Определение фашизма по мнению Умберто Эко- полный текст.
Тут дело такое. Иногда , при шастании по Ютубу, натыкаешься на такие словесные диспуты между русскими и украинцами. По поводу фашизма/нацизма.
Первые говорят ( совершенно обосновано) - вы нацисты. Вы на государственном уровне проводите пропаганду по возвеличиванию союзников Гитлера и используете в быту нацистскую символику и лозунги и тд..
Вторые говорят- фашисты вы.На это есть целых 14 пунктов..
Стал копать.Действительно- есть 14 признаков фашизма за авторством Умберто Эко.
И выяснилось по этим "сакральным 14-и пунктам" несколько таких подробностей, которые на мой взгляд, интересны.
Ну во первых - нашел текст его единственной работы по фашизму - 12 страниц. И в меру сил автоперевода перевел.Они пдф файлом внизу.
Во вторых. Немного об авторе.
Эко - итальянский учёный, философ, специалист по семиотике и средневековой эстетике, теоретик культуры, литературный критик, писатель, публицист. Автор романа "Имя Розы", по которому и был снят одноименный фильм.[смотрел]
"Ур-фашизм" [ "Вечный фашизм"]- это его единственная работа о фашизме ( 12 страниц). Все остальные работы - совершенно мозголомные труды по языкознанию и средним векам. Он не политолог и не социолог, что важно.( Почему обозвал именно Ur -не особо понял.)
В третьих. "Ур-фашизм" был зачитан на конференции в Нью-Йорке и, по моему мнению, является такой халтуркой, которую профессор слепил на скорую руку. Возможно, кое где приврал. Например, эпизод с чернокожим (толи майором толи капитаном) сомнителен. Возможно, добавил деталей в виде комиксов и резинки.
В четвертых. Он либерал - антикоммунист. В плохом смысле слова. У него и упор идет больше на культуру , чем на классовую борьбу. И советский культурный лидер Жданов для него не лучше Гитлера. А отрицание генетики - злое зло.И он так тонко , что даже толсто, иногда и намекает говорит - коммунизм не лучше фашизма. Ну вот он автор- он так видит.
В целом , сам текст, не так уж и скучен , хоть там и употребляются всяческие заумные слова.
И, по факту, выводы и заключения автора для хохлов скорее вредны , чем полезны. Украинцы-то знают сокращенную версию из википедии. Автор составил эти 14 пунктов, но вот что он написал в саааамом конце:
...фашизм все еще окружает нас, иногда в штатском. Нам было бы намного легче, если бы на мировой арене появился кто-то, кто сказал: “Я хочу вновь открыть Освенцим, я хочу, чтобы чернорубашечники снова прошли парадом по итальянским площадям”. Жизнь не так проста. Ур-фашизм может вернуться под самой невинной личиной. Наш долг - раскрыть его и указать пальцем на любой из его новых примеров - каждый день, в каждой части мира.
то автор и предположить не мог, что нацисты и маскироваться-то не будут.
начало текста ( всё не влезет) . Остальное в пдф.
***
Ur-Fascism
Umberto Eco (June 22, 1995 )
В 1942 году, в возрасте десяти лет, я получил Первую провинциальную премию Ludi Juveniles (добровольный, обязательный конкурс для молодых итальянских фашистов, то есть для каждого молодого итальянца). Я с риторическим мастерством развил тему: “Должны ли мы умереть во славу Муссолини и бессмертной судьбы Италии?” Мой ответ был положительным. Я был умным мальчиком.
Я провел два первых года среди эсэсовцев, фашистов, республиканцев и партизан, стрелявших друг в друга, и научился уворачиваться от пуль. Это было хорошее упражнение.
