Варвар-каннибал против Шерлока Холмса
В день рождения Артура Конан Дойла я бы хотел снова обратиться к теме непростых взаимоотношений выдуманного им литературного мира и кинематографа. Предлагаю зачесть этот текст в качестве дополения к прошлогоднему обзору экранизаций "Знака четырёх".
.
Варвар-каннибал против Шерлока Холмса
По ту сторону литературного мира Артура Конан Дойла
Александр СЕДОВ (с) эссе / 2011 - 2016 гг.
.
Ярче всего бурлеск проявился в фильме «Знак четырёх» (Англия, США, 1983). В отличие от «Собаки» тех же продюсеров этот фильм в советский прокат не попал. Увидели мы его позже, уже в 21 веке.
.
Режиссёр Дуглас Хикокс присочинил дойловскому сюжету ряд сенсационных эпизодов с драками и прыжками в стиле кун-фу, которых не было в первоисточнике, а, главное, облёк свои неканонические фантазии в буквальном понимании теории С. Эйзенштейна в серию быстро сменяющихся аттракционов. Выслеживая экстравагантную парочку - одноногого каторжника и дикаря-лилипута, - Шерлок Холмс попадает на их нынешнее место работы, в бродячий цирк.
.
Карусели и лабиринты из кривых зеркал - весьма подходящая арена для единоборства с карликом-каннибалом. Удивительно, как Конан Дойл пропустил такую возможность трудоустроить Смола и Тонгу в бродячую труппу! Затеряться средь пёстрого циркового люда, а потом с караваном колесить по Англии, выискивая по округе отставного майора с сундучком сокровищ (давайте вспомним, какую неожиданную коллизию родило соединение убийцы и кэбмана в одной из повестей). Какие бездонные резервы для писательской фантазии! Но не для Конан Дойла. Позорному скоморошеству он отводит пару строк: «На жизнь мы зарабатывали тем, - признаётся Смол, - что ходили по ярмаркам и бедный Тонга за деньги показывал себя. Чёрный каннибал, он ел перед публикой сырое мясо и плясал свои воинственные пляски» (повесть «Знак четырёх»). Беглый каторжник стыдится их вынужденного занятия, и, разумеется, возражал бы против спекуляций на свой счёт. В фильме сие «прискорбное» упоминание разрослось на четверть фильма, став едва ли главной приманкой для падких на зрелища киноманов.
.
Но вот интересно - почему же Дойл не позволил великому сыщику заглянуть в цирк? Ни разу, ни в одном из рассказов? Только ли дело в приличествующих джентльмену зрелищах?
.
.
.
Однажды автор как будто поддался соблазну и перенёс сюжет рассказа «Дама под вуалью» за цирковые кулисы. Смерть дрессировщика могла стать поводом окунуть читателя в закулисную экзотику, познакомить с изнанкой бродячей жизни, поиграть характерами и масками циркачей, но Дойл делает прямо противоположное - почти весь рассказ строит в форме монолога-воспоминания бывшей циркачки. Сыщик и его летописец не проникают в запретный мир арены, а, молча, выслушивают запоздалое признание в одном из домов на окраине Лондона. Как объяснить столь явное безразличие писателя к цирковой эстетике, если не сказать - сознательное небрежение?
.
Ответ может быть только один: в своих шерлокхолмсовских историях Дойл сторонился открытой сенсационности и нарочитой экстравагантности. В рассказах о великом сыщике мы встречаем немало удивительных и необычных вещей, в том числе экзотических зверей, которые используются в качестве орудия преступлений. Однако все эти индийские болотные гадюки и светящиеся собаки действуют в мире Холмса под плотным прикрытием повседневности, которая в свою очередь состоит из массы банальностей - расписания поездов, карманных часов, уютных кресел, занавесок на окнах, шумного уличного движения, почтальонов, которые всегда приносят почту вовремя и многого другого. Этот вполне обыденный мир давит своей гигантской массой на ничтожное количество пугающей экзотики, вытесняя её на периферию сюжета. О страшных вещах в рассказах много говорят, но редко видят. Так Конан Дойл достигает эффекта правдоподобия своих невероятных историй. В том случае, когда экранизация перешагивает этот баланс, являя на экран реки крови, толпы уродцев и мир кошмаров, она рвёт родственные связи с первоисточником и превращается либо в типичный ужастик, либо в фарс.
