"Guest..." and another movies / 3 / "Гостья" и другое кино
Разговор, начатый с похода Коли Герасимова в Будущее за кефиром, продолжается. Но не удивляйтесь, друзья, что в этой части речь пойдет о фильмах, названия которых вы, возможно, не ожидали здесь встретить, а те фильмы, которым надлежало быть, почти не упомянуты. Всему своё время ;)
1 часть - - http://alek-morse.livejournal.com/20904.html
2 часть - - http://alek-morse.livejournal.com/21424.html
«Гостья» и другое кино:
3. Судьба героя
- Да пулемёт у него не той системы…
(из другого кино)
(с) Александр СЕДОВ, эссе / май, 2009
Наглядная «археология смысла»
Почему дядя Вова, дозвонившись с планеты Плюк, умолял жену найти для Витьки Манохина «ключи от сантехники», мы более-менее разобрались: таким причудливым образом проявилась тяга героя к самоидентификации в экстремальных инопланетных условиях. Но даже если этот ответ верен, - он, тем не менее, какой-то расплывчатый.
Очень может быть (и даже почти наверняка), что режиссер «Кин-Дза-Дзы» Георгий Данелия никакого особого секрета в эти ключи не вложил, - так просто: случайно подвернувшаяся деталь, в силу своей мелкой банальности, смешно контрастирует с фантастической трагикомедией, в которую вляпался землянин. «Ключи от сантехники» - типичный «таракан в голове» нашего героя, еще подхваченный на работе и случайно принесенный домой (хотя мудрый совет гласит: «не приносите работу на дом»). Помните, перед походом в гастроном дядя Вова названивал кому-то (уж не Манохину ли на объект?) и никак не мог дозвониться? Неотдаденный долг? «Комплекс служебного долга»?
Более точный ответ, полагаю, надо искать в письмах красноармейца Сухова
к своей ненаглядной Катерине Матвеевне. Напомним завязку фильма «Белое солнце пустыни» (реж. Владимир Мотыль, 1968 г.), этого «вестерна» на тему Гражданской войны.
Красноармеец Сухов возвращается с Туркестанской границы после госпиталя. Шагает он, быть может, по тем самым Каракумским пескам, которые так похожи на ландшафт планеты Плюк в галактике Кин-Дза-Дза. Но мысли его не в далёкой, за тысячи парсеков, галактике, а в далекой, за тысячи верст, русской деревушке, где ждет товарища Сухова любимая жена. Свои мысли он облекает в форму воображаемых неотправленных писем, и, появись у него вдруг такая же невероятная как на Кин-Дзе-Дзе возможность сделать звонок домой, он, не раздумывая, согласился бы и, очень может быть, сказал бы жене те же слова, которые звучат у него в голове:
«- Люсенька! Родная моя! Как ты?..» Нет, не то… Вот правильная цитата:
«…Душа моя рвется к вам, ненаглядная
Катерина Матвеевна, как журавль в небо.
Однако случилась у нас
небольшая заминка.
Полагаю, суток на трое, не более.
Мне поручили сопроводить группу
товарищей с братского Востока.
…потому как долг революционный
к тому нас обязывает…»
Совсем не ключи от сантехники заботят этого героя, а «обязывает революционный долг». Так, по крайней мере, говорит он сам. С толикой самоиронии. Конечно, тов. Сухов получил приказ (в форме командирской просьбы) - защитить и сопроводить бывших жен местного феодала в безопасное селение, дабы разгневанный супруг, планирующий побег за границу, их не прикончил. Не очень-то Сухову хотелось «связываться с женщинами», но дело-то благородное, да и приказ (в форме просьбы). В общем, была - не была.
Что за знакомый поворот судьбы - выручать посторонних, по всем параметрам чужих людей, то от верной гибели, то от сидения в ящике с гвоздями или опасности превратиться в кактус, - о бедные женщины Востока и жители планеты Плюк! Если в сказке к Иванушке-дурачку обращалась с просьбой лягушка, то, в конце, она вознаграждала героя, превратившись в его невесту-царевну. Звери, которых выручал Иванушка, тоже, в конце концов, приносили герою пользу - спасали, давали бесценные советы, приносили магические предметы, в корне менявшие судьбу Иванушки. Но то Сказка, а это Быль. Никаких благ и выгод «жены из гарема» или инопланетяне из «гадюшника» (то бишь из пепелаца) нашим героям не принесли, одни приключения.
