И всё-таки весна
«И всё-таки весна...», - решила я.
Пьянящая, безумная весна. В четверг развезло, -- вместо зимней сказки слякоть и дождь с ветром. Вечером посыпал снег. Исчезло чувство весны, стало хмуро и тоскливо. Лужи на полдороги, снежная каша пополам с песком... бр-р-р! Я, скрепя сердце, влезла в резинки.
Вчера дождь унялся, и... пахнуло весной. На душе сразу стало веселей. Вроде даже раздались птичьи голоса, певшию весеннюю песню, и крыши, серые шиферные крыши в пятнах снега - всё стало иным. В воздухе разлилось предвкушение. Во второй половине дня оно разразилось моросящим дождиком, ставшим ближе к вечеру мелким градом. Град сменился снегом.
Утром за окном... белели крыши. Белели проталины и вчерашняя слякоть, белым отмечены и ветки деревьев. «Зима - вернулась? Как бы там ни было, скорей гулять, пока опять не развезло!»
Река.
Рыбаки усеяли собой реку, как воробьи навозную кучу, чуть поодаль кучкуются легковушки. Под ногами хрустит подмёрзшая слякоть. На небе светлеющая местами хмарь.
Я не торопясь гуляю вдоль берега, глядя на лёд: «Ладно, в этом году я уже один раз по льду ходила. Хватит.» Видите, какая я благоразумная? А он уже ненадёжен, на середине реки - желтоват, лишь у берега белый. По нему - цепочки следов: кошачьих, собачьих и, конечно, рыбацких, куда ж без них? Автомобильных нет, это вам на другую реку, под железнодорожный мост. Вот там они есть.
За островом, на коем до сих пор виднеются огородные будки, лёд вздыбленный, но увидеть его можно лишь с крохотного залива, на другом острове. Вот туда я и решу зайти, но пока я прохожу мимо другого места. Мимо полого спука к реке, он отмечен двумя ивами, растущими так близко, что и не понять, одно это дерево или два. Рядом с ними железобетонная лесенка. Представьте себе, этакий спуск к реке! Кто и когда его приволок?
По левую руку - река. Огороды - по правую, затянутые сеткой-рабицей, а потом и просто грядки. Они привольно разбегутся до крутого подъёма, а там ‐ дома. Частные домики. И улица, на которой они стоят, спускается за огородами навстречу мне, но мы так и не пересечёмся, зато она поднимется к моей. Между огородами и рекой - наезжанная за годы колея.
Робко золотится тростник, кусты ив заплетают ветви, тянясь к небу. Вот у чьего-то огорода чернеет вверх дном лодка. Это уже примета, а не лодка. Миновав две ивы (или всё-таки одну?), я засекла скопление рыбаков впереди по реке. Сидят себе на ящиках, рыбку удят, на многих яркие жилеты. Иду дальше, больше радуясь погоде, чем виду. Огороды скоро кончатся, вместе с ними кончится колея, и встанет вопрос: как идти домой?
Подняться дорогой к улице частных домов по более крутому склону, нежели тот, что привёл меня к реке? Или просто повернуть назад?
Дорога заворачивала на остров, через мост. Вспомнив, как красиво там было в начале зимы, я решила заглянуть туда. Обогнув автомобиль, стоявший на обочине, я вышла на дорогу. Весело топая по колее, я быстро оказалась на острове. Там тоже были машины, и из одной из них выгружался рыбак. В шапочке, в сапогах и куртке-непродувайке. С буром и ещё чем-то рыбацким в руках. Он коротко глянул на меня, направлясь к заливчику. Спустившись на лёд, он и не думал устраиваться прямо здесь, у берега, чем бы спутал все мои планы. Подойдя ближе, я увидела, что он двинул к прочим рыбакам, мужички обосновались на реке в проливе между берегом и островом. «Так-так-так, - мысленно потёрла я руки, - значит, никто не будет меня смущать и мешать мне любоваться рекой». Уже поднимаясь на остров, я решила, что одного раза в год мало, благо заливчик украсил себя таким чудным полумесяцем прочного, красивого льда.
Он белел, он манил, по нему заманчиво тянулась тропа, по которой уходил рыбак. О-о-о... «Всего пара шагов от берега, знаю я этот залив, -- здесь и цыплёнку утонуть негде.» Пара шагов, ага, щас...
Вид с пары шагов открылся великолепный: река выбегала из-за острова с огородоми, крутым и узким концом смотрящим в сторону далёкого ещё моря. Прямо за этим носом лёд будто вспахан. Между безопасным прибрежным льдом и ним - поле желтоватого, свободного от снега.
Всё это великолепие, что вот-вот заблестит под лучами выглянувшего наконец солнца - слева. Справа же - р-р-р! - тростник, тростник и ещё раз тростник по берегу залива! Обойти его можно: по льду! Теперь вы меня понимаете? И я сама себя поняла... Осторожно шагая, я поглядывала, когда же откроется простор.