.
.
Именно в фарс и превратился фильм «Знак четырёх» с момента, когда продюсеры усадили великого сыщика на карусельного пони и заставили бороться с дикарём-лилипутом. Актёр шекспировской школы Ян Ричардсон с честью вышел из испытания, решив запланированные по сценарию гэги делать с фирменным отстранённо-ироническим выражением лица. Холмс-Ричардсон в люльке детского поезда преследующий дикаря-каннибала выглядит куда нелепее комика немых лент Бастера Киттона, с ледяной серьёзностью катавшегося на переднем бампере автомобиля.
.
Особенно смешно и нелепо Холмс-Ричардсон предстаёт в сценах рукопашного боя с туземцем. Несоизмеримым кажется сам масштаб двух личностей: высокий Холмс и коротышка-дикарь - непревзойдённый интеллектуал против варвара-каннибала. До конца смертельной схватки нам как бы неясно, кто выйдет победителем. При кажущейся несопоставимости двух фигур, бой идёт абсолютно на равных. Высокий рост Холмса компенсируется фантастической прыгучестью туземца, а интеллект сыщика - дикарской хитростью. Цивилизация и варварство уравнялись в силе, рационально устроенный мир Холмса потерял равновесие и скатился в бурлеск.
.
Представляю, как продюсеры радовались своей выдумке. Ещё бы! Эпизод абсурдного поединка предвосхитил комедию «Без улик» (1987 г.), где фальшивый Шерлок Холмс в исполнении Майкла Кейна сражается с натуральным профессором Мориарти на сцене театра. Битва не на жизнь, а на смерть в картонных декорациях. Комедия и абсурд в обоих случаях победили детектив.
.
.
Мне могут возразить, что не всё великому Холмсу сходиться в рукопашную с джентльменами в безукоризненных манжетах и манишках, равного интеллекта и одной весовой категории. Для жизненного правдоподобия следует иногда переключаться на дикарей-гатролёров или иностранца графа Дракулу (как, например, в фильме «Лига выдающихся джентльменов»). Но отчего эта тяга к «жизненному правдоподобию» сродни эпидемии вируса? Среди всех когда-либо снятых кинолент о сыщике с Бейкер-стрит не так уж много отыщется картин, которые не украшены дежурным набором ужасов, мистикой, вампирами, заговором масонов, серийными маньяками и т.п.
.
Неужели сочинённые Конан Дойлом сюжетом сами по себе уже мало кому интересны? Может, придуманная им вселенная Бейкер-стрит со временем просто выдохлась вместе с чернилами, которыми была написана? Почему, чтобы «оживить» эти истории заимствуют фокусы, мистику и трюки, вызывается на экран всякая нежить, гипнотизёры и террористы, медиумы и маньяки, сюжеты погружают в сновидческие и наркотические кошмары?
.
Сам Конан Дойл никогда не смешивал истории о сыщике-рационалисте Холмсе с мистикой, хотя с большой охотой пользовался разнообразным мистическим реквизитом, но только чтобы сбить с толку, одурачить затуманить первоначальный след. Но все эти приспособления - не более чем маска. Их ровно столько чтобы произвести впечатление на доверчивого Ватсона. Читателю подобные театральные эффекты приятно щекочут нервы, в то время как Холмс с присущим ему научным скепсисом уверенно заявляет: «Чем необычней выглядит дело, тем легче его распутать». За этой уверенностью стоит твёрдое убеждение - каждая загадка имеет рациональное объяснение.
.
Эту позитивистскую формулу, лежащую в основе рассказов о Шерлоке Холмсе, не поколебала даже вера Конан Дойла в спиритизм, в которую писатель впал на рубеже веков и из которой уже не выходил до конца жизни. И почти до самой своей смерти он сочинял истории о великом сыщике. Почему же эти миры никогда не пересекались?
