CINETICLE. Автокритика
Вчерашний материал Лучшие фильмы 90-х: выбор авторов Cineticle вызвал несколько острое и бурное обсуждение в социальных сетях, что невольно заставило меня остановиться на нём чуть дольше и привело, чему я очень рад, к пониманию (я на это надеюсь), что есть Cineticle сегодня. Возможно, вернее сказать, что я чуть более уверенно оформил имеющееся у меня понимание, так как постоянное внимание к жизни Журнала и непосредственное участие в нём не могло его не сформировать. И всё же такое "прозрение", которое посетило меня вчера, ценно для меня именно потому, что я прояснил не своё мнение о Журнале, а, возможно, определил для себя Cineticle как событие (и со-бытие тоже).
Попытаюсь, насколько это возможно, изложить свои размышления о Журнале каким он для меня есть здесь и сейчас.
Итак, в мае Cineticle исполнилось четыре года. Но дело даже не в количестве лет - отыскивать важное, обдумывать направление и смысл движения можно, сделав лишь первый шаг. И следующий. И дальше. Материал о "девяностых" прояснил для меня важные вещи, которые я попытаюсь объяснить.
1. Единство, а не консенсус.
Списки авторов, столь разнородные и подчёркнуто субъективные, словно бы и не свидетельствуют о неком единстве, некоем монолите Журнала. Так оно и есть, потому что "монолит" - неточное сравнение. Авторы, как мне показалось, сплетают некую сеть Cineticle - я даже придумал такой образ, что там, где заканчивает говорить один автор, другой может подхватить его речь. Но даже обсуждая нечто одно, всё равно каждый скажет о нём своими словами. Это не консенсус, не хоровое пение в унисон - это сложная, разложенная на голоса партитура.
И всё же единство существует - это единство различий. Из этого единства вырастает пункт 2.
2. Парадоксы, а не Докса.
Естественно, что больше всего критиковали субъективность, "чистую вкусовщину" (хотелось бы прочесть о примерах "грязной") авторов, которая, якобы, никакого отношения не имеет к объективному положению вещей в кинематографе девяностых. И даже не пытаясь защищаться и выстраивать какую-то систему апологетики, хочется отметить, что вот это желание "объективности" совершенно обрубает любой интерес к широте, к различию, к иному. Если бы авторы, все как один, в своих списках продублировали уже в девяностые навязшие в зубах имена, то это было бы объективно. Парадоксальность списков авторов (поэтому я и применил слово "парадокс" во множественном числе - сложилась сеть парадоксов, интерпарадоксальная сеть), которая не аппелирует к Доксе, хрестоматии, которая была написана авторитетами (а они очень любят определить, что "Этот Имярек - великий, а тот - менее великий" - комичная система критики, основанная на сравнении несравнимого или на инфантилизме детского выкрика из песочницы "А мой папа лучше твоего!"), показалась слишком уж претенциозной и оригинальничающей. И тут прослеживается связь с пунктом 3.
3. Конструирование, а не сличение с эталоном.
Заблуждение критикующих состоит в том, что они полагают сложившееся положение вещей, состояние кинематографа девяностых (как и любого другого промежутка времени) окончательным и определённым. Эта докса официального дискурса полагается ими главенствующей. Но на деле этот официальный дискурс, который и живёт лишь тем, что фамилию какого-то режиссёра истаскали в пух и прах (вспомните судьбы ньюзмейкеров девяностых - их так часто вспоминали в прессе и сильно "раскрутили", что они исчезли в этом кружении кинокритического волчка), - один из. Это классическая ситуация, когда дискурс заявляет о себе, что он самый главный, что все рефлексивные движения нужно сличать с ним, как с эталоном. И, конечно же, такая ситуация гомерически смешна.
Такой дискурс доксы, без сомнений, и направлен на то, чтобы а) представить себя объективным и б) объявить субъективность чем-то внезаконным. Это дискурс царя горы. И поразительно, что единство авторов Cineticle проявилось в том, чтобы сконструировать свои дискурсы, не сличая их с типаобъективнымхрестоматийным дискурсом девяностых (а он банален, как самая последняя банальность). Я уверен, что даже те имена, принадлежащие девяностым и ставшие ярлыками кинематографа тех годов, которые были названы авторами, имели своей причиной не желание сличения с эталоном, а личную причину. Парадоксальное обращение к Доксе - удивительно единое и выразительное. И такое непочтительное отношение к типаобъективности, которое многие восприняли, как оригинальничание, приводит к пункту 4.
4. истории, а не История.
И это логично - раз уж нет единого дискурса, а желание говорить за всех просто отвращает, то и Истории - единой, неделимой, Истории в виде книжки "История кинематографа 90-х" для пятого класса кинематографический спецшколы - не существует. Есть нити историй авторов, нити, которые сплетают сеть историй (с маленькой литеры), а не Истории с большой. В таком подходе видится сопротивление властной Доксе, сопротивление через субъективность, но не просто "что хочу, то и ворочу", а через субъективность событийную, рождающую не мнения, а определяющую проблемы.
И я очень рад быть творцом истории.