Близкий мне подход к переводу в отношении текстов Мизеса
Из послесловия «От переводчиков» (Е. Адлер, Б. Путько) к книге Лео Штраус «Естественное право и история». М.: Водолей, 2007. С. 310-311. Курсив в оригинале.
Мы надеемся, что наша работа будет способствовать лучшему знакомству русского читателя с политической философией Лео Штрауса. В процессе перевода «Естественного права и истории» мы видели свою задачу в том, чтобы предоставить читателю текст, наиболее точный перевод, передать содержание оригинала на русском языке. Перевод философских текстов - всегда в некотором смысле их толкование. Нам не хотелось бы выступать в роли толкователей философии Лео Штрауса, для этого есть политики и философы. Мы же видели свою цель в достижении максимальной точности перевода. При этом нам хотелось по возможности сохранить стилистику оригинала; хотелось, чтобы читатель почувствовал «легкий излом» английского языка, на котором говорил и писал эмигрант из Германии, для которого, по отзывам близких, английский язык так и не стал родным. О том, насколько нам это удалось, судить читателю но в случае противоречия этих двух требований мы, руководствуясь любимым выражением Штрауса о предпочтительности «буквального» («literal translation») перевода, всегда предпочитали точность стилистике. «Нет высшей удачи для перевода философской книги, чем предельная буквальность, что он in ultimitate literalitatis <до крайности буквален>, если воспользоваться латынью тех чудесных средневековых переводчиков, чьи переводы с арабского на иврит или с любого языка на латынь бесконечно превосходят большинство современных переводов, несмотря на то, что их латынь в особенности часто in ultimitate turpitudis <до крайности дефективна>. Трудно понять, почему многие современные переводчики испытывают такой суеверный страх перед буквальным переводом. Это приводит к тому, что человек, вынужденный всецело полагаться на современные переводы философских работ, не способен достичь точного понимания мысли автора. Соответственно, даже самые слабые лингвисты (такие как ваш нынешний оратор) вынуждены читать оригиналы. В Средние века было не так. Средневековые ученики Аристотеля, которые не знали ни слова по-гречески, как интерпретаторы Аристотеля намного превосходили современных ученых, которые обладают просто несметными знаниями о греческой античности, Это превосходство полностью обязано тому факту, что средневековые комментаторы располагали самыми буквальными переводами аристотелевского текста».
Мы надеемся, что наша работа будет способствовать лучшему знакомству русского читателя с политической философией Лео Штрауса. В процессе перевода «Естественного права и истории» мы видели свою задачу в том, чтобы предоставить читателю текст, наиболее точный перевод, передать содержание оригинала на русском языке. Перевод философских текстов - всегда в некотором смысле их толкование. Нам не хотелось бы выступать в роли толкователей философии Лео Штрауса, для этого есть политики и философы. Мы же видели свою цель в достижении максимальной точности перевода. При этом нам хотелось по возможности сохранить стилистику оригинала; хотелось, чтобы читатель почувствовал «легкий излом» английского языка, на котором говорил и писал эмигрант из Германии, для которого, по отзывам близких, английский язык так и не стал родным. О том, насколько нам это удалось, судить читателю но в случае противоречия этих двух требований мы, руководствуясь любимым выражением Штрауса о предпочтительности «буквального» («literal translation») перевода, всегда предпочитали точность стилистике. «Нет высшей удачи для перевода философской книги, чем предельная буквальность, что он in ultimitate literalitatis <до крайности буквален>, если воспользоваться латынью тех чудесных средневековых переводчиков, чьи переводы с арабского на иврит или с любого языка на латынь бесконечно превосходят большинство современных переводов, несмотря на то, что их латынь в особенности часто in ultimitate turpitudis <до крайности дефективна>. Трудно понять, почему многие современные переводчики испытывают такой суеверный страх перед буквальным переводом. Это приводит к тому, что человек, вынужденный всецело полагаться на современные переводы философских работ, не способен достичь точного понимания мысли автора. Соответственно, даже самые слабые лингвисты (такие как ваш нынешний оратор) вынуждены читать оригиналы. В Средние века было не так. Средневековые ученики Аристотеля, которые не знали ни слова по-гречески, как интерпретаторы Аристотеля намного превосходили современных ученых, которые обладают просто несметными знаниями о греческой античности, Это превосходство полностью обязано тому факту, что средневековые комментаторы располагали самыми буквальными переводами аристотелевского текста».