.
Сэр Артур опробовал своё бойкое перо и на сочинительстве фантастических и мистических историй, но это были ДРУГИЕ рассказы. Ни разу конан-дойловский Шерлок Холмс не обратился к медиуму или медиум к нему, ни разу медиум не попал в круг профессионального внимания сыщика. Некоторые элементы «сверхъестественных» способностей, правда, вкраплены в отдельные рассказы, но очень дозировано, цементируя веру читателя в реализм. Барон Грюнер из рассказа «Влиятельный клиент» просто обладает способностями, напоминающие гипнотические - но не более чтобы «околдовать» свою избранницу (против Ватсона он уже бессилен). Но и здесь автор не перешагивает границу от реализма к фантастике. Гипноз - только логическое допущение, объясняющее необычайную привязанность молодой леди к мерзавцу-барону. Иные эту связь назовут одержимостью, страстью или любовью.
.
Профессор Пресбери скачет по веткам деревьев и крышам домов, как орангутанг. Но не спешите записывать почтенного университетского преподавателя в мутанты. Даже доктор Ватсон крайне осторожен в своих догадках: «Похоже на люмбаго». Итоговый диагноз профессорского перерождения не выходит за пределы медицины, хотя и несколько опередившей времена Конан Дойла.
.
Вера сэра Артура в спиритизм была крепкой, но художественная интуиция писателя была всё же сильнее. Именно это чувство, мне кажется, не позволило автору поставить под сомнение рационально устроенную вселенную Шерлока Холмса, заставить самого знаменитого героя позитивисткого века просить консультации у экстрасенса или психоаналитика. За Конан Дойла это сделали писатели-эпигоны и кинематограф. В романе Николаса Мейера «Вам вреден кокаин, мистер Холмс» (1974, экранизация 1976 г.) великий сыщик обращается за врачебной помощью к светилу психоанализа. Хотя и не по своей воле:
.
« - Вы можете снять свою дурацкую бороду, - произнёс Холмс с надрывом. - И, будьте так добры, бросьте кривляться, как в оперетте, изображая иностранца. Предупреждаю, вам лучше сразу во всём признаться, или будет хуже. Игра проиграна, Мориарти!
.
Хозяин дома медленно повернулся к нему, давая Холмсу разглядеть себя хорошенько, и тихо произнёс:
.
- Меня зовут Зигмунд Фрейд».
.
.
Из всемогущего сыщика Холмс моментально превращается в пациента, зависимого от своих детских фобий и комплексов. Какой, право, удар по репутации и самолюбию гениального Шерлока Холмса! И нанёс его Николас Мейер, как видно, с особым наслаждением:
.
«Мои откровения неизбежно вызовут смятение в определённых кругах, учитывая моё признание, что два описанных мною дела были чистейшей воды вымыслом, - заявляет автор, прячась за благонравной маской доктора Ватсона. - Я говорю о рассказах «Последнее дело Холмса» и «Пустой дом», которые рисуют загадочное исчезновение Холмса и бегло сообщают о событиях тех трёх лет, что он провёл в скитаниях по Европе, Африке и Индии, скрываясь от подручных его покойного недруга. Я только что перечитал оба рассказа и, признаться, поразился собственной простоте. Ну как внимательный читатель мог не заметить, что я всячески выпячивал правдивость собственных слов?»
.
После того, как на поприще литературы был развенчан наркотический бред Шерлока Холмса, раскрыты связи великого сыщика с потусторонним и подсознательным мирами, - писатели и кинематографисты взялись за фигуру самого Артура Конан Дойла. И, правда, как автор, создавший самого популярного литературного героя века позитивизма, рационалиста и учёного-практика, ухитрился в собственной жизни и творчестве, в своих самых искренних убеждениях усидеть на двух стульях - вере в научный прогресс и метафизические сущности, и даже общаться с ними на спиритических сеансах?
.
Этот странный случай Конан Дойла и Шерлока Холмса буквально напрашивался на то, чтобы провести аналогии с повестью Стивенсона о докторе Джекиле и мистере Хайде. И уже в 2000-е годы в Великобритании выходят два мини-сериала, проливающие свет на тёмную сторону отношений сэра Артура и его вымышленного героя…
.
