"На последнем дыхании" - плевок в лицо «общества спектакля»
Знаменитая лента французского режиссера Жана-Люка Годара является знаковой в мировом кинематографе. Этот фильм не просто талантливо проблематизирует поколение 60-х. Вовсе нет. В каком-то плане Годар аккуратно нащупывает «проклятые вопросы» современного ему буржуазного общества. Общества, застывшем в своем самоупокоенном потребительском комфорте.
Пожалуй, именно ощущение какой-то духоты (или «тошноты» в терминологии Сартра) от нахождения в потребительском обществе порождает небезопасные иррациональные попытки вырваться за его пределы, дорваться до неведомого кислорода. Однако как указывал известный психолог Эрих Фромм свобода - это крайне тяжелое бремя. Бремя, которое далеко не каждый отважится нести, что и порождает своеобразное «бегство от свободы». Бегство буржуа-потребителя в конформизм, гедонизм или криминал.
Главный герой фильма «На последнем дыхании» слишком горделив и самонадеян, чтобы довольствоваться мещанскими банальностями. Тревога и беспокойство, не покидающие его ведут к довольно радикальным методам выхода за рамки обыденности.
Все это усугубляется отчуждением. Герой не способен понять свою «возлюбленную» (да и возможна ли любовь у отчужденного человека?), они в принципе не могут наладить какой либо диалог. В итоге весь фильм зритель слышит лишь эгоистически-бессвязные монологи. Каждый зациклен лишь на себе.
Жан Поль Сартр описывал аналогичную ситуацию, когда говорил о том, что современный индивид - отчуждённое существо: его индивидуальность стандартизована (как стандартизован официант с профессиональной улыбкой и точно рассчитанными движениями); подчинена различным социальным институтам, которые как бы «стоят» над человеком, а не происходят от него, а следовательно, лишена самого важного - возможности существования цельных, искренних отношений между людьми.
Главные герои никогда не поймут друг друга т.к. социальные законы буржуазного общества не дадут им возможности подлинно «жить своей жизнью», быть, а не существовать.
Именно этот посыл объясняет главенствующую для ранних лент Годара тему «бегства навстречу смерти» в экзистенциальной, пограничной ситуации существования героев. Они сознательно противопоставили себя обществу и были выброшены из нормальной жизни, вынуждены жить словно «на последнем дыхании» ведь лишь так можно хоть на минуту почувствовать себя свободными от отчужденных форм окружающего их фарсового «общества спектакля» (французский философ Ги Дебор писал на этот счет: «Спектакль - это не совокупность образов, но общественные отношения между людьми, опосредованные образами… Спектакль - это основной продукт производства современного общества». «В спектакле классовое общество систематически желало устранить историю»).
По замечанию известного кинокритика В. Кудрявцева «предчувствие беспричинного бунтарства, зреющего в глубине молодёжных масс стихийного протеста, было выражено в образе Мишеля Пуакара благодаря замечательной игре 26-летнего Жан-Поля Бельмондо, который бессознательно живёт будто в экзистенциальной «пограничной ситуации», перед лицом смерти, «бездны на краю»».
Действительно, созданный Годаром и Бельмондо образ молодого бунтаря, стихийного и порой анархичного ниспровергателя законов буржуазного общества, лицемерных моральных норм и правил приличия, был воспринят как символ поколения.
Однако сейчас очевидна бесплодность политических судорог потребителей-буржуа преимущественно составлявших это поколение. Поколение, которое в итоге не нашло ничего умнее, чем устроить во Франции «бессмысленный и беспощадный бунт»
Особо примечательно, что знаменитые майские события 1968 г. во Франции, т.е. студенческие, как бы сейчас сказали, «майданные» выступления происходили на фоне десятилетия беспрецедентного экономического роста. В это время уровень жизни во Франции стал одним из самых высоких в мире, что определило формирование потребительского общества в стране.
Шутовской, карнавальный характер подобной «картонной» революции отлично демонстрируют лозунги, которые были популярны среди бунтующих студенческих масс:
- Мы не хотим жить в мире, где за уверенность в том, что не помрёшь с голоду, платят риском помереть со скуки;
- Живи, не тратя время (на работу), радуйся без препятствий!
- В обществе, отменившем все авантюры, единственная авантюра - отменить общество!
- Алкоголь убивает. Принимайте ЛСД!
- Звонит будильник. Первое унижение за день.
- Пролетарии всех стран, развлекайтесь!
Самодовольное и самовлюбленное, нарочито несерьезное и до безобразия инфантильное поколение молодежи 60-х оказалось вовсе не таким романтическим как его описывал Годар. Пессимистичный и бесперспективный сценарий жизни «на последнем дыхании» в качестве попытки вырваться за пределы потребительского общества оказался далеко не самым ходовым (как этого, возможно, опасался Годар).
Бунтующая французская молодежь вместо попытки хоть как то избавиться от гнетущей Тошноты просто решила сделать ее как можно более веселой и карнавальной, поддавшись «обществу спектакля», став его активной частью.
И если герой фильма Годара хотя бы пытается действительно выйти за рамки обыденности, жить «на последнем дыхании», что неминуемо вовлекает его в криминальную авантюру и приводит к закономерной смерти. То бунтовщики раздраженные скукой и тошнотой протестуют не против их причин. Нет, они всего лишь желают заглушить тошноту и скуку, избавиться от бремени свободы, снова почувствовать себя счастливыми и беззаботными дитятями. И та же система, против которой они якобы боролись, с радостью позволит «срывать цветы удовольствия» всех сортов, в том числе и запретных, прячущимся от неумолимой реальности подлинной свободы потребителям.
На последнем дыхании, в этой связи, - фильм о «Последнем из могикан» буржуазного общества, который еще способен не напоказ это общество презирать и бороться с ним. Но, к сожалению, рецепт такой борьбы не может закончиться ничем хорошим. Хотя этот сценарий и является гораздо более честным по отношению к себе, он все же ведет в никуда. Но главное - этот путь предназначен лишь для героя индивидуалиста, которого не заботят судьбы других людей.
Насколько бесплоден такой «зоологический» индивидуализм с общественно-политической и личностной точек зрения прекрасно показали французские события 1968 г., которые стали лишь очередным взбрыкиванием общества потребления, очередным фарсом общества спектакля.