В апреле 1945 года партизаны захватили власть в Милане. Два дня спустя они прибыли в маленький городок, где я в то время жил. Это был момент радости. Главная площадь была переполнена людьми, которые пели и размахивали флагами, громкими голосами призывая Мимо, партизанского лидера этого района. Бывший марешальо карабинеров, Мимо присоединился к сторонникам генерала Бадольо, преемника Муссолини, и потерял ногу во время одного из первых столкновений с оставшимися силами Муссолини. Мимоходом появился на балконе мэрия, бледная, опиралась на свой костыль и одной рукой пыталась успокоить толпу. Я ждал его речи, потому что все мое детство было отмечено великими историческими речами Муссолини, самые важные отрывки из которых мы выучили наизусть в школе. Тишина. Мимо говорил хриплым, едва слышным голосом. Он сказал: “Граждане, друзья. После стольких болезненных жертв... Мы здесь. Слава тем, кто пал за свободу”. И это было все. Он вернулся в дом. Толпа закричала, партизаны подняли ружья и дали праздничные залпы. Мы, дети, поспешили собрать гильзы, эти драгоценные предметы, но я также узнал, что свобода слова означает свободу от риторики.
Через несколько дней я увидел первых американских солдат. Они были афроамериканцами. Первым янки, которого я встретил, был чернокожий Джозеф, который познакомил меня с чудесами «Дика Трейси» и «Малыш Эбнер». Его комиксы были ярко раскрашены и приятно пахли.
Один из офицеров (майор или капитан) Мадди был гостем на вилле семьи, две дочери которой были моими школьными товарищами. Я встретил его в их саду, где несколько дам, окружив капитана Мадди, разговаривали на плохом французском. Капитан Мадди тоже немного знал французский. Таким образом, мой первый образ американских освободителей был - после стольких бледнолицых в черных рубашках - образ образованного чернокожего мужчины в желто-зеленой униформе , говорящего: “Oui, merci beaucoup, Madame, moi aussi j’aime le champagne…”[“Да, спасибо большое, мадам, я тоже люблю шампанское...”.]К сожалению, шампанского не было, но капитан Мадди дал мне мой первый кусочек жвачки «Ригли». И я начал жевать ее весь день напролет. На ночь я клал свой комок в стакан с водой, чтобы он был свежим на следующий день.
В мае мы услышали, что война закончилась. Покой вызвал у меня странное ощущение. Мне говорили, что постоянная война - нормальное состояние для молодого итальянца. В последующие месяцы я обнаружил, что Сопротивление было не только местным явлением, но и европейским. Я выучил новые, захватывающие слова, такие как réseau, maquis, armée secrète, Rote Kapelle, Варшавское гетто. Я увидел первые фотографии Холокоста и, таким образом , понял значение этого слова еще до того, как узнал его. Я понял, от чего мы были освобождены/ Cегодня в моей стране есть люди, которые задаются вопросом, оказало ли Сопротивление реальное военное влияние на ход войны. Для моего поколения этот вопрос неуместен: мы сразу поняли моральный и психологический смысл Сопротивления. Для нас было предметом гордости знать, что мы, европейцы, не ждали пассивно освобождения. И для молодых американцев, которые платили своей кровью за нашу восстановленнe. свободe это что-то значило знать, что за линией огня были Европейцы заранее оплачивающие свой собственный долг.
Сегодня в моей стране есть те, кто говорит, что миф о Сопротивлении был коммунистической ложью. Это правда, что коммунисты эксплуатировали Сопротивление, как если бы оно было их личной собственностью, поскольку они играли в нем главную роль; но я помню партизан с платками разных цветов. Держась поближе к радио, я проводил ночи (окна были закрыты, затемнение делало небольшое пространство вокруг радио одиноко освещенным ореолом) прослушивание сообщений, отправленных «Голосом Лондона» партизанам. Они были загадочными и поэтичными одновременно (Солнце тоже встает, розы расцветут), ибольшинство из них были “messaggi per la Franchi”. Кто-то шепнул мне, что Франчи был лидером самой мощной подпольной сети на северо-западе Италии, человеком легендарной храбрости. Франчи стал моим героем. Франки (чье настоящее имя было Эдгардо Согно) был монархистом, настолько убежденным антикоммунистом, что после войны присоединился к крайне правым группам и был обвинен в сотрудничестве в проекте реакционного государственный переворот. Кого это волнует? Согно по-прежнему остается героем моей детской мечты. Освобождение было общим делом для людей разных цветов кожи.
