2. ПОСЛЕДНИЙ УРОВЕНЬ (продолжение)
Каждый день пололи огород. Не весь - весь его полоть не переполоть, - а по три-четыре грядки. Баба Нюра вроде бы едва ходила, но угнаться за ней Ленька на прополке никак не мог, - пока ковырялся на краешке, у нее уж полгрядки готово. Но как ни поли, сорняк все пер и пер, так что пока делали полный круг по огороду, те грядки, с которых начали, зарастали снова.
Леньке досталось полоть лук. То есть сначала он полол морковку, но такая она оказалась сладкая и хрустящая, что большую часть как-то машинально съедал, наспех обтерев о задний карман штанов. Баба Нюра, хоть почти слепая, потраву заметила, отвесила Леньке подзатыльник и на другой конец огорода за руку отвела, поставила к морковке задом, к луку передом.
- На-ка вот. Горького теперь отведай! - сказала ехидно. - Да смотри не перепутай с пыреем, горе луковое! - и еще раз подзатыльник дала, для профилактики.
«Ах ты так?!» - обиделся Ленька.
Баба Нюра вернулась к своей моркови и там кланялась, кряхтя и охая, а Ленька полол - весь лук повыдергал и между грядками рядком сложил, а весь пырей огородный, наоборот, тяпочкой окучил и из лейки полил - пусть знает, как драться!
Когда баба Нюра увидела, уже поздно было лук спасать - ни одного перышка на всей грядке целого не осталось, только колыхалась под ветром зловредная сорная трава.
- Ах ты ж Господи! - запричитала баба Нюра. И хвать Леньку за шкирку: - Ты что же это, паразит, сделал?!
- Я не нарочно! - клялся Ленька, силясь вывернуться из цепких прабабкиных пальцев. - Я перепутал просто!
- Ах, перепутал?!
- Перепутал! Смотри, какие они похожие! - Ленька изогнулся, схватил пучок лука, уже повянувшего на солнышке, и, словно издеваясь, бросил рядом с пучком густо зеленеющего пырея. - Во! Я думал, это лук такой! Красивый!
- Ах, думал?! Ах, лук?!
Тут Ленька все-таки вывернулся и рванул за калитку. А баба Нюра, подобрав тяпку, шаркала и грозила:
- Только попробуй вернись!
С тяпки сыпалась свежая земля, а бельма бабы Нюрины аж вращались от злости.
Так Ленька прошел второй уровень.
За лук попало ему по первое число. Веником банным по спине и чуть пониже. Спина и чуть пониже, даже через рубашку и штаны, были потом красные и горели, а когда ожог прошел, ужасно чесались. И все-таки это был не папин ремень! А победа все равно осталась за Ленькой - от огорода его прабабка отлучила, олуха городского, раз он лук от сорняка отличить не может.
По опыту компьютерных игр Ленька точно знал, что с каждым новым уровнем играть становится все сложнее, а монстры попадаются все более злобные. Поэтому к следующему этапу решил вооружаться. А то что это такое - голые руки и нету даже паршивого пистолетика или дубинки. И решил Ленька сделать арбалет.
На чердаке нашлось для этого все необходимое. Не чердак был, а настоящий магазин приколов и розыгрышей. Какие-то шкатулочки, керосиновые лампы, черенки, деревянные грабли со сломанными зубами, швейная машинка без иглы, целый мешок консервных крышек с резинками, доски, гвозди, шурупы, саморезы, пила, молоток, рубанок - чего тут только не было! Ленька нашел подходящий брусок и половинку металлического обруча. Непонятно было, зачем эта половинка. Наверное, такими обручами перетягивали бочки, но уверен Ленька не был. Это было, впрочем, неважно, для арбалета железяка здорово подходила - просто идеально. Ленька наметил середину и пробил дырку при помощи толстого увесистого гвоздя и молотка. Очень удачно вышло - по рукам не попал, керосиновую лампу только разгрохал, когда сильно замахнулся и молоток из рук выпустил. К счастью, баба Нюра ничего не услышала.