Между «Белым солнцем пустыни» (1968 г.) и «Кин-Дза-Дзой» (1986 г.) историческая дистанция почти в двадцать лет и, казалось бы, существенная жанровая (не говоря уже о смысловой). «Белое солнце» это «вестерн» (или, как иногда говорят, «истерн») на тему Гражданской войны. «Кин-Дза-Дза» - фантастика, причем, не очень-то и научная. Что их объединяет наверняка - так это степень народной зрительской любви, которая так высока, что оба фильма превратились в фильмы-легенды, фильмы-символы национального самосознания (уже несколько десятков лет космонавты смотрят «Белое солнце» перед каждым стартом в космос), и примерно так же, как фильм «Гостья из будущего» стал знаковым фильмом в разделе детско-юнешеского кино.
Еще больше их объединяет, на мой взгляд, тип героя (можно сказать, характер), который, в общем-то, и стал залогом успеха. Не идентичный, нет, - но очень похожий. Не углубляясь в детали (которые потянули бы на пару страниц), предлагаю воображаемый эксперимент. Мысленно переставьте местами исполнителей этих ролей. Пускай Анатолий Кузнецов спасает двух горемычных инопланетных туземца, и вместо Петрухи у него - скрипач. А Станислав Любшин в гимнастерке в каракумских песках спасает гарем чужих жен, отстреливаясь от банды Чёрного Абдуллы. Изменились бы нюансы, но не характер. В общем, не пулемёт и не транклюкатор делают человека человеком, а характер.
Такая, вот, связка: «Гостья», «Кин-Дза-Дза», «Белое солнце», и нить эта, на мой взгляд, тянется дальше. Поскреби поверхность Плюка и докопаешься до каракумских песков, а еще чуть-чуть и до вечной мерзлоты Чукотки. Наглядная «археология смысла».
Катапульта судьбы
Отмотаем ленту советского кинематографа еще на пару лет назад. В 1966 году - в канун 50-летия Великого Октября выходит фильм «Начальник Чукотки». Герой-одиночка снова в пустыне, на этот раз - в ледяной. На берегу Берингова пролива, - а это если и не другая планета, то другое полушарие Земли. Герой вынужден, сам того не ожидая, принять ответственность за судьбу советской власти на Чукотке - стать начальником местной таможни и, по существу, хозяином края. А это значит не только перевоспитать старорежимного чиновника, не только раздать продовольствие нуждающимся чукчам, не только повоевать с контрой, но и начать торговлю пушниной с акулами иностранного капитала (с миллионной прибылью для советской власти).
…Судьба, однако, не дремлет. Куда только не забрасывает она молодого начальника Чукотки Алексея Баякова: на Аляску, в Сан-Франциско, на Гавайи, в Бомбей, Кейптаун, - но он обязан сохранить самое дорогое, что у него есть - деньги, таможенные сборы, и сдать их в кассу молодой пролетарской республики в Ленинграде.
Режиссер Мельников как-то признался, что он с большим трудом переубедил руководство Ленфильма взять на главную роль Михаила Кононова, начальство желало видеть на его месте артиста героической внешности - вроде Павки Корчагина. Считалось, что герой революции и гражданской войны должен быть высок, скуласт, плечист и с бицепсами такими же крепкими, как коммунистические убеждения.
Если в революционном пантеоне Корчагин занимает такое же почётное место - как в греческой мифологии Прометей, то герой Михаила Кононова - совсем не полубог, не титан, и даже не очень-то и герой (первым порывом его при приезде было - бежать на «большую землю»).
Внешность Михаила Кононова как бы «обыкновенная» - весь его облик отсылает зрителя к знакомому нам Иванушке-дурачку: телосложением не богатырь, белобрыс и вроде бы простак. И за приключениями его героя зритель, не отрываясь, следит как за похождением сказочного Иванушки в тридевятое царство и за три моря.
По изначальной неопытности в делах коммерческих он, кстати, сравним с дядей Вовой, случайно переброшенным на планету Плюк (или, говоря точнее, дядя Вова - сравним с начальником Чукотки). Но где не пропадала судьба «Иванушки-дурачка»? Если революция обязала - выполнит, чего бы это ему ни стоило.