.
-----------------------------
продолжение следует
.
Варвар-каннибал против Шерлока Холмса
По ту сторону литературного мира Артура Конан Дойла
Александр СЕДОВ (с) эссе / 2011 - 2016 гг.
.
Ярче всего бурлеск проявился в фильме «Знак четырёх» (Англия, США, 1983). В отличие от «Собаки» тех же продюсеров этот фильм в советский прокат не попал. Увидели мы его позже, уже в 21 веке.
.
Режиссёр Дуглас Хикокс присочинил дойловскому сюжету ряд сенсационных эпизодов с драками и прыжками в стиле кун-фу, которых не было в первоисточнике, а, главное, облёк свои неканонические фантазии в буквальном понимании теории С. Эйзенштейна в серию быстро сменяющихся аттракционов. Выслеживая экстравагантную парочку - одноногого каторжника и дикаря-лилипута, - Шерлок Холмс попадает на их нынешнее место работы, в бродячий цирк.
.
Карусели и лабиринты из кривых зеркал - весьма подходящая арена для единоборства с карликом-каннибалом. Удивительно, как Конан Дойл пропустил такую возможность трудоустроить Смола и Тонгу в бродячую труппу! Затеряться средь пёстрого циркового люда, а потом с караваном колесить по Англии, выискивая по округе отставного майора с сундучком сокровищ (давайте вспомним, какую неожиданную коллизию родило соединение убийцы и кэбмана в одной из повестей). Какие бездонные резервы для писательской фантазии! Но не для Конан Дойла. Позорному скоморошеству он отводит пару строк: «На жизнь мы зарабатывали тем, - признаётся Смол, - что ходили по ярмаркам и бедный Тонга за деньги показывал себя. Чёрный каннибал, он ел перед публикой сырое мясо и плясал свои воинственные пляски» (повесть «Знак четырёх»). Беглый каторжник стыдится их вынужденного занятия, и, разумеется, возражал бы против спекуляций на свой счёт. В фильме сие «прискорбное» упоминание разрослось на четверть фильма, став едва ли главной приманкой для падких на зрелища киноманов.
.
Но вот интересно - почему же Дойл не позволил великому сыщику заглянуть в цирк? Ни разу, ни в одном из рассказов? Только ли дело в приличествующих джентльмену зрелищах?
.
.
.
Однажды автор как будто поддался соблазну и перенёс сюжет рассказа «Дама под вуалью» за цирковые кулисы. Смерть дрессировщика могла стать поводом окунуть читателя в закулисную экзотику, познакомить с изнанкой бродячей жизни, поиграть характерами и масками циркачей, но Дойл делает прямо противоположное - почти весь рассказ строит в форме монолога-воспоминания бывшей циркачки. Сыщик и его летописец не проникают в запретный мир арены, а, молча, выслушивают запоздалое признание в одном из домов на окраине Лондона. Как объяснить столь явное безразличие писателя к цирковой эстетике, если не сказать - сознательное небрежение?
.
Ответ может быть только один: в своих шерлокхолмсовских историях Дойл сторонился открытой сенсационности и нарочитой экстравагантности. В рассказах о великом сыщике мы встречаем немало удивительных и необычных вещей, в том числе экзотических зверей, которые используются в качестве орудия преступлений. Однако все эти индийские болотные гадюки и светящиеся собаки действуют в мире Холмса под плотным прикрытием повседневности, которая в свою очередь состоит из массы банальностей - расписания поездов, карманных часов, уютных кресел, занавесок на окнах, шумного уличного движения, почтальонов, которые всегда приносят почту вовремя и многого другого. Этот вполне обыденный мир давит своей гигантской массой на ничтожное количество пугающей экзотики, вытесняя её на периферию сюжета. О страшных вещах в рассказах много говорят, но редко видят. Так Конан Дойл достигает эффекта правдоподобия своих невероятных историй. В том случае, когда экранизация перешагивает этот баланс, являя на экран реки крови, толпы уродцев и мир кошмаров, она рвёт родственные связи с первоисточником и превращается либо в типичный ужастик, либо в фарс.