Дугу Ленька навинтил на край бруска, потом сделал из нескольких резинок, связав их вместе за уголки, тетиву. Тетива вышла немножечко хлипкая, но на третьем уровне вполне годилась и такая. «Попозже как-нибудь прокачаю», - решил Ленька. Осталась сущая ерунда - проковырять в бруске направляющую борозду и заготовить снаряды. Направляющую Ленька выскоблил все тем же толстым гвоздем. Получилось немного неровно, но вполне терпимо. А пульки наломал из куска припоя, приняв его по неведению за обычную проволоку. Для арбалета, если по-честному, нужны были стрелы, а не пульки. Только их Ленька не придумал из чего сделать.
На сборку оружия ушло несколько дней. Баба Нюра нарадоваться не могла, что правнук наконец перестал киснуть и нашел себе занятие. Она Леньку даже хвалила. Говорила:
- Слава те, Господи, к делу пристроился! Мой-то, дед Андрей, целый день, бывало, что-то мастерит, царствие ему небесное. И дом этот сам поставил.
Про дом Ленька бабе Нюре не поверил - дома в деревнях специальные строители строят, называются гастро-байтеры, что ли. Или как-то так. Он это точно знал, эти самые «гастро-байтеры» весь дачный поселок построили, их дачу тоже. Папа потом ругался, что щели везде с кулак.
Испытывал Ленька арбалет тут же, на чердаке. Выставил на ребро несколько пустых спичечных коробков и давай пулять. Пульки недалеко летели, удар получался несильный, но кое-как прицелиться все-таки удавалось, и от обеда до ужина Ленька сбил все коробки, даже не жульничал.
Утром, когда баба Нюра по обыкновению копошилась в огороде, Ленька прокрался на зады дома, к загончику, где днем копались белые пыльные куры с цыплятами и один надменный пестрый петух, взобрался на колоду и через верх начал обстрел. Ничего не соображающие куры заметались, петух заголосил и взлетел на ограждение, соседский Дик тут же подхватился, захлебываясь и надрываясь, цыплята в панике носились за перепуганными мамашами, а те об них только спотыкались. Петух, так Ленька решил, это будет пятьдесят очков. Куры - по двадцать. Их много и они клуши неповоротливые. Зато цыплята по Ленькиным правилам шли по сто, они маленькие, в них попасть было труднее всего.
В сумме удалось набрать двести тридцать очков от начала игры до того момента, когда утративший бдительность Ленька почувствовал, как его ухо расплющивается, точно его прищемили дверью.
- А-а-а!!! - завопил Ленька. - Пусти, бо-ольно!
- Ты ж вредитель! - не отпускала баба Нюра и все крутила ухо, волоча Леньку через двор к крыльцу. Арбалет она отобрала и размахивала им - даже за свою больную спину держаться забыла, так разозлилась. Ленька ковылял за бабой Нюрой боком, одним ухом книзу, как будто землю подслушивал, а вслед несся надсадный лай и клекот.
Затащив Леньку в дом, баба Нюра втолкнула его в свою комнату и заперла снаружи на щеколду.
- Это кто ж тебя, паразита, научил по живому стрелять?! - кричала она через дверь. - Звереныш какой!
- Баб, я же потихонечку, проволочкой, - заканючил Ленька, потирая ущемленное ухо.
- Я те дам проволочкой! - пригрозила баба Нюра. - Это ж надо такое выдумать! Отец звонить будет - я ему все скажу!
- Да я в тир просто играл! - оправдывался Ленька. - Че, нельзя?
А про себя радовался. Если отцу скажет, значит, работает его план. Надо подумать хорошенько и еще что-нибудь такое выдумать. Баба Нюра раз пожалуется, два пожалуется, а потом и скажет: «Забирайте вашего мальчика! Он у вас хулиган!» Отец, конечно, Леньке за это устроит… Но, с другой стороны, чего он такого может устроить, чего еще не устраивал?
- Сиди теперь до вечера! - велела баба Нюра из-за двери. - Сиди и думай о своем поведении!
Ленька услышал, как шаги ее удаляются и скрипит входная дверь. А ему того и надо. Окно-то изнутри открывается. Что он, дурак - до вечера тут сидеть? У бабы Нюры в комнате хлам один и псиной воняет.