А, кстати, чему все эти приключения нашему герою стоили? Авторы фильма утверждают, что у киногероя был исторический прототип. Не знаю, правда это или нет, но, учитывая, как часто революция возносила героев наверх и как часто предавала, и как сурово карала без вины виноватых, дальнейшая судьба «начальника Чукотки» не кажется особо завидной. Впрочем, всё это догадки и «додумки». Финальный эпизод в поезде - герой Михаила Кононова жив и снова при деле, и, по-видимому, опять командирован на край земли (не обязательно тот же). Но на лице его уже нет прежней романтической лучезарности, а в голосе вместо прежнего воодушевления - досада и, наверное, обида…
Надо заметить, что образ «революционного романтика» Михаил Кононов блестяще ведёт между Сциллой и Харибдой - между героико-революционным эпосом, комедией и чудесным сказанием. А здесь эта грань весьма и весьма тонкая. Ну а с учетом времени, когда фильм создавался (1966 год!), так просто политически заостренная! В разговоре о революции нельзя было сфальшивить или допустить излишнего гротеска. Трудно сказать, насколько его герой исторически безупречен (с точки зрения реалий Гражданской войны), но он, безусловно, правдив, и в него веришь как во вполне достоверное лицо, на переломе времен угодившее в невероятные приключения.
Хотя фильм «Начальник Чукотки» - черно-белый, смотрим мы на героя через «розовые очки» шестидесятых годов - времени гуманизации и относительной либерализации советской жизни. Главный герой щедро награжден качествами, в которых нет абсолютных, но есть оттенки. Не награжден он только частной жизнью - бойцу революции вроде как не положено. Герой молод, если не сказать, юн, не женат, не пишет барышням писем, - пройдет два года, и тов. Сухов исправит эту оплошность в «Белом солнце пустыни», - а мечтает только о том, какие прекрасные города взметнутся однажды на Чукотке.
То, что персонаж Кононова оказался лишен приватной стороны жизни (чукчи сватают ему невесту, но он как представитель советской власти - строг и не преклонен) не сделало фильм менее интересным или менее правдивым. В конце концов, таких судеб в революции было немало. Но, кто знает? - может, поэтому фильм «Начальник Чукотки», не уступающий в художественных достоинствах «Белому солнцу», не стал таким же «культовым», а его герой не стал таким же народным как тов. Сухов или дядя Вова из «Кин-Дза-Дзы».
Щуплый, курносый, застенчивый, неопытный Алёша Баяков, «случайный» хозяин Чукотки, шагнул в сторону от монументального героя Павки Корчагина…
Ladies & Gentlmen
An unselfish work at this part of the essay took up too much vigours of mine, so I didn't translate the text into English yet. But if you say such wish here, I'll do :)
1 часть - - http://alek-morse.livejournal.com/20904.html
2 часть - - http://alek-morse.livejournal.com/21424.html
«Гостья» и другое кино:
3. Судьба героя
- Да пулемёт у него не той системы…
(из другого кино)
(с) Александр СЕДОВ, эссе / май, 2009
Наглядная «археология смысла»
Почему дядя Вова, дозвонившись с планеты Плюк, умолял жену найти для Витьки Манохина «ключи от сантехники», мы более-менее разобрались: таким причудливым образом проявилась тяга героя к самоидентификации в экстремальных инопланетных условиях. Но даже если этот ответ верен, - он, тем не менее, какой-то расплывчатый.
Очень может быть (и даже почти наверняка), что режиссер «Кин-Дза-Дзы» Георгий Данелия никакого особого секрета в эти ключи не вложил, - так просто: случайно подвернувшаяся деталь, в силу своей мелкой банальности, смешно контрастирует с фантастической трагикомедией, в которую вляпался землянин. «Ключи от сантехники» - типичный «таракан в голове» нашего героя, еще подхваченный на работе и случайно принесенный домой (хотя мудрый совет гласит: «не приносите работу на дом»). Помните, перед походом в гастроном дядя Вова названивал кому-то (уж не Манохину ли на объект?) и никак не мог дозвониться? Неотдаденный долг? «Комплекс служебного долга»?
Более точный ответ, полагаю, надо искать в письмах красноармейца Сухова
к своей ненаглядной Катерине Матвеевне. Напомним завязку фильма «Белое солнце пустыни» (реж. Владимир Мотыль, 1968 г.), этого «вестерна» на тему Гражданской войны.