Ой, мамочки! Трещина. Скорей всего, образовалась ещё зимой, когда подо льдом спала вода. «А если меня на ней унесёт? Глупость! Конечно, глупость, вечно я боюсь невесть чего.» Боюсь-то боюсь, но чтобы я всякий раз из-за этого поворачивала назад!.. Итак, шаг за шагом я продвигалась к раздолью, я ждала встречи с рекой... С рекой, что когда-то вела варягов в греки. А вот ещё трещина - это кончилась «страшная» льдина, и я вновь на куске льда, прочно привязанном к земле. Через шагов пять тростник выпустил меня на волю.
Подо мной глубина, способная поглотить меня с головой, и ещё бы осталось. Но об этом вспомнится позже, а пока я медленно поворачиваю голову.
Солнце как ждало меня, оно отодвинуло надоеду-тучу, и лёд ожил. Он засверкал «пролысинами». Ожил и дальний берег. Лес на нём перестал быть одной угрюмой полосой. Там даже завиднелся дом. По краям крон уже угадывались цвета. Пока ещё мрачные зелёный и фиолетовой, скорее оттенки, но - они уже стали видны.
Тучка с обидой заняла прежнее место, мир притушил краски, а я направилась к берегу. Уже без трепета миновав обе трещины, я вернулась на остров. За спиной вновь выглянуло солнце, и вновь встрепенулся мир. Солнце вскоре нырнуло за тучку, ни дать ни взять, в чехарду играют...
Идя домой, я глянула назад, когда солнце было за тучей, но его лучи упали на дом, что я углядела со льда. И будки на острове с огородами тоже стали видны. Солнце изменило и тростник: ещё чуть, и он бы засиял изнутри золотом с картин итальянского Возрождения. Небо синело в прорехах туч, и ивы казались посланниками из древних времён, когда всё было впервые. Ярко и звонко ото льда рядом с двумя ивами отразилась синева. А за спиной... Это была даже не туча: полнеба до самой земли было полно тяжёлой серости. Кстати, где она, когда я пишу эти строки? А тогда стало не по себе. Появился ветер, он так и норовил залезть под куртку.
Вот и спуск. А там и улица моя. Скоро, скоро буду дома и засяду за комп, пока ещё всё свежо в памяти. А пока «хруп-хряп» по подмёрзшему снегу, живучие ивы и зеленоватый лёд в канаве поодаль от дороги. Когда подходила к подьезду, вдоль ряда машин деловито вышагивал кот. Чёрный и зеленоглазый. Чуть раньше в глубине двора краем глаза ухватила некий полёт. Что я видела? Сухой лист? Нечто, сушившееся на верёвке? Кто его знает, но кот был точно!
Пьянящая, безумная весна. В четверг развезло, -- вместо зимней сказки слякоть и дождь с ветром. Вечером посыпал снег. Исчезло чувство весны, стало хмуро и тоскливо. Лужи на полдороги, снежная каша пополам с песком... бр-р-р! Я, скрепя сердце, влезла в резинки.
Вчера дождь унялся, и... пахнуло весной. На душе сразу стало веселей. Вроде даже раздались птичьи голоса, певшию весеннюю песню, и крыши, серые шиферные крыши в пятнах снега - всё стало иным. В воздухе разлилось предвкушение. Во второй половине дня оно разразилось моросящим дождиком, ставшим ближе к вечеру мелким градом. Град сменился снегом.
Утром за окном... белели крыши. Белели проталины и вчерашняя слякоть, белым отмечены и ветки деревьев. «Зима - вернулась? Как бы там ни было, скорей гулять, пока опять не развезло!»
Река.
Рыбаки усеяли собой реку, как воробьи навозную кучу, чуть поодаль кучкуются легковушки. Под ногами хрустит подмёрзшая слякоть. На небе светлеющая местами хмарь.
Я не торопясь гуляю вдоль берега, глядя на лёд: «Ладно, в этом году я уже один раз по льду ходила. Хватит.» Видите, какая я благоразумная? А он уже ненадёжен, на середине реки - желтоват, лишь у берега белый. По нему - цепочки следов: кошачьих, собачьих и, конечно, рыбацких, куда ж без них? Автомобильных нет, это вам на другую реку, под железнодорожный мост. Вот там они есть.
За островом, на коем до сих пор виднеются огородные будки, лёд вздыбленный, но увидеть его можно лишь с крохотного залива, на другом острове. Вот туда я и решу зайти, но пока я прохожу мимо другого места. Мимо полого спука к реке, он отмечен двумя ивами, растущими так близко, что и не понять, одно это дерево или два. Рядом с ними железобетонная лесенка. Представьте себе, этакий спуск к реке! Кто и когда его приволок?
По левую руку - река. Огороды - по правую, затянутые сеткой-рабицей, а потом и просто грядки. Они привольно разбегутся до крутого подъёма, а там ‐ дома. Частные домики. И улица, на которой они стоят, спускается за огородами навстречу мне, но мы так и не пересечёмся, зато она поднимется к моей. Между огородами и рекой - наезжанная за годы колея.