Ленька потихонечку приоткрыл раму и стал дежурить, выглядывая из-за серой ситцевой занавески. Занавеска пахла пылью и еще какой-то сладковатой гадостью, определить которую Ленька не смог, но от который немного подташнивало. Подождав, пока баба Нюра уйдет на другую сторону дома, Ленька выбрался, случайно сметя с подоконника красный цветок с круглыми листьями, и смылся на улицу. Пошел, так и быть, печь куличи к соседским близняшкам. Этот уровень был пройден с честью. И следующий тоже - баба Нюра как вернется, как заметит, что Ленька сбежал, как увидит разбитый цветок… Думать об этом, впрочем, не хотелось. Ухо еще горело, ощущалось огромным, как кожаный наушник, и было ужасно жаль арбалета. Что теперь с ним будет, с арбалетом-то?
Вечером, пританцовывая по кухонному закуту и уворачиваясь от мокрой тряпицы, которую баба Нюра держала за полотенце, Ленька выучил новое слово - «герань». Так назывался разбитый цветок. Баба Нюра, пока хлестала, много слов Леньке сказала. По ее выходило, что Ленька - враг всему живому. Вроде Бен Ладена. Но это разве наказание, полотенцем? Тьфу, а не наказание. Курам, не к ночи будь помянуты, на смех! Настоящее наказание было в том, что арбалет безвозвратно погиб.
Ленька затаил злобу. Целую неделю он думал, думал, думал. То есть на самом деле прошло всего два дня. Но когда о чем-то важном думаешь, а надумать ничего не можешь, время всегда тянется медленно-медленно. Думал Ленька напряженно. Делать-то все равно было больше нечего - чердак баба Нюра на такой замок заперла, который только взрывчатка возьмет.
Позвонили родители. Сначала мама причитала в трубку, как там Ленька живет и хорошо ли питается. Ленька так прямо и сказал, что живет плохо и хочет скорее домой. По ту сторону трубки мама заохала и забормотала что-то невнятно отрицательное, а потом трубку взял папа, и Ленька опять услышал фирменное «НЕТ». Самое обидное, что папа уже не злился на Леньку - это по голосу было ясно. Просто они с мамой путевку купили, аж на две недели. И Леньку в городе оставить все равно было бы не с кем.
- Имеем мы право как люди отдохнуть, нет? - спросил папа у Леньки.
Что тут скажешь? Что ни скажи, все ведь уже решено. И Ленька неожиданно сам для себя заплакал.
- Это что еще такое? Ты мужик или нет?! - неуверенно сказал папа.
Вот так всегда! Когда хорошее что-то: в кино на последний сеанс с родителями пойти или погулять одному в парк, так сразу «мал еще». А когда нужно какую-нибудь противную гадость стерпеть: к зубному сходить зуб вырвать, кровь из пальца сдать или, как сейчас, в деревне со скуки подыхать, пока некоторые другие на курорте прохлаждаться будут, - это сразу «мужик». Несправедливо!
Ленька всхлипывал. Папа начал сердиться.
- Ты, - говорит, - почему не позвонил-то, раз все у тебя так плохо?
- Деньги кончились! - буркнул Ленька.
- Ах, деньги? Поня-атно, - протянул папа ехидно. - Я в месяц знаешь сколько трачу на телефон? А я, между прочим, работаю! А ты? Два дня - и все. Вот не положу тебе больше до конца лета ни копейки, будешь знать!
Тут Ленька совсем раскис, а трубку у папы мама отобрала. Ленька слышал краем уха, как она назвала папу «ну ты уж совсем!» Видимо, очень рассердилась. Мама с Ленькой стала сюсюкать и сама чуть не плакала. Просила прощения и все такое, обещала, что как только из отпуска прилетят, то в ближайшие выходные сразу к Леньке, и «потерпи, солнышко, еще немножечко!» Ага, «потерпи»! Легко ей говорить!
Настроение у Леньки после этого разговора стало совсем поганое. Денег, впрочем, ему кинули. Ленька попробовал позвонить кому-нибудь из одноклассников - Славке набрал, Илюхе-Билу, Лешке, а когда оказалось, что у них «абонент временно недоступен», даже заучке Дашке Рыбниковой, - но безуспешно. Лето. Все разъехались.