Сегодня в моей стране есть те, кто говорит, что Освободительная война была трагическим периодом раскола и что все, что нам нужно, - это национальное примирение. Память о тех ужасных годах должна быть подавлена, refoulée, verdrängt. Но Verdrängung вызывает невроз. Если примирение означает сострадание и уважение ко всем тем, кто добросовестно вел свою собственную войну, то простить не значит забыть. Я даже могу признать, что Эйхман искренне верил в свою миссию, но я не могу сказать: “Хорошо, возвращайся и сделай это снова”. Мы здесь, чтобы вспомнить о том, что произошло, и торжественно заявить, что “Они” не должны делать этого снова.
Но кто «Они» такие?
Если мы все еще думаем о тоталитарных правительствах, которые правили Европой до Второй Мировой войны мы можем легко сказать, что им было бы трудно вновь появиться в той же форме в разных исторических обстоятельствах. Если фашизм Муссолини был основан на идее харизматического правителя, на корпоративизме, на утопии Имперской судьбы Рима, на империалистической воле к завоеванию новых территорий, на обостренном национализме, на идеале целой нации, управляемой чернорубашечниками, на отказе от парламентской демократии, на антисемитизме, тогда мне нетрудно признать, что сегодня итальянская Alleanza Nazionale, родившаяся из послевоенной фашистской партии, MSI, и, безусловно, правая партия, к настоящему времени имеет очень мало общего со старым фашизмом. В том же духе, хотя я очень обеспокоен различными нацистскими движениями, которые возникший кое-где в Европе, включая Россию, я не думаю, что нацизм в его первоначальной форме вот-вот вновь появится как общенациональное движение.
Тем не менее, даже несмотря на то, что политические режимы могут быть свергнуты, а идеологии могут быть подвергнуты критике и отвергнуты, за режимом и его идеологией всегда стоит образ мышления и чувств, группа культурных привычек, неясных инстинктов и непостижимых побуждений. Есть ли еще один призрак, преследующий Европу (не говоря уже о других частях света)?
Ионеско однажды сказал, что “важны только слова, а остальное - пустая болтовня”. Лингвистический привычки часто являются важными симптомами скрытых чувств. Таким образом, стоит задаться вопросом, почему не только Сопротивление, но и Вторая мировая война в целом определялись во всем мире как борьба с фашизмом. Если вы перечитаете Хемингуэя «По ком звонит колокол», вы обнаружите, что Роберт Джордан отождествляет своих врагов с фашистами, даже когда он думает об испанских фалангистах. А для Рузвельта “победа американского народа и его союзников будет победой над фашизмом и мертвой рукой деспотизма, которую он представляет”.
Во время Второй мировой войны американцев, участвовавших в войне в Испании, называли “преждевременными антифашистами” - это означало, что борьба против Гитлера в сороковые годы была моральным долгом каждого хорошего американца, но борьба против Франко слишком рано, в тридцатые годы, пахла коммунизмом, потому что это делали в основном коммунисты и другие левые. …
Почему выражение "фашистская свинья" использовалось американскими радикалами тридцать лет спустя для обозначения полицейского, который не одобрял их привычки курить? Почему они не сказали:Свинья Кагулара, фалангистская свинья, усташская свинья, свинья Квислинга, нацистская свинья?
"Майн Кампф" - это манифест законченной политической программы. У нацизма была теория расизма и арийского избранного народа, точное понятие дегенеративного искусства, вырожденческое Искусство, философия воли к власти и Ubermensch. Нацизм был решительно антихристианским и неоязыческим, в то время как сталинский Диалектический материализм (официальная версия советского Марксизма) был откровенно материалистическим и атеистическим. Если под тоталитаризмом понимать режим, который подчиняет каждое действие индивида государству и его идеологии, то и нацизм, и сталинизм были настоящими тоталитарными режимами.