Красноармеец Сухов возвращается с Туркестанской границы после госпиталя. Шагает он, быть может, по тем самым Каракумским пескам, которые так похожи на ландшафт планеты Плюк в галактике Кин-Дза-Дза. Но мысли его не в далёкой, за тысячи парсеков, галактике, а в далекой, за тысячи верст, русской деревушке, где ждет товарища Сухова любимая жена. Свои мысли он облекает в форму воображаемых неотправленных писем, и, появись у него вдруг такая же невероятная как на Кин-Дзе-Дзе возможность сделать звонок домой, он, не раздумывая, согласился бы и, очень может быть, сказал бы жене те же слова, которые звучат у него в голове:
«- Люсенька! Родная моя! Как ты?..» Нет, не то… Вот правильная цитата:
«…Душа моя рвется к вам, ненаглядная
Катерина Матвеевна, как журавль в небо.
Однако случилась у нас
небольшая заминка.
Полагаю, суток на трое, не более.
Мне поручили сопроводить группу
товарищей с братского Востока.
…потому как долг революционный
к тому нас обязывает…»
Совсем не ключи от сантехники заботят этого героя, а «обязывает революционный долг». Так, по крайней мере, говорит он сам. С толикой самоиронии. Конечно, тов. Сухов получил приказ (в форме командирской просьбы) - защитить и сопроводить бывших жен местного феодала в безопасное селение, дабы разгневанный супруг, планирующий побег за границу, их не прикончил. Не очень-то Сухову хотелось «связываться с женщинами», но дело-то благородное, да и приказ (в форме просьбы). В общем, была - не была.
Что за знакомый поворот судьбы - выручать посторонних, по всем параметрам чужих людей, то от верной гибели, то от сидения в ящике с гвоздями или опасности превратиться в кактус, - о бедные женщины Востока и жители планеты Плюк! Если в сказке к Иванушке-дурачку обращалась с просьбой лягушка, то, в конце, она вознаграждала героя, превратившись в его невесту-царевну. Звери, которых выручал Иванушка, тоже, в конце концов, приносили герою пользу - спасали, давали бесценные советы, приносили магические предметы, в корне менявшие судьбу Иванушки. Но то Сказка, а это Быль. Никаких благ и выгод «жены из гарема» или инопланетяне из «гадюшника» (то бишь из пепелаца) нашим героям не принесли, одни приключения.
Между «Белым солнцем пустыни» (1968 г.) и «Кин-Дза-Дзой» (1986 г.) историческая дистанция почти в двадцать лет и, казалось бы, существенная жанровая (не говоря уже о смысловой). «Белое солнце» это «вестерн» (или, как иногда говорят, «истерн») на тему Гражданской войны. «Кин-Дза-Дза» - фантастика, причем, не очень-то и научная. Что их объединяет наверняка - так это степень народной зрительской любви, которая так высока, что оба фильма превратились в фильмы-легенды, фильмы-символы национального самосознания (уже несколько десятков лет космонавты смотрят «Белое солнце» перед каждым стартом в космос), и примерно так же, как фильм «Гостья из будущего» стал знаковым фильмом в разделе детско-юнешеского кино.
Еще больше их объединяет, на мой взгляд, тип героя (можно сказать, характер), который, в общем-то, и стал залогом успеха. Не идентичный, нет, - но очень похожий. Не углубляясь в детали (которые потянули бы на пару страниц), предлагаю воображаемый эксперимент. Мысленно переставьте местами исполнителей этих ролей. Пускай Анатолий Кузнецов спасает двух горемычных инопланетных туземца, и вместо Петрухи у него - скрипач. А Станислав Любшин в гимнастерке в каракумских песках спасает гарем чужих жен, отстреливаясь от банды Чёрного Абдуллы. Изменились бы нюансы, но не характер. В общем, не пулемёт и не транклюкатор делают человека человеком, а характер.
Такая, вот, связка: «Гостья», «Кин-Дза-Дза», «Белое солнце», и нить эта, на мой взгляд, тянется дальше. Поскреби поверхность Плюка и докопаешься до каракумских песков, а еще чуть-чуть и до вечной мерзлоты Чукотки. Наглядная «археология смысла».
Катапульта судьбы
Отмотаем ленту советского кинематографа еще на пару лет назад. В 1966 году - в канун 50-летия Великого Октября выходит фильм «Начальник Чукотки». Герой-одиночка снова в пустыне, на этот раз - в ледяной. На берегу Берингова пролива, - а это если и не другая планета, то другое полушарие Земли. Герой вынужден, сам того не ожидая, принять ответственность за судьбу советской власти на Чукотке - стать начальником местной таможни и, по существу, хозяином края. А это значит не только перевоспитать старорежимного чиновника, не только раздать продовольствие нуждающимся чукчам, не только повоевать с контрой, но и начать торговлю пушниной с акулами иностранного капитала (с миллионной прибылью для советской власти).