Стало Леньке себя ужасно жалко. Так переживал, что ужинать не смог - кусок в горло не шел. Ребят, небось, в глухую деревню к занудной прабабке не отправляли до скончания веков. Ребята, небось, с родителями на море полетели или на дачу поехали, на шашлыки. И только он, Ленька… Эх…
Ночью опять долго не спалось. Ленька ворочался, вздыхал. За окном тарахтел сверчок, уныло скрипел на столбе за калиткой старый рыжий фонарь, забранный сеткой, вокруг него суетилась ночная мошкара, на другом краю деревни подвывала собака. За окошком висела круглая желтая луна, перечеркнутая по центру маленькой черной тучкой. Леньке показалось, что где-то кто-то бубнит. Стало не по себе. Спустившись с кровати, он на цыпочках подкрался к двери и выглянул в замочную скважину. Ничего не увидел - темно. Тогда Ленька приложил к замочной скважине ухо. Ему показалось, будто голос стал громче. Сначала замер от страха, а потом узнал бабу Нюру. Она вроде бы с кем-то говорила, рассказывала, спрашивала что-то - но ответа не было слышно. С кем она могла говорить, да еще ночью? Никого ведь, кроме Леньки, в доме больше не было. «Может, с Васькой?» - подумал Ленька. То есть еще не успел подумать, как в крыжовенных кустах под окнами послышалась возня и раздался жалобный кошачий плач, сначала соло, потом на два голоса, - и вдруг резко оборвался боевым визгом. По кустам покатился шум драки. Наверное, от соседей опять забрел чужак. За забором захлебнулся лаем Дик.
- А вот я вас! - послышалось снизу.
Ленька услышал, как баба Нюра встает с кровати и шаркает на крыльцо. Он затаился. Когда баба Нюра вышла и стала с крыльца отчитывать Ваську и его сомнительных приятелей, Ленька приоткрыл дверь и потихонечку выбрался на лестницу, затаился в тени. Сначала на крыльце звякнуло что-то, потекла вода, - а потом раздался громкий плеск и отрывистый обиженный крик в две кошачьих глотки. Кто-то ломился по кустам, удирая. Дик бесновался и рвал цепь. Потом все стихло.
- Паразиты! - опять сказала баба Нюра и вернулась в дом, победно неся перед собой мятое цинковое ведро.
Ее изношенная белая сорочка светилась в полумраке, волосы были растрепаны, голова тряслась. Она ткнула ведро в угол и поплелась в свою комнату. Леньку наверху не заметила. Ленька, точно настоящий ниндзя, бесшумно крался вниз по лестнице, прячась за перилами. Он видел, как баба Нюра, с трудом опираясь на скрюченную руку, взгромождается на кровать и как кровать прогибается под ней, опуская на провисшей сетке почти до пола.
- Вот, родненький! - пожаловалась баба Нюра кому-то напротив себя. - Дожилася! Котов разогнать, и то силы нету.
Ленька замер.
Значит, в прабабкиной комнате действительно кто-то есть!
Перед глазами вспыхнула зловещая полная луна, перечеркнутая черным облаком. С улицы послышался тоскливый металлический скрип. И тут Ленька догадался - это зомби!!! Хотелось бежать в свою комнату, запереться на щеколду и укрыться одеялом с головой, но пальцы, как назло, точно приросли к перилам.
- Навязали на мою голову! - продолжала баба Нюра, вздыхая. - Ты представляешь - всех курей переполошил третьего дня! Сделал, значит, палку деревянную с резинкой, и курей - гвоздиком!
«Это же она про меня!» - понял Ленька с ужасом. Внутри у него сделалось пусто и холодно.
- И кто их такому только учит, фашистов? В наше-то время разве такое можно…
Баба Нюра снова тяжело поднялась с кровати, отпустив скрипучую сетку, и пошаркала куда-то вперед. «Бежать, бежать!» - думал Ленька. Сердце его колотилось как бешеное, но сдвинуться с места он не мог. А баба Нюра уже возвращалась, держа в дрожащих руках какой-то прямоугольник.
- Ох, Андрюшенька! Уж забрал бы ты меня поскорее-то… - вздохнула баба Нюра и нежно отерла прямоугольник пальцами. Поставила на тумбочку в изголовье кровати и зашаркала к дверям. Дверь со скрипом закрылась, полоса света за ней погасла.