Итальянский фашизм, безусловно, был диктатурой, но он не был полностью тоталитарным, не из-за его мягкости, а скорее из-за философской слабости его идеологии. Вопреки распространенному мнению, фашизм в Италии не имел особой философии. Статья о фашизме, подписанная Муссолини в Энциклопедии Треккани, была написана или в основном вдохновлена Джованни Джентиле, но она отражала позднегегельянское представление об Абсолютном и Этическом государстве, которое Муссолини так и не смог полностью реализовать. У Муссолини не было никакой философии: у него была только демагогия. Вначале он был воинствующим атеистом, а позже подписал Конвенцию с Церковью и приветствовал епископов, которые благословили фашистские вымпелы. В свои ранние антиклерикальные годы, согласно вероятной легенде, он однажды попросил Бога, чтобы доказать Свое существование, сразить его на месте. Позже Муссолини всегда упоминал имя Бога в своих речах и не возражал, чтобы его называли Человеком Провидения.
Итальянский фашизм был первой правой диктатурой, захватившей власть в европейской стране, и все подобные движения позже нашли своего рода архетип в режиме Муссолини. Итальянский фашизм был первым, кто установил военную литургию, фольклор, даже манеру одеваться -гораздо более влиятельную, с ее черными рубашками, чем когда-либо были Армани, Бенеттон или Версаче. Только в тридцатые годы появились фашистские движения - в Великобритании (во главе с Мосли), а также в Латвии, Эстонии, Литве, Польше, Венгрии, Румынии, Болгарии, Греции, Югославии, Испании, Португалии, Норвегии и даже в Южной Америке. Этот итальянский фашизм убедил многих европейских либеральных лидеров в том, что новый режим проводит интересные социальные реформы и что он обеспечивает умеренно революционную альтернативу коммунистической угрозе.
Тем не менее, исторический приоритет не кажется мне достаточной причиной для объяснения того, почему слово фашизм стало синекдохой, то есть словом, которое можно было бы использовать для обозначения различных тоталитарных движений. Это не потому, что фашизм содержал в себе, так сказать, в их квинтэссенции, все элементы любой более поздней формы тоталитаризма. Напротив, у фашизма не было квинтэссенции. Фашизм был расплывчатым тоталитаризмом, коллажем различных философских и политических идей, ульем противоречий. Можно ли представить себе по-настоящему тоталитарное движение, способное сочетать монархию с революцией, королевскую армию с личной милицией Муссолини, предоставление привилегий Церкви с государственным образованием, восхваляющим насилие, абсолютный государственный контроль со свободным рынком? Фашистская партия родилась, хвастаясь тем, что она принесла новый революционный порядок; но его финансировали самые консервативные из помещиков, которые ожидали от него контрреволюции. В начале своего существования фашизм был республиканским. И все же он выжил в течение двадцать лет провозглашая свою верность королевской семье, в то время как Дуче (неоспоримый верховный лидер) шел рука об руку с королем, которому он также предложил титул императора. Но когда король уволил Муссолини в 1943 году, партия вновь появилась два месяца спустя, при поддержке Германии, под флагом “социальной” республики, переработав свой старый революционный сценарий, теперь обогащенный почти якобинским подтекстом.
Существовала только одна нацистская архитектура и одно нацистское искусство. Если нацистским архитектором был Альберт Шпеер, то для Мис ван дер Роэ больше не было места. Аналогичным образом, в соответствии При правлении Сталина, если Ламарк был прав, для Дарвина не было места. В Италии, конечно, были фашистские архитекторы, но рядом с их псевдо-Колизеями было много новых зданий, вдохновленных современным рационализмом Гропиуса.
