Сатирикон. "Тополя и ветер" 24.05.12
Звук рождается из тишины. Нет, не любой! Красивый звук. Приятный для слуха. Нужный, значимый и желанный. Конечно, бывает и по-другому, но всё же лучше, если случается именно так - когда звук рождается из тишины, и в миг его появления нет ни шума, ни помех, ни даже фона - словом, ничего, что может помешать ему, отвлечь от него, не дать ему произвести первое впечатление, а оно, как известно, самое сильное. Хорошо, когда нет лишнего.
А спектакль «Тополя и ветер» театра «Сатирикон» рождается из темноты. Той, которую принято называть кромешной: после третьего звонка свет гаснет не только в зале, но и надолго исчезает отовсюду. Ничего не видно! Темнота здесь играет роль занавеса, скрывающего до поры до времени от зрителей не столько декорации - их как раз можно рассмотреть до начала действия, - сколько сам момент выхода героев на сцену. Из-за кулис все три персонажа пьесы - Густав (Денис Суханов), Фернан (Антон Кузнецов) и Рене (Максим Аверин) - появляются тихо и незаметно. Тайно!.. Они занимают свои места на пустой террасе, пока их никто не видит. Поэтому для зрителей они будто даже не «появляются», а именно «проявляются» из рассеивающейся темноты - подобно тому, как обычно проявляется изображение на фотографиях. И даже их представление («Вот три наших героя: по центру - Густав… справа - Фернан… слева - Рене…», - откуда-то сверху доносится до нас голос Константина Райкина, режиссёра этого спектакля) напоминает озвученную подпись к фотографии.
Вроде бы, это несложный приём, и уж тем более никакой не трюк и не фокус, но ощущение маленького чуда с помощью него, однако, создаётся. И кажется, что Густав, Фернан и Рене, три ветерана Первой мировой войны, проживающие в доме престарелых, каким-то непостижимым, поистине волшебным образом переносятся во времени - из своего 1959 года, где возможно всё и нет никаких ограничений - и оказываются перед глазами зрителей, которым будет позволено в течение двух часов осторожно понаблюдать за их жизнью. Кому-то - впервые, а кому-то - и снова.
Последние с самых первых минут будут хитро поглядывать на бронзовую собаку и с улыбкой смотреть на «девчонок»-статуй. Они уже знают их секрет. Но - вот удивительно: в данном случае такое заблаговременное знание того, что будет, не становится раскрытой интригой, которая, сработав один раз, перестаёт быть интересной. Нет! Именно это знание, не делая известные явления привычными и вопреки всем правилам сохраняя эффект сюрприза, помогает им получить своеобразное продолжение: со второго просмотра к ним относишься уже по-другому, особенно. Причём, сразу.
И вообще, наверное, не только для меня, но и для многих из тех, кто приходит на «Тополя и ветер» повторно, спектакль выглядит не просто как знакомая история, рассказываемая ещё раз, а одновременно и как её продолжение - как бы продолжение самой себя.
Ведь ещё раз можно рассказать о том, что уже завершилось - полностью и бесповоротно, так, что в конце впору смело ставить точку. А в финале этого спектакля стоит, скорее, многоточие. Поэтому кажется, что каждый раз после того, как мы на неделю, на месяц или на год оставляем героев наблюдать за пролетающей над тополями стаей птиц - оставляем наедине всё с теми же статуями и бронзовой собакой, оживающими то ли в действительности, то ли в наших ставших уже общими фантазиях, - они вскоре после этого просто возвращаются к своей прежней жизни, продолжая проводить дни в разговорах и мечтах. Своей жизни, которая течёт незримо для нас и независимо от нашего присутствия. И в тот час, когда мы, наконец, решаем их навестить, мы опять застаём их за любимым занятием. Уединившись на родной террасе, они снова рассуждают о временах года, готовятся к празднованию чьих-то дней рождений, сплетничают о жителях и персонале богадельни, говорят о женщинах, совершают открытия, вспоминают прошлую жизнь, думают о жизни будущей и мечтают хоть немного изменить и разнообразить нынешнюю. И пусть от раза к разу содержание этих разговоров не меняется - старики ведь часто повторяют одно и то же: иногда по забывчивости, а иногда просто потому, что им так нравится, - им всё равно бывает интересно, поэтому интересно и нам.