Ленька разогнулся - тоже с трудом, не лучше бабы Нюры, потому что от долгого сидения на корточках у него затекли ноги и теперь до самых колен были набиты щекотными мурашками. Каким же дураком он себя чувствовал! Это же был прадедушкин портрет! Он на шкафчике всегда стоял, напротив бабы Нюриной кровати. И она сколько раз велела Леньке с него пыль стирать!
На ватных затекших ногах Ленька вернулся в свою комнату и забрался под одеяло. Было ему ужасно стыдно за себя. Зомби, приведения, монстры… Трус несчастный!
продолжение следует
Леньке досталось полоть лук. То есть сначала он полол морковку, но такая она оказалась сладкая и хрустящая, что большую часть как-то машинально съедал, наспех обтерев о задний карман штанов. Баба Нюра, хоть почти слепая, потраву заметила, отвесила Леньке подзатыльник и на другой конец огорода за руку отвела, поставила к морковке задом, к луку передом.
- На-ка вот. Горького теперь отведай! - сказала ехидно. - Да смотри не перепутай с пыреем, горе луковое! - и еще раз подзатыльник дала, для профилактики.
«Ах ты так?!» - обиделся Ленька.
Баба Нюра вернулась к своей моркови и там кланялась, кряхтя и охая, а Ленька полол - весь лук повыдергал и между грядками рядком сложил, а весь пырей огородный, наоборот, тяпочкой окучил и из лейки полил - пусть знает, как драться!
Когда баба Нюра увидела, уже поздно было лук спасать - ни одного перышка на всей грядке целого не осталось, только колыхалась под ветром зловредная сорная трава.
- Ах ты ж Господи! - запричитала баба Нюра. И хвать Леньку за шкирку: - Ты что же это, паразит, сделал?!
- Я не нарочно! - клялся Ленька, силясь вывернуться из цепких прабабкиных пальцев. - Я перепутал просто!
- Ах, перепутал?!
- Перепутал! Смотри, какие они похожие! - Ленька изогнулся, схватил пучок лука, уже повянувшего на солнышке, и, словно издеваясь, бросил рядом с пучком густо зеленеющего пырея. - Во! Я думал, это лук такой! Красивый!
- Ах, думал?! Ах, лук?!
Тут Ленька все-таки вывернулся и рванул за калитку. А баба Нюра, подобрав тяпку, шаркала и грозила:
- Только попробуй вернись!
С тяпки сыпалась свежая земля, а бельма бабы Нюрины аж вращались от злости.
Так Ленька прошел второй уровень.
За лук попало ему по первое число. Веником банным по спине и чуть пониже. Спина и чуть пониже, даже через рубашку и штаны, были потом красные и горели, а когда ожог прошел, ужасно чесались. И все-таки это был не папин ремень! А победа все равно осталась за Ленькой - от огорода его прабабка отлучила, олуха городского, раз он лук от сорняка отличить не может.
По опыту компьютерных игр Ленька точно знал, что с каждым новым уровнем играть становится все сложнее, а монстры попадаются все более злобные. Поэтому к следующему этапу решил вооружаться. А то что это такое - голые руки и нету даже паршивого пистолетика или дубинки. И решил Ленька сделать арбалет.
На чердаке нашлось для этого все необходимое. Не чердак был, а настоящий магазин приколов и розыгрышей. Какие-то шкатулочки, керосиновые лампы, черенки, деревянные грабли со сломанными зубами, швейная машинка без иглы, целый мешок консервных крышек с резинками, доски, гвозди, шурупы, саморезы, пила, молоток, рубанок - чего тут только не было! Ленька нашел подходящий брусок и половинку металлического обруча. Непонятно было, зачем эта половинка. Наверное, такими обручами перетягивали бочки, но уверен Ленька не был. Это было, впрочем, неважно, для арбалета железяка здорово подходила - просто идеально. Ленька наметил середину и пробил дырку при помощи толстого увесистого гвоздя и молотка. Очень удачно вышло - по рукам не попал, керосиновую лампу только разгрохал, когда сильно замахнулся и молоток из рук выпустил. К счастью, баба Нюра ничего не услышала.
