Выходной у супруги
Когда любимая супруга у меня на выходном, я никогда не сяду работать. Разве можно работать, когда она дома? Ни в коем разе. Потому что она отдыхает. Обычно Верин отдых выглядит так. Постирать непостиранное, вымыть невымытое, полить неполитое, приготовить не приготовленное, почистить непочищенное, прибрать неприбранное, выкинуть невыкинутое и наконец - сходить к тёще за картошкой. Вчера у Веры был выходной. Она отдыхала по плану. Помыла окна, почистила паласы, постиралась, вымыла Моськину клетку, в общем, классно провела время.
На мою долю выпало почистить почему-то забившуюся трубку пылесоса, искупать Доньку и нести от тёщи картошку. Самым сложным было мытьё Доньки, поскольку воду она предпочитает употреблять вовнутрь, да и то по желанию. Поэтому Вера её купать не любит. Я мужчина - шрамы меня украсят, так она считает. Искупать Доньку без шрамов удаётся не всегда. Вчера мне удалось. Попытки выскочить из тазика во вспененном виде были пресечены. Как обычно после купания она залегла в гнездо, сотворив его из подушки на диване, была укрыта моим халатом, дабы не замерзнуть, и смотрела на меня без всякого уважения, как плененный, но несгибаемый офицер Красной армии на расстрельную команду вероятного противника.
Поход к тёще за картошкой едва не увенчался полным поражением меня. Утренние непогодные явления к вечеру превратили тротуары в каток. Тонкий-тонкий слой наледи на асфальте. Это вам не наждачная бумага. И главное, где! На остановке, прямо возле тех самых бордюров, о которые трут покрышки замирающие перед открытием дверей автобусы. Наш 39-ый еще не остановился, а я уже ехал под него. Вот интересно, если б я не удержался-таки на ногах, упершись с размаху в двери руками, успел бы я сказать сакраментальное «Ни хуя се, съездил за картошкой»?
Сегодня Вера ушла на работу. А я сел за работу. А Донька спит. Она меня уже давно простила за измывательство. Еще вчера вечером, когда мы от тёщи картошку принесли.
На мою долю выпало почистить почему-то забившуюся трубку пылесоса, искупать Доньку и нести от тёщи картошку. Самым сложным было мытьё Доньки, поскольку воду она предпочитает употреблять вовнутрь, да и то по желанию. Поэтому Вера её купать не любит. Я мужчина - шрамы меня украсят, так она считает. Искупать Доньку без шрамов удаётся не всегда. Вчера мне удалось. Попытки выскочить из тазика во вспененном виде были пресечены. Как обычно после купания она залегла в гнездо, сотворив его из подушки на диване, была укрыта моим халатом, дабы не замерзнуть, и смотрела на меня без всякого уважения, как плененный, но несгибаемый офицер Красной армии на расстрельную команду вероятного противника.
Поход к тёще за картошкой едва не увенчался полным поражением меня. Утренние непогодные явления к вечеру превратили тротуары в каток. Тонкий-тонкий слой наледи на асфальте. Это вам не наждачная бумага. И главное, где! На остановке, прямо возле тех самых бордюров, о которые трут покрышки замирающие перед открытием дверей автобусы. Наш 39-ый еще не остановился, а я уже ехал под него. Вот интересно, если б я не удержался-таки на ногах, упершись с размаху в двери руками, успел бы я сказать сакраментальное «Ни хуя се, съездил за картошкой»?
Сегодня Вера ушла на работу. А я сел за работу. А Донька спит. Она меня уже давно простила за измывательство. Еще вчера вечером, когда мы от тёщи картошку принесли.