…Судьба, однако, не дремлет. Куда только не забрасывает она молодого начальника Чукотки Алексея Баякова: на Аляску, в Сан-Франциско, на Гавайи, в Бомбей, Кейптаун, - но он обязан сохранить самое дорогое, что у него есть - деньги, таможенные сборы, и сдать их в кассу молодой пролетарской республики в Ленинграде.
Режиссер Мельников как-то признался, что он с большим трудом переубедил руководство Ленфильма взять на главную роль Михаила Кононова, начальство желало видеть на его месте артиста героической внешности - вроде Павки Корчагина. Считалось, что герой революции и гражданской войны должен быть высок, скуласт, плечист и с бицепсами такими же крепкими, как коммунистические убеждения.
Если в революционном пантеоне Корчагин занимает такое же почётное место - как в греческой мифологии Прометей, то герой Михаила Кононова - совсем не полубог, не титан, и даже не очень-то и герой (первым порывом его при приезде было - бежать на «большую землю»).
Внешность Михаила Кононова как бы «обыкновенная» - весь его облик отсылает зрителя к знакомому нам Иванушке-дурачку: телосложением не богатырь, белобрыс и вроде бы простак. И за приключениями его героя зритель, не отрываясь, следит как за похождением сказочного Иванушки в тридевятое царство и за три моря.
По изначальной неопытности в делах коммерческих он, кстати, сравним с дядей Вовой, случайно переброшенным на планету Плюк (или, говоря точнее, дядя Вова - сравним с начальником Чукотки). Но где не пропадала судьба «Иванушки-дурачка»? Если революция обязала - выполнит, чего бы это ему ни стоило.
А, кстати, чему все эти приключения нашему герою стоили? Авторы фильма утверждают, что у киногероя был исторический прототип. Не знаю, правда это или нет, но, учитывая, как часто революция возносила героев наверх и как часто предавала, и как сурово карала без вины виноватых, дальнейшая судьба «начальника Чукотки» не кажется особо завидной. Впрочем, всё это догадки и «додумки». Финальный эпизод в поезде - герой Михаила Кононова жив и снова при деле, и, по-видимому, опять командирован на край земли (не обязательно тот же). Но на лице его уже нет прежней романтической лучезарности, а в голосе вместо прежнего воодушевления - досада и, наверное, обида…
Надо заметить, что образ «революционного романтика» Михаил Кононов блестяще ведёт между Сциллой и Харибдой - между героико-революционным эпосом, комедией и чудесным сказанием. А здесь эта грань весьма и весьма тонкая. Ну а с учетом времени, когда фильм создавался (1966 год!), так просто политически заостренная! В разговоре о революции нельзя было сфальшивить или допустить излишнего гротеска. Трудно сказать, насколько его герой исторически безупречен (с точки зрения реалий Гражданской войны), но он, безусловно, правдив, и в него веришь как во вполне достоверное лицо, на переломе времен угодившее в невероятные приключения.
Хотя фильм «Начальник Чукотки» - черно-белый, смотрим мы на героя через «розовые очки» шестидесятых годов - времени гуманизации и относительной либерализации советской жизни. Главный герой щедро награжден качествами, в которых нет абсолютных, но есть оттенки. Не награжден он только частной жизнью - бойцу революции вроде как не положено. Герой молод, если не сказать, юн, не женат, не пишет барышням писем, - пройдет два года, и тов. Сухов исправит эту оплошность в «Белом солнце пустыни», - а мечтает только о том, какие прекрасные города взметнутся однажды на Чукотке.
То, что персонаж Кононова оказался лишен приватной стороны жизни (чукчи сватают ему невесту, но он как представитель советской власти - строг и не преклонен) не сделало фильм менее интересным или менее правдивым. В конце концов, таких судеб в революции было немало. Но, кто знает? - может, поэтому фильм «Начальник Чукотки», не уступающий в художественных достоинствах «Белому солнцу», не стал таким же «культовым», а его герой не стал таким же народным как тов. Сухов или дядя Вова из «Кин-Дза-Дзы».
Щуплый, курносый, застенчивый, неопытный Алёша Баяков, «случайный» хозяин Чукотки, шагнул в сторону от монументального героя Павки Корчагина…
Ladies & Gentlmen
An unselfish work at this part of the essay took up too much vigours of mine, so I didn't translate the text into English yet. But if you say such wish here, I'll do :)