.
.
Именно в фарс и превратился фильм «Знак четырёх» с момента, когда продюсеры усадили великого сыщика на карусельного пони и заставили бороться с дикарём-лилипутом. Актёр шекспировской школы Ян Ричардсон с честью вышел из испытания, решив запланированные по сценарию гэги делать с фирменным отстранённо-ироническим выражением лица. Холмс-Ричардсон в люльке детского поезда преследующий дикаря-каннибала выглядит куда нелепее комика немых лент Бастера Киттона, с ледяной серьёзностью катавшегося на переднем бампере автомобиля.
.
Особенно смешно и нелепо Холмс-Ричардсон предстаёт в сценах рукопашного боя с туземцем. Несоизмеримым кажется сам масштаб двух личностей: высокий Холмс и коротышка-дикарь - непревзойдённый интеллектуал против варвара-каннибала. До конца смертельной схватки нам как бы неясно, кто выйдет победителем. При кажущейся несопоставимости двух фигур, бой идёт абсолютно на равных. Высокий рост Холмса компенсируется фантастической прыгучестью туземца, а интеллект сыщика - дикарской хитростью. Цивилизация и варварство уравнялись в силе, рационально устроенный мир Холмса потерял равновесие и скатился в бурлеск.
.
Представляю, как продюсеры радовались своей выдумке. Ещё бы! Эпизод абсурдного поединка предвосхитил комедию «Без улик» (1987 г.), где фальшивый Шерлок Холмс в исполнении Майкла Кейна сражается с натуральным профессором Мориарти на сцене театра. Битва не на жизнь, а на смерть в картонных декорациях. Комедия и абсурд в обоих случаях победили детектив.
.
.
Мне могут возразить, что не всё великому Холмсу сходиться в рукопашную с джентльменами в безукоризненных манжетах и манишках, равного интеллекта и одной весовой категории. Для жизненного правдоподобия следует иногда переключаться на дикарей-гатролёров или иностранца графа Дракулу (как, например, в фильме «Лига выдающихся джентльменов»). Но отчего эта тяга к «жизненному правдоподобию» сродни эпидемии вируса? Среди всех когда-либо снятых кинолент о сыщике с Бейкер-стрит не так уж много отыщется картин, которые не украшены дежурным набором ужасов, мистикой, вампирами, заговором масонов, серийными маньяками и т.п.
.
Неужели сочинённые Конан Дойлом сюжетом сами по себе уже мало кому интересны? Может, придуманная им вселенная Бейкер-стрит со временем просто выдохлась вместе с чернилами, которыми была написана? Почему, чтобы «оживить» эти истории заимствуют фокусы, мистику и трюки, вызывается на экран всякая нежить, гипнотизёры и террористы, медиумы и маньяки, сюжеты погружают в сновидческие и наркотические кошмары?
.
Сам Конан Дойл никогда не смешивал истории о сыщике-рационалисте Холмсе с мистикой, хотя с большой охотой пользовался разнообразным мистическим реквизитом, но только чтобы сбить с толку, одурачить затуманить первоначальный след. Но все эти приспособления - не более чем маска. Их ровно столько чтобы произвести впечатление на доверчивого Ватсона. Читателю подобные театральные эффекты приятно щекочут нервы, в то время как Холмс с присущим ему научным скепсисом уверенно заявляет: «Чем необычней выглядит дело, тем легче его распутать». За этой уверенностью стоит твёрдое убеждение - каждая загадка имеет рациональное объяснение.
.
Эту позитивистскую формулу, лежащую в основе рассказов о Шерлоке Холмсе, не поколебала даже вера Конан Дойла в спиритизм, в которую писатель впал на рубеже веков и из которой уже не выходил до конца жизни. И почти до самой своей смерти он сочинял истории о великом сыщике. Почему же эти миры никогда не пересекались?
.
