелику условие это было для нас неисполнимо, то и принуждены были мы, то в душной станции тереться, то по улице тенью шататься. Нельзя не вспомнить подобное гостеприимство и не поблагодарить за радушие!
Кстати о станции. Здесь хозяйничала благословенная чета, давно отпраздновавшая золотую свою свадьбу. Муж - великан, седой как лунь; жена - дородная и слепая. Старушка, заслышав разговор мой с мужем ее, вышла из кануры своей, вздохнула и начала витиеватую речь о худом своем житье-бытье. Речь лилась рекою, чувство воспламенялось и все показывало, что для пифии нашей и летний день короток. Хозяин пощадил мое терпение и прервал беседу подруги своей. Тут начался другой акт. Оскорбленная вмешательством разразилась укорами мужу; муж взял слепую за плечи и указывал ей, как смог и умел, путь к двери. Жена собралась с духом, обратилась к мужу - и, конечно, силою симпатии, рука ее быстро столкнулась с ланитою его. После сей нечаянности, мужу нельзя было оставаться безмолвным. Он заговорил ex abrupto. Но мы за лучшее почли убраться из комнаты, чтоб не быть помехою супругам в домашнем их расчете».
P.S. Текст «Записок» архиепископа Нила я не сокращал и не правил. Даю их в том виде, как они напечатаны в книге.