Рубидий
В романе Василия Гроссмана "Жизнь и судьба" есть сцена, где группу евреев убивают в газовой камере концлагеря. Автор рассказывает нам о максимально жестоком притеснении евреев в нацистской Германии, переходящем в тотальный геноцид. Означает ли это, что нам следует называть автора еврейским националистом? По-видимому, нет. Он говорит о хорошо известных исторических фактах, о которых может написать кто угодно.
Если бы этого притеснения на самом деле не было, ситуация стала бы иной, но тоже не вполне ясной. Мало ли какие причины заставили автора вставить в роман некий вымысел. Вопрос требует дополнительного изучения и осмысления. Но есть один вариант, при котором ярлык подозрительного "еврейского националиста" был бы прилеплен к Гроссману быстро и однозначно.
Представим себе, что Гитлер победил в 1943 году, Россия стала частью Третьего Рейха, и на её территории установилась единая идеология, говорящая нам, что основой имперского процветания является повсеместная дружба народов. Евреев на территории Рейха всегда было немного, в отношении них до 1943 года допускались некоторые ошибки, вызвавшие массовую экономическую эмиграцию, в том числе и скрытую (из-за проблем с учётом), но не повлекшие никаких более серьёзных последствий. Наблюдаемый же юденфрай является естественным следствием этой эмиграции. Вот тут попытки поговорить о газовых камерах вызвали бы заметную нервозность и оперативную реакцию.
Прошлый пост про Константина Крылова и русский национализм вызвал некоторое неодобрение у читателей. Там шла речь про раннее творчество, можно поразмышлять и над более поздним. "Рубидий" был написан в 2018 году, и отчасти является программным для автора, там в какой-то форме присутствуют многие его публицистические тезисы. Некоторая стандартная националистическая программа в тексте так или иначе изложена: проблема русских в том, что они не осознают себя нацией, у них нет представления о национальном единстве и общей истории, из-за этого ими помыкают другие люди со сформированным национальным самосознанием, сами же русские прислуживают им и только вредят и мешают друг другу.
Но тут есть некоторое важное обстоятельство. Основные герои имеют ясную национальную маркировку, и помимо итальянцев, евреев, армян и цыган там есть и пятеро русских. Один из них профессор Преображенский, образ самого автора, интеллектуал с дореволюционной культурой, объясняющий Привалову, как устроен окружающий его мир. Он как бы знает всё заранее и побыстрее сбегает из про'клятого места, оставляя местным этно-кадрам грызть друг друга. Остальные же четыре, несмотря на всё "раскрытие глаз", по ходу повествования и на миллиметр не сдвигаются в сторону какого-либо национализма. Более того, некоторые концепции, сообщаемые главному герою, потом специально стираются из его памяти, со словами, что он ещё не готов, его сознание слишком деформировано и т.п. Автор как будто расписывается в тщете своих пропагандистских усилий, и это на самом деле один из итогов жизни К.Крылова. Двое из героев, включая Привалова, сбегают оттуда вслед за Преображенским. Двое других, "красные", к которым автор со временем относился всё хуже и хуже, остаются, и судьба их представляется печальной.
Вообще, вопрос в том, был ли (писатель) Крылов националистом, неизбежно упирается в проблему того, насколько он был прав в своих построениях. Это интересная тема. Если на территории Рейха всегда процветала дружба народов, то рассуждения про газовые камеры несомненно являются злонамеренной клеветой на общественный строй, попыткой вбить клин между братскими народами, разжиганием межнациональной ненависти, etc. Если же нет, то...
Напомним, что "Рубидий" является продолжением "Понедельника, начинающегося в субботу", с перерывом в 30 лет. Не знаю, как продолжение воспринимается без первой части, которую я хорошо помню. Но для любителей Стругацких вторая часть может быть более чем любопытной, придавая общей картине некоторую саркастическую объёмность.
Если бы этого притеснения на самом деле не было, ситуация стала бы иной, но тоже не вполне ясной. Мало ли какие причины заставили автора вставить в роман некий вымысел. Вопрос требует дополнительного изучения и осмысления. Но есть один вариант, при котором ярлык подозрительного "еврейского националиста" был бы прилеплен к Гроссману быстро и однозначно.
Представим себе, что Гитлер победил в 1943 году, Россия стала частью Третьего Рейха, и на её территории установилась единая идеология, говорящая нам, что основой имперского процветания является повсеместная дружба народов. Евреев на территории Рейха всегда было немного, в отношении них до 1943 года допускались некоторые ошибки, вызвавшие массовую экономическую эмиграцию, в том числе и скрытую (из-за проблем с учётом), но не повлекшие никаких более серьёзных последствий. Наблюдаемый же юденфрай является естественным следствием этой эмиграции. Вот тут попытки поговорить о газовых камерах вызвали бы заметную нервозность и оперативную реакцию.
Прошлый пост про Константина Крылова и русский национализм вызвал некоторое неодобрение у читателей. Там шла речь про раннее творчество, можно поразмышлять и над более поздним. "Рубидий" был написан в 2018 году, и отчасти является программным для автора, там в какой-то форме присутствуют многие его публицистические тезисы. Некоторая стандартная националистическая программа в тексте так или иначе изложена: проблема русских в том, что они не осознают себя нацией, у них нет представления о национальном единстве и общей истории, из-за этого ими помыкают другие люди со сформированным национальным самосознанием, сами же русские прислуживают им и только вредят и мешают друг другу.
Но тут есть некоторое важное обстоятельство. Основные герои имеют ясную национальную маркировку, и помимо итальянцев, евреев, армян и цыган там есть и пятеро русских. Один из них профессор Преображенский, образ самого автора, интеллектуал с дореволюционной культурой, объясняющий Привалову, как устроен окружающий его мир. Он как бы знает всё заранее и побыстрее сбегает из про'клятого места, оставляя местным этно-кадрам грызть друг друга. Остальные же четыре, несмотря на всё "раскрытие глаз", по ходу повествования и на миллиметр не сдвигаются в сторону какого-либо национализма. Более того, некоторые концепции, сообщаемые главному герою, потом специально стираются из его памяти, со словами, что он ещё не готов, его сознание слишком деформировано и т.п. Автор как будто расписывается в тщете своих пропагандистских усилий, и это на самом деле один из итогов жизни К.Крылова. Двое из героев, включая Привалова, сбегают оттуда вслед за Преображенским. Двое других, "красные", к которым автор со временем относился всё хуже и хуже, остаются, и судьба их представляется печальной.
Вообще, вопрос в том, был ли (писатель) Крылов националистом, неизбежно упирается в проблему того, насколько он был прав в своих построениях. Это интересная тема. Если на территории Рейха всегда процветала дружба народов, то рассуждения про газовые камеры несомненно являются злонамеренной клеветой на общественный строй, попыткой вбить клин между братскими народами, разжиганием межнациональной ненависти, etc. Если же нет, то...
Напомним, что "Рубидий" является продолжением "Понедельника, начинающегося в субботу", с перерывом в 30 лет. Не знаю, как продолжение воспринимается без первой части, которую я хорошо помню. Но для любителей Стругацких вторая часть может быть более чем любопытной, придавая общей картине некоторую саркастическую объёмность.