Дугу Ленька навинтил на край бруска, потом сделал из нескольких резинок, связав их вместе за уголки, тетиву. Тетива вышла немножечко хлипкая, но на третьем уровне вполне годилась и такая. «Попозже как-нибудь прокачаю», - решил Ленька. Осталась сущая ерунда - проковырять в бруске направляющую борозду и заготовить снаряды. Направляющую Ленька выскоблил все тем же толстым гвоздем. Получилось немного неровно, но вполне терпимо. А пульки наломал из куска припоя, приняв его по неведению за обычную проволоку. Для арбалета, если по-честному, нужны были стрелы, а не пульки. Только их Ленька не придумал из чего сделать.
На сборку оружия ушло несколько дней. Баба Нюра нарадоваться не могла, что правнук наконец перестал киснуть и нашел себе занятие. Она Леньку даже хвалила. Говорила:
- Слава те, Господи, к делу пристроился! Мой-то, дед Андрей, целый день, бывало, что-то мастерит, царствие ему небесное. И дом этот сам поставил.
Про дом Ленька бабе Нюре не поверил - дома в деревнях специальные строители строят, называются гастро-байтеры, что ли. Или как-то так. Он это точно знал, эти самые «гастро-байтеры» весь дачный поселок построили, их дачу тоже. Папа потом ругался, что щели везде с кулак.
Испытывал Ленька арбалет тут же, на чердаке. Выставил на ребро несколько пустых спичечных коробков и давай пулять. Пульки недалеко летели, удар получался несильный, но кое-как прицелиться все-таки удавалось, и от обеда до ужина Ленька сбил все коробки, даже не жульничал.
Утром, когда баба Нюра по обыкновению копошилась в огороде, Ленька прокрался на зады дома, к загончику, где днем копались белые пыльные куры с цыплятами и один надменный пестрый петух, взобрался на колоду и через верх начал обстрел. Ничего не соображающие куры заметались, петух заголосил и взлетел на ограждение, соседский Дик тут же подхватился, захлебываясь и надрываясь, цыплята в панике носились за перепуганными мамашами, а те об них только спотыкались. Петух, так Ленька решил, это будет пятьдесят очков. Куры - по двадцать. Их много и они клуши неповоротливые. Зато цыплята по Ленькиным правилам шли по сто, они маленькие, в них попасть было труднее всего.
В сумме удалось набрать двести тридцать очков от начала игры до того момента, когда утративший бдительность Ленька почувствовал, как его ухо расплющивается, точно его прищемили дверью.
- А-а-а!!! - завопил Ленька. - Пусти, бо-ольно!
- Ты ж вредитель! - не отпускала баба Нюра и все крутила ухо, волоча Леньку через двор к крыльцу. Арбалет она отобрала и размахивала им - даже за свою больную спину держаться забыла, так разозлилась. Ленька ковылял за бабой Нюрой боком, одним ухом книзу, как будто землю подслушивал, а вслед несся надсадный лай и клекот.
Затащив Леньку в дом, баба Нюра втолкнула его в свою комнату и заперла снаружи на щеколду.
- Это кто ж тебя, паразита, научил по живому стрелять?! - кричала она через дверь. - Звереныш какой!
- Баб, я же потихонечку, проволочкой, - заканючил Ленька, потирая ущемленное ухо.
- Я те дам проволочкой! - пригрозила баба Нюра. - Это ж надо такое выдумать! Отец звонить будет - я ему все скажу!
- Да я в тир просто играл! - оправдывался Ленька. - Че, нельзя?
А про себя радовался. Если отцу скажет, значит, работает его план. Надо подумать хорошенько и еще что-нибудь такое выдумать. Баба Нюра раз пожалуется, два пожалуется, а потом и скажет: «Забирайте вашего мальчика! Он у вас хулиган!» Отец, конечно, Леньке за это устроит… Но, с другой стороны, чего он такого может устроить, чего еще не устраивал?
- Сиди теперь до вечера! - велела баба Нюра из-за двери. - Сиди и думай о своем поведении!
Ленька услышал, как шаги ее удаляются и скрипит входная дверь. А ему того и надо. Окно-то изнутри открывается. Что он, дурак - до вечера тут сидеть? У бабы Нюры в комнате хлам один и псиной воняет.
