Ожог от «Китайского солнца»
Прежде всего. У меня с АТД, с которым я не был знакóм (я поздновато пришёл) и который не был знаком со мной (увы мне), сложились непростые отношения. Я как-то писал, как дневал в бердянских солёных болотах с фотоаппаратом с длиннофокусной оптикой, испытывая желание поймать на плёнку белую цаплю. С фотоаппаратом - и кипой распечаток стихотворений АТД. Раздражало всё - пугливые птицы, пугающиеся моего взгляда стихи Драгомощенко. Ничего не складывалось.
Несколько лет спустя стало как-то проще, что ли. Изменился я, изменились тексты АТД. «Описание английского платья с открытой спиной», содранное с какого-то диска-библиотеки (раздел «Научная фантастика»; что ж, пусть будет), читалось сложнее, чем приснопамятный Морис Бланшо (коий для меня и сейчас остаётся - в компании с Клодом Луи-Комбе и Пьером Клоссовски - автором неудобным и раздражающим). АТД под знаком раздражительности.
При этом понималось, как написано, как замечательно написано и как отрезвляюще написано. «Сыр букв мел» становилось крайним членом ряда «Кузнечиков хор спит» - «Наш бог бег» - и даже «Дыр бул щил». С прозой всё было сложнее: «Фосфор», по выражению Зинаиды Драгомощенко, читался с любой страницы - и это снова раздражало, как может раздражать мир, в который ступил не в свою трамвайную остановку. Приходилось обращаться к мыслителям, но ни Ямпольский, ни Барзах, ни Скидан не помогали.
Впрочем, не так. Скидан помог: «Первое, с чем сталкиваешься, открывая Аркадия Драгомощенко, - это стремительность переходов от одной модальности высказывания к другой» («Познание пыли» из сборника «Сумма поэтики», С. 119). Простая такая разгадка: тебя, АЛТ (Алексей Леонидович Тютькин), раздражает АТД (Аркадий Трофимович Драгомощенко), потому что ты за ним не поспеваешь. Смажь лыжи, что ли - и вперёд. Но, как оказалось, нет лыжной смазки - лыжи не едут.
Не ехали (так было со мной с ЖЛГ во время фильма «Прощай, язык» - не поспеваешь, не догонишь). А потом вдруг оказалось (вдруг - пару дней назад, когда начал внезапно вдруг невзначай читать «Китайское солнце»), что не нужно ехать за солнцем, оно само тебя догонит. И догнало-таки. И почти сожгло.
Не знаю, может быть, то, что я ощущаю при чтении «Китайского солнца» для АТД мелковато - а чувствую я яркий и продолжительный кайф от слов, дикой скорости их сочетания, афоризмов АТД, фраз, данных впроброс, но которые заставляют остановиться и думать, думать, думать дни напролёт. А солнце стоит на месте, как в Библии. Потом снова включаешься, включаешь Солнце, просто и бесхитростно скользишь траекторией предложений, зависая на метафорах, отсылающих к самим себе, воспаряя к максимам, требующим мысли. Вообще-то, придумалось следующее: если в «Улиссе» Джойса был «поток сознания», то в «Китайском солнце» Драгомощенко - «поток мышления».
Нет никакой реальности, кроме реальности мысли.
Несколько лет спустя стало как-то проще, что ли. Изменился я, изменились тексты АТД. «Описание английского платья с открытой спиной», содранное с какого-то диска-библиотеки (раздел «Научная фантастика»; что ж, пусть будет), читалось сложнее, чем приснопамятный Морис Бланшо (коий для меня и сейчас остаётся - в компании с Клодом Луи-Комбе и Пьером Клоссовски - автором неудобным и раздражающим). АТД под знаком раздражительности.
При этом понималось, как написано, как замечательно написано и как отрезвляюще написано. «Сыр букв мел» становилось крайним членом ряда «Кузнечиков хор спит» - «Наш бог бег» - и даже «Дыр бул щил». С прозой всё было сложнее: «Фосфор», по выражению Зинаиды Драгомощенко, читался с любой страницы - и это снова раздражало, как может раздражать мир, в который ступил не в свою трамвайную остановку. Приходилось обращаться к мыслителям, но ни Ямпольский, ни Барзах, ни Скидан не помогали.
Впрочем, не так. Скидан помог: «Первое, с чем сталкиваешься, открывая Аркадия Драгомощенко, - это стремительность переходов от одной модальности высказывания к другой» («Познание пыли» из сборника «Сумма поэтики», С. 119). Простая такая разгадка: тебя, АЛТ (Алексей Леонидович Тютькин), раздражает АТД (Аркадий Трофимович Драгомощенко), потому что ты за ним не поспеваешь. Смажь лыжи, что ли - и вперёд. Но, как оказалось, нет лыжной смазки - лыжи не едут.
Не ехали (так было со мной с ЖЛГ во время фильма «Прощай, язык» - не поспеваешь, не догонишь). А потом вдруг оказалось (вдруг - пару дней назад, когда начал внезапно вдруг невзначай читать «Китайское солнце»), что не нужно ехать за солнцем, оно само тебя догонит. И догнало-таки. И почти сожгло.
Не знаю, может быть, то, что я ощущаю при чтении «Китайского солнца» для АТД мелковато - а чувствую я яркий и продолжительный кайф от слов, дикой скорости их сочетания, афоризмов АТД, фраз, данных впроброс, но которые заставляют остановиться и думать, думать, думать дни напролёт. А солнце стоит на месте, как в Библии. Потом снова включаешься, включаешь Солнце, просто и бесхитростно скользишь траекторией предложений, зависая на метафорах, отсылающих к самим себе, воспаряя к максимам, требующим мысли. Вообще-то, придумалось следующее: если в «Улиссе» Джойса был «поток сознания», то в «Китайском солнце» Драгомощенко - «поток мышления».
Нет никакой реальности, кроме реальности мысли.