Робко золотится тростник, кусты ив заплетают ветви, тянясь к небу. Вот у чьего-то огорода чернеет вверх дном лодка. Это уже примета, а не лодка. Миновав две ивы (или всё-таки одну?), я засекла скопление рыбаков впереди по реке. Сидят себе на ящиках, рыбку удят, на многих яркие жилеты. Иду дальше, больше радуясь погоде, чем виду. Огороды скоро кончатся, вместе с ними кончится колея, и встанет вопрос: как идти домой?
Подняться дорогой к улице частных домов по более крутому склону, нежели тот, что привёл меня к реке? Или просто повернуть назад?
Дорога заворачивала на остров, через мост. Вспомнив, как красиво там было в начале зимы, я решила заглянуть туда. Обогнув автомобиль, стоявший на обочине, я вышла на дорогу. Весело топая по колее, я быстро оказалась на острове. Там тоже были машины, и из одной из них выгружался рыбак. В шапочке, в сапогах и куртке-непродувайке. С буром и ещё чем-то рыбацким в руках. Он коротко глянул на меня, направлясь к заливчику. Спустившись на лёд, он и не думал устраиваться прямо здесь, у берега, чем бы спутал все мои планы. Подойдя ближе, я увидела, что он двинул к прочим рыбакам, мужички обосновались на реке в проливе между берегом и островом. «Так-так-так, - мысленно потёрла я руки, - значит, никто не будет меня смущать и мешать мне любоваться рекой». Уже поднимаясь на остров, я решила, что одного раза в год мало, благо заливчик украсил себя таким чудным полумесяцем прочного, красивого льда.
Он белел, он манил, по нему заманчиво тянулась тропа, по которой уходил рыбак. О-о-о... «Всего пара шагов от берега, знаю я этот залив, -- здесь и цыплёнку утонуть негде.» Пара шагов, ага, щас...
Вид с пары шагов открылся великолепный: река выбегала из-за острова с огородоми, крутым и узким концом смотрящим в сторону далёкого ещё моря. Прямо за этим носом лёд будто вспахан. Между безопасным прибрежным льдом и ним - поле желтоватого, свободного от снега.
Всё это великолепие, что вот-вот заблестит под лучами выглянувшего наконец солнца - слева. Справа же - р-р-р! - тростник, тростник и ещё раз тростник по берегу залива! Обойти его можно: по льду! Теперь вы меня понимаете? И я сама себя поняла... Осторожно шагая, я поглядывала, когда же откроется простор.
Ой, мамочки! Трещина. Скорей всего, образовалась ещё зимой, когда подо льдом спала вода. «А если меня на ней унесёт? Глупость! Конечно, глупость, вечно я боюсь невесть чего.» Боюсь-то боюсь, но чтобы я всякий раз из-за этого поворачивала назад!.. Итак, шаг за шагом я продвигалась к раздолью, я ждала встречи с рекой... С рекой, что когда-то вела варягов в греки. А вот ещё трещина - это кончилась «страшная» льдина, и я вновь на куске льда, прочно привязанном к земле. Через шагов пять тростник выпустил меня на волю.
Подо мной глубина, способная поглотить меня с головой, и ещё бы осталось. Но об этом вспомнится позже, а пока я медленно поворачиваю голову.
Солнце как ждало меня, оно отодвинуло надоеду-тучу, и лёд ожил. Он засверкал «пролысинами». Ожил и дальний берег. Лес на нём перестал быть одной угрюмой полосой. Там даже завиднелся дом. По краям крон уже угадывались цвета. Пока ещё мрачные зелёный и фиолетовой, скорее оттенки, но - они уже стали видны.
Тучка с обидой заняла прежнее место, мир притушил краски, а я направилась к берегу. Уже без трепета миновав обе трещины, я вернулась на остров. За спиной вновь выглянуло солнце, и вновь встрепенулся мир. Солнце вскоре нырнуло за тучку, ни дать ни взять, в чехарду играют...
Идя домой, я глянула назад, когда солнце было за тучей, но его лучи упали на дом, что я углядела со льда. И будки на острове с огородами тоже стали видны. Солнце изменило и тростник: ещё чуть, и он бы засиял изнутри золотом с картин итальянского Возрождения. Небо синело в прорехах туч, и ивы казались посланниками из древних времён, когда всё было впервые. Ярко и звонко ото льда рядом с двумя ивами отразилась синева. А за спиной... Это была даже не туча: полнеба до самой земли было полно тяжёлой серости. Кстати, где она, когда я пишу эти строки? А тогда стало не по себе. Появился ветер, он так и норовил залезть под куртку.
Вот и спуск. А там и улица моя. Скоро, скоро буду дома и засяду за комп, пока ещё всё свежо в памяти. А пока «хруп-хряп» по подмёрзшему снегу, живучие ивы и зеленоватый лёд в канаве поодаль от дороги. Когда подходила к подьезду, вдоль ряда машин деловито вышагивал кот. Чёрный и зеленоглазый. Чуть раньше в глубине двора краем глаза ухватила некий полёт. Что я видела? Сухой лист? Нечто, сушившееся на верёвке? Кто его знает, но кот был точно!