Не было никакого фашиста Жданова, устанавливающего строго одну культурную линию. В Италии было две важные художественные премии. Премия Кремона контролировалась фанатичным и необразованным фашистом Роберто Фариначчи, который поощрял искусство как пропаганду. (Я могу вспомнить картины с такими названиями, как «Прослушивание по радио речи Дуче» или «Состояния ума, созданные фашизмом»). Премия Бергамо спонсировалось культурным и достаточно терпимым фашистом Джузеппе Боттаи, который защищал как концепцию искусства ради искусства, так и многие виды авангардного искусства, которые были запрещены в Германии как коррумпированные и криптокоммунистические.
Национальным поэтом был Д'Аннунцио, денди, которого в Германии или в России отправили бы на расстрел. Он был назначен бардом режима из-за его национализма и культа героизма, которые на самом деле были в изобилии смешаны с влиянием французского декаданса.
Возьмем Футуризм. Можно было бы подумать, что это считалось бы примером вырожденческого исскуства, наряду с экспрессионизмом, кубизмом и сюрреализмом. Но ранние итальянские Футуристы были националистами; они выступали за участие Италии в Первой мировой войне по эстетическим соображениям; они прославляли скорость, насилие и риск, все это каким-то образом, казалось, было связано с фашистским культом молодежи. В то время как фашизм отождествлял себя с Римской империй и заново открыл сельские традиции, Маринетти (который провозгласил, что автомобиль красивее, чем «Победа Самофракии», и хотел даже «убить лунный свет»), тем не менее, был назначен членом Итальянской академии, которая относилась к «лунному свету» с большим уважением.
Многие из будущих партизан и будущих интеллектуалов Коммунистической партии получили образование в ГУФ, ассоциации студентов фашистских университетов, которая должна была стать колыбелью новой фашистской культуры. Эти клубы стали своего рода интеллектуальным плавильным котлом, где новые идеи циркулировали без какого-либо реального идеологического контроля. Дело было не в том, что члены партии были терпимы к радикальному мышлению, просто мало у кого из них было интеллектуальное чувство, чтобы контролировать его.
В течение этих двадцати лет поэзия Монтале и других писателей, связанных с группой под названием "Эрметичи", была реакцией на напыщенный стиль режима, и этим поэтам было позволено развивать свой литературный протест изнутри того, что считалось их «башней из слоновой кости». Настроение поэтов Эрметичи было прямо противоположным фашистскому культу оптимизма и героизма. Режим терпел их вопиющее, хотя и социально незаметное инакомыслие, потому что фашисты просто не обращали внимания на такие загадочные формулировки.
Все это не означает, что итальянский фашизм был терпимым. Грамши был заключен в тюрьму до самой своей смерти; лидеры оппозиции Джакомо Маттеотти и братья Росселли были арестованы и убиты. Свободная пресса была отменена, профсоюзы распущены, а политические инакомыслящие были заключены на отдаленных островах. Законодательная власть стала просто фикцией, а исполнительная власть (которая контролировала судебную систему, а также средства массовой информации) непосредственно издавала новые законы, в том числе законы, призывающие к сохранению расы (официальный итальянский жест поддержки того, что стало Холокостом).
Противоречивая картина, которую я описываю, была результатом не терпимости, а политической и идеологической неразберихи. Но это была жесткая неразбериха, структурированная путаница. Фашизм был философски неуправляем, но эмоционально он был прочно привязан к неким архетипическим основам.
Итак, мы подходим к моему второму пункту. Был только один нацизм. Мы не можем называть гиперкатолический фалангизм Франко нацизмом, поскольку нацизм по своей сути является языческим, политеистическим и антихристианским. Но в фашистскую игру можно играть во многих формах, и название игры не меняется. Понятие фашизма мало чем отличается от Витгенштейновского представления об «игре». Игра может быть либо соревновательной, либо нет, она может требовать каких-то специальных навыков или вообще не требовать их, она может включать или не включать деньги. Игры - это разные виды деятельности, которые демонстрируют лишь некоторое “семейное сходство”, как выразился Витгенштейн. Рассмотрим следующие последовательности:
1 abc
2 bcd
3 cde
4 def
Предположим, существует ряд политических групп, в которых первая группа характеризуется признаками abc, вторая группа - признаками bcd и так далее. Вторая группа аналогична группе один, поскольку у них есть две общие черты; по тем же причинам три похоже на два, а четыре похожа на три. Обратите внимание, что 3 также похожа на 1(у них есть общая особенность c). Наиболее любопытный случай представлен «4», явно похожий на «3» и «2», но не имеющими ничего общего с «1». Однако из-за непрерывной серии уменьшающихся сходств между «1» и «4» сохраняется, (благодаря своего рода иллюзорной транзитивности - abcdef) семейное сходство между «1» и «4».