Сэр Артур опробовал своё бойкое перо и на сочинительстве фантастических и мистических историй, но это были ДРУГИЕ рассказы. Ни разу конан-дойловский Шерлок Холмс не обратился к медиуму или медиум к нему, ни разу медиум не попал в круг профессионального внимания сыщика. Некоторые элементы «сверхъестественных» способностей, правда, вкраплены в отдельные рассказы, но очень дозировано, цементируя веру читателя в реализм. Барон Грюнер из рассказа «Влиятельный клиент» просто обладает способностями, напоминающие гипнотические - но не более чтобы «околдовать» свою избранницу (против Ватсона он уже бессилен). Но и здесь автор не перешагивает границу от реализма к фантастике. Гипноз - только логическое допущение, объясняющее необычайную привязанность молодой леди к мерзавцу-барону. Иные эту связь назовут одержимостью, страстью или любовью.
.
Профессор Пресбери скачет по веткам деревьев и крышам домов, как орангутанг. Но не спешите записывать почтенного университетского преподавателя в мутанты. Даже доктор Ватсон крайне осторожен в своих догадках: «Похоже на люмбаго». Итоговый диагноз профессорского перерождения не выходит за пределы медицины, хотя и несколько опередившей времена Конан Дойла.
.
Вера сэра Артура в спиритизм была крепкой, но художественная интуиция писателя была всё же сильнее. Именно это чувство, мне кажется, не позволило автору поставить под сомнение рационально устроенную вселенную Шерлока Холмса, заставить самого знаменитого героя позитивисткого века просить консультации у экстрасенса или психоаналитика. За Конан Дойла это сделали писатели-эпигоны и кинематограф. В романе Николаса Мейера «Вам вреден кокаин, мистер Холмс» (1974, экранизация 1976 г.) великий сыщик обращается за врачебной помощью к светилу психоанализа. Хотя и не по своей воле:
.
« - Вы можете снять свою дурацкую бороду, - произнёс Холмс с надрывом. - И, будьте так добры, бросьте кривляться, как в оперетте, изображая иностранца. Предупреждаю, вам лучше сразу во всём признаться, или будет хуже. Игра проиграна, Мориарти!
.
Хозяин дома медленно повернулся к нему, давая Холмсу разглядеть себя хорошенько, и тихо произнёс:
.
- Меня зовут Зигмунд Фрейд».
.
.
Из всемогущего сыщика Холмс моментально превращается в пациента, зависимого от своих детских фобий и комплексов. Какой, право, удар по репутации и самолюбию гениального Шерлока Холмса! И нанёс его Николас Мейер, как видно, с особым наслаждением:
.
«Мои откровения неизбежно вызовут смятение в определённых кругах, учитывая моё признание, что два описанных мною дела были чистейшей воды вымыслом, - заявляет автор, прячась за благонравной маской доктора Ватсона. - Я говорю о рассказах «Последнее дело Холмса» и «Пустой дом», которые рисуют загадочное исчезновение Холмса и бегло сообщают о событиях тех трёх лет, что он провёл в скитаниях по Европе, Африке и Индии, скрываясь от подручных его покойного недруга. Я только что перечитал оба рассказа и, признаться, поразился собственной простоте. Ну как внимательный читатель мог не заметить, что я всячески выпячивал правдивость собственных слов?»
.
После того, как на поприще литературы был развенчан наркотический бред Шерлока Холмса, раскрыты связи великого сыщика с потусторонним и подсознательным мирами, - писатели и кинематографисты взялись за фигуру самого Артура Конан Дойла. И, правда, как автор, создавший самого популярного литературного героя века позитивизма, рационалиста и учёного-практика, ухитрился в собственной жизни и творчестве, в своих самых искренних убеждениях усидеть на двух стульях - вере в научный прогресс и метафизические сущности, и даже общаться с ними на спиритических сеансах?
.
Этот странный случай Конан Дойла и Шерлока Холмса буквально напрашивался на то, чтобы провести аналогии с повестью Стивенсона о докторе Джекиле и мистере Хайде. И уже в 2000-е годы в Великобритании выходят два мини-сериала, проливающие свет на тёмную сторону отношений сэра Артура и его вымышленного героя…
.
.
-----------------------------
продолжение следует