Изолятор
*печеная картошка*
Я свой первый заход в краевую детскую больницу почти не помню.
Лишь только два момента.
Но не помню никого с кем бы общался, слёзы помню, строгий постельный режим, попыткой отобрать у меня одежду, попыткой переодеть меня в байковую красную пижаму в цветочек.
ПИТ, если бы я изначально знал что скрывается за этими буквами, я бы плакал сильнее, интенсивная терапия...но для меня просто не было места, возможно так же меня никто из врачей не хотел брать, боялись, слишком случай непонятный, хотя вся симптоматика на лицо.
Потом уже мне в общей столовке сказали,-здесь занято, ищи себе другой стол, вон иди к девчонкам..., а знаешь в ПИТе умирают...уже потом, я сам это видел, нет, ни как дети умирают, а как их увозят накрыв простыней, честно сказать только два раза видел, но оба из ПИТа.
От чего могут дети умирать в ревматологии?
Пороки сердца,-а знаешь, у меня дырка в сердце и через неё вытекает кровь, когда вся вытечет я умру...
Это так буднично мы о своих болячках рассуждали.
Реактивный или запущенный как у меня ревматоидный полиартрит, особенно вкупе с поражением внутренних органов.
Ну и отказ почек в следствии гормонального лечения полиартритов.
С первого дня в краевой, самым страшным детским словом было-гормоны, почем-то от этого мурашки по коже.
Симптомы гормонов это, кефир перед сном, шоколадная плитка и...печеная картошка.
Я, мы видели эти гормоны, они ходили среди нас, их (нас) было видно издалека, круглолицые, чаще всего они (мы) ходили по стеночке или даже опираясь на неё и каждое утро именно они (мы) первые подходили к зеркалам и давили пальцами на щеки, чтобы они так не выпирали, а Наталья Ивановна подходила сзади и говорила-ах тыж мой хомячок...ну как сегодня спалось?, а Наталья Васильевна не заостряла на этом внимание.
И я несколько часов силился вспомнить лица тех с кем лежал в первый заход август-октябрь 1985 года.
Только девочка с которой я лежал в ПИТе, наверное потому, что я впервые в девять лет видел абсолютно голую 14-и летнюю девочку которую привезли санавиацией с острой сердечной недостаточностью.
Однако печеную картошку и кефир в первый свой заход я не попробовал, врачи обошлись другими методами, просто хотя бы стабилизировав меня до марта 1986 года, зато я вышел в октябре 1985 года из больницы на своих ногах, но уже зная о своем будущем всё, естественно от всезнающих старших товарищей, некоторые "хвастались" что лежат тут уже в третий раз!, как это было смело...и как я говорил в свой последний заход в октябре 1989 года -учитесь детки, пока папа жив, я тут заканчиваю десятый курс, почти аттестат больничной зрелости...
Но в октябре 1985 я думал что вот вот я уже стану здоровым и пойду в школу, не догадываясь что впереди меня ждет и печеная картошка и несладкая борьба за ноги.
Я свой первый заход в краевую детскую больницу почти не помню.
Лишь только два момента.
Но не помню никого с кем бы общался, слёзы помню, строгий постельный режим, попыткой отобрать у меня одежду, попыткой переодеть меня в байковую красную пижаму в цветочек.
ПИТ, если бы я изначально знал что скрывается за этими буквами, я бы плакал сильнее, интенсивная терапия...но для меня просто не было места, возможно так же меня никто из врачей не хотел брать, боялись, слишком случай непонятный, хотя вся симптоматика на лицо.
Потом уже мне в общей столовке сказали,-здесь занято, ищи себе другой стол, вон иди к девчонкам..., а знаешь в ПИТе умирают...уже потом, я сам это видел, нет, ни как дети умирают, а как их увозят накрыв простыней, честно сказать только два раза видел, но оба из ПИТа.
От чего могут дети умирать в ревматологии?
Пороки сердца,-а знаешь, у меня дырка в сердце и через неё вытекает кровь, когда вся вытечет я умру...
Это так буднично мы о своих болячках рассуждали.
Реактивный или запущенный как у меня ревматоидный полиартрит, особенно вкупе с поражением внутренних органов.
Ну и отказ почек в следствии гормонального лечения полиартритов.
С первого дня в краевой, самым страшным детским словом было-гормоны, почем-то от этого мурашки по коже.
Симптомы гормонов это, кефир перед сном, шоколадная плитка и...печеная картошка.
Я, мы видели эти гормоны, они ходили среди нас, их (нас) было видно издалека, круглолицые, чаще всего они (мы) ходили по стеночке или даже опираясь на неё и каждое утро именно они (мы) первые подходили к зеркалам и давили пальцами на щеки, чтобы они так не выпирали, а Наталья Ивановна подходила сзади и говорила-ах тыж мой хомячок...ну как сегодня спалось?, а Наталья Васильевна не заостряла на этом внимание.
И я несколько часов силился вспомнить лица тех с кем лежал в первый заход август-октябрь 1985 года.
Только девочка с которой я лежал в ПИТе, наверное потому, что я впервые в девять лет видел абсолютно голую 14-и летнюю девочку которую привезли санавиацией с острой сердечной недостаточностью.
Однако печеную картошку и кефир в первый свой заход я не попробовал, врачи обошлись другими методами, просто хотя бы стабилизировав меня до марта 1986 года, зато я вышел в октябре 1985 года из больницы на своих ногах, но уже зная о своем будущем всё, естественно от всезнающих старших товарищей, некоторые "хвастались" что лежат тут уже в третий раз!, как это было смело...и как я говорил в свой последний заход в октябре 1989 года -учитесь детки, пока папа жив, я тут заканчиваю десятый курс, почти аттестат больничной зрелости...
Но в октябре 1985 я думал что вот вот я уже стану здоровым и пойду в школу, не догадываясь что впереди меня ждет и печеная картошка и несладкая борьба за ноги.