Фашизм стал универсальным термином, потому что от фашистского режима можно избавиться одна или несколько функций, и он все равно будет распознан как фашистский. Уберите империализм от фашизма, и у вас все еще будут Франко и Салазар. Уберите колониализм, и у вас все еще будет балканский фашизм усташей. Добавьте к итальянскому фашизму радикальный антикапитализм (который никогда особо не восхищал Муссолини), и вы получите Эзру Паунда. Добавьте культ кельтской мифологии и мистицизм Грааля (совершенно чуждый официальному фашизму) , и вы получите одного из самых уважаемых фашистских гуру, Джулиуса Эволу.
Но, несмотря на эту нечеткость, я думаю, что можно наметить список функций, которые являются типичными для того, что я хотел бы назвать Ур-фашизмом, или Вечным фашизмом. Эти черты не могут быть организованы в систему; многие из них противоречат друг другу, а также типичны для других видов деспотизма или фанатизма. Но достаточно присутствия одного из них, чтобы позволить фашизму сгуститься вокруг него.
1. Первая особенность ур-фашизма - это культ традиции. Традиционализм, конечно, намного старше фашизма. Это было не только типично для контрреволюционной католической мысли после французской революции, но и родилось в позднюю эллинистическую эпоху, как реакция на классический греческий рационализм. В Средиземноморском бассейне люди разных религий (большинство из них снисходительно принимались римским пантеоном) начали мечтать об откровении, полученном на заре человеческой истории. Это откровение, согласно традиционалистской мистике, долгое время оставалось скрытым под завесой забытых языков - в египетских иероглифах, в кельтских рунах, в свитках малоизвестных религий Азии.
Эта новая культура должна была быть синкретичной. Синкретизм - это не только, как говорится в словаре,“сочетание различных форм веры или практики”; такое сочетание должно допускать противоречия. Каждое из первоначальных посланий содержит крупицу мудрости, и всякий раз, когда кажется, что они говорят разные или несовместимые вещи, это происходит только потому, что все они аллегорически намекают на одну и ту же изначальную истину.
Как следствие, не может быть никакого прогресса в обучении. Истина уже изложена раз и навсегда, и мы можем только продолжать интерпретировать ее неясное послание.
Стоит только взглянуть на программу каждого фашистского движения, чтобы найти главное: мыслители-традиционалисты. Нацистский гнозис питался традиционалистскими, синкретическими, оккультными элементами. Наиболее влиятельный теоретический источник теорий нового Итальянский правый Джулиус Эвола объединил Святой Грааль с Протоколами Сионских мудрецов, алхимию со Священной Римской и Германской империей. Сам факт, что итальянские правые, чтобы продемонстрировать свою непредубежденность, недавно расширили свою программу, включив в нее работы Де Местра, Генона и Грамши, является вопиющим доказательством синкретизма.
Если вы поищете на полках, которые в американских книжных магазинах помечены как New Age, вы можете найти там даже Святого Августина, который, насколько я знаю, не был фашистом. Но объединение Святого Августина и Стоунхенджа - это симптом Ур-фашизма.
ну т.д.
...
основа на английском- https://web.archive.org/web/20170131155837/http://www.nybooks.com/articles/1995/06/22/ur-fascism/
пдф файл
упс
оказалось - зря переводил.есть уже.
https://www.mediaport.ua/vechnyy-fashizm