Вот только так кажется лишь в начале. Или в тех сценах, которые милы и безобидны, наполнены светом и юмором. Их можно с лёгкостью проживать ещё и ещё. Но в спектакле есть события, которые в судьбе героев точно происходят лишь единожды. События, которые в одночасье сбивают общее оживлённо-жизнерадостное настроение спектакля, поворачивая его в щемяще-скорбную или лиричную сторону - на некоторое время или уже до конца. Мечтать о путешествии в Индокитай или о секретном походе туда, где «ветер шумит в тополях», спорить о значении пикников или наиболее правильном распределении своих мест в единой связке - всё это можно делать бесконечно. А вот узнать о добровольном уходе из жизни старика, знакомого по богадельне (и, узнав, в испуге скорее прибежать к друзьям, чтобы в первую очередь поделиться с ними, напрочь забыв о только что закончившемся поддевающем разговоре, чуть было не перешедшем в ссору), или же о смерти сестры (сестры Фернана, с которой тот долго не виделся, потому что не хотел этих встреч, но, тем не менее, сестры родной, близкой, причём, как оказывается, - близкой для всех троих, отчего и переживают все одинаково сильно) можно только один раз.
В этом спектакле играет мой любимый артист - Максим Аверин. Замечательно играет! Его Рене получается невероятно симпатичным: как внешне - несмотря ни на почтенный 75-летний возраст, ни на наличие протеза вместо ноги, - так и внутренне - он мил и добродушен. Мягкий тембр голоса, тёплые интонации, произношение слов то нараспев, то с нарочитым удвоением согласных звуков («терраССа») - всё это очень подходит несколько старомодному стилю речи персонажа. А ещё - подчёркивает в образе мечтательность, созерцательность и романтичность. Эти и другие неотъемлемые черты его характера акцентируют также и действия, совершаемые актёром - они изобразительны и наглядны, и взгляды - выразительные и красноречивые. Максим Аверин играет трогательно, тонко, чутко: где-то с грустью, где-то с юмором, чаще - сочетая и то, и другое, но всегда - проникновенно и с любовью.
Но если любимого артиста мне назвать легко, то определить для себя любимого героя спектакля я, наверное, не смогу. Не только потому, что и Густав, и Фернан сыграны актёрами Денисом Сухановым и Антоном Кузнецовом не менее талантливо и ярко. А, прежде всего, потому, что уж очень дороги для меня все три персонажа!
Рене - мудростью, рассудительностью и всё той же душевностью и сердечностью, пусть даже иногда переходящими в недогадливость и наивность (желание воскликнуть «Ну, Рене!» за время спектакля возникает неоднократно), - в его исполнении это выглядит очень непосредственно и мило.
Фернан - способностью всегда находить компромиссы и договариваться при любых обстоятельствах, - а это часто оказывается необходимым в общении столь разных людей.
Густав - безудержным стремлением к цели, умением фонтанировать самыми невероятными идеями, не видя на своём пути никаких преград: добраться трём немощным старикам (вернее, конечно же, двум «немощным» и одному «мерцающему разуму») на другой конец света - пожалуйста; взять с собой в поход многокилограммовую бронзовую собаку - почему бы и нет!.. Если мечтательность Рене более элегична и созерцательна, то у Густава получается, если можно так сказать, «энергично мечтать»! И вообще, этот герой умудряется вызвать к себе расположение, даже несмотря на довольно непростой характер. Потому как быстро становится понятно, что колкий, ядовитый, раздражительный, желчный он только внешне, а внутри - уязвимый, ранимый. Вот только упрямо этого не признающий.
Словом, каждый прекрасен в отдельности, но всё же особенно прекрасно именно то, что эти герои - вместе. А точнее - в связке, которая, зримо или незримо соединяя героев, ощущается между ними постоянно, ещё до начала сцены с верёвкой. И расхожее выражение «они дополняют друг друга» подходит по отношению к персонажам как нельзя кстати! Особенности их нравов переплетаются между собой так хитро и сложно, что в какой-то момент становится непонятно, где же чьё: в итоге создаётся единый образ, общий для всех - причём, как ни парадоксально, но это образ молодости, а не старости.
Молодости, которая - тоже зримо или незримо - ощущается задолго до финального появления героев (а в самом конце, уже на поклон, актёры, исполнявшие роли ветеранов, выходят, как известно, в парадной военной форме и без какого-то бы то ни было грима: бравыми, видными, лихими, - ещё одна оригинальная находка спектакля, которая заслуживает того, чтобы стать правилом: стариков не просто могут, а должны играть молодые!) - собственно, предвкушением чуда спектакль полон с первых минут.
Молодости, заряд которой с невероятной силой передаётся зрителям - именно на это вдохновляют нас артисты и их герои.
Молодости, которая способна победить что угодно! Потому что измеряется она не цифрами и датами, а ощущением, что всё ещё впереди. А так бывает - когда всё ещё впереди. В любом возрасте.
Да, в конце спектакля «Тополя и ветер» стоит многоточие. И я тоже сейчас поставлю многоточие. Потому что остановиться невозможно, но невозможно и передать впечатление полностью. Потому что впереди - я верю! - будет много встреч с любимыми героями. В общем, просто потому, что это ещё не всё…