Ленька потихонечку приоткрыл раму и стал дежурить, выглядывая из-за серой ситцевой занавески. Занавеска пахла пылью и еще какой-то сладковатой гадостью, определить которую Ленька не смог, но от который немного подташнивало. Подождав, пока баба Нюра уйдет на другую сторону дома, Ленька выбрался, случайно сметя с подоконника красный цветок с круглыми листьями, и смылся на улицу. Пошел, так и быть, печь куличи к соседским близняшкам. Этот уровень был пройден с честью. И следующий тоже - баба Нюра как вернется, как заметит, что Ленька сбежал, как увидит разбитый цветок… Думать об этом, впрочем, не хотелось. Ухо еще горело, ощущалось огромным, как кожаный наушник, и было ужасно жаль арбалета. Что теперь с ним будет, с арбалетом-то?
Вечером, пританцовывая по кухонному закуту и уворачиваясь от мокрой тряпицы, которую баба Нюра держала за полотенце, Ленька выучил новое слово - «герань». Так назывался разбитый цветок. Баба Нюра, пока хлестала, много слов Леньке сказала. По ее выходило, что Ленька - враг всему живому. Вроде Бен Ладена. Но это разве наказание, полотенцем? Тьфу, а не наказание. Курам, не к ночи будь помянуты, на смех! Настоящее наказание было в том, что арбалет безвозвратно погиб.
Ленька затаил злобу. Целую неделю он думал, думал, думал. То есть на самом деле прошло всего два дня. Но когда о чем-то важном думаешь, а надумать ничего не можешь, время всегда тянется медленно-медленно. Думал Ленька напряженно. Делать-то все равно было больше нечего - чердак баба Нюра на такой замок заперла, который только взрывчатка возьмет.
Позвонили родители. Сначала мама причитала в трубку, как там Ленька живет и хорошо ли питается. Ленька так прямо и сказал, что живет плохо и хочет скорее домой. По ту сторону трубки мама заохала и забормотала что-то невнятно отрицательное, а потом трубку взял папа, и Ленька опять услышал фирменное «НЕТ». Самое обидное, что папа уже не злился на Леньку - это по голосу было ясно. Просто они с мамой путевку купили, аж на две недели. И Леньку в городе оставить все равно было бы не с кем.
- Имеем мы право как люди отдохнуть, нет? - спросил папа у Леньки.
Что тут скажешь? Что ни скажи, все ведь уже решено. И Ленька неожиданно сам для себя заплакал.
- Это что еще такое? Ты мужик или нет?! - неуверенно сказал папа.
Вот так всегда! Когда хорошее что-то: в кино на последний сеанс с родителями пойти или погулять одному в парк, так сразу «мал еще». А когда нужно какую-нибудь противную гадость стерпеть: к зубному сходить зуб вырвать, кровь из пальца сдать или, как сейчас, в деревне со скуки подыхать, пока некоторые другие на курорте прохлаждаться будут, - это сразу «мужик». Несправедливо!
Ленька всхлипывал. Папа начал сердиться.
- Ты, - говорит, - почему не позвонил-то, раз все у тебя так плохо?
- Деньги кончились! - буркнул Ленька.
- Ах, деньги? Поня-атно, - протянул папа ехидно. - Я в месяц знаешь сколько трачу на телефон? А я, между прочим, работаю! А ты? Два дня - и все. Вот не положу тебе больше до конца лета ни копейки, будешь знать!
Тут Ленька совсем раскис, а трубку у папы мама отобрала. Ленька слышал краем уха, как она назвала папу «ну ты уж совсем!» Видимо, очень рассердилась. Мама с Ленькой стала сюсюкать и сама чуть не плакала. Просила прощения и все такое, обещала, что как только из отпуска прилетят, то в ближайшие выходные сразу к Леньке, и «потерпи, солнышко, еще немножечко!» Ага, «потерпи»! Легко ей говорить!
Настроение у Леньки после этого разговора стало совсем поганое. Денег, впрочем, ему кинули. Ленька попробовал позвонить кому-нибудь из одноклассников - Славке набрал, Илюхе-Билу, Лешке, а когда оказалось, что у них «абонент временно недоступен», даже заучке Дашке Рыбниковой, - но безуспешно. Лето. Все разъехались.
Стало Леньке себя ужасно жалко. Так переживал, что ужинать не смог - кусок в горло не шел. Ребят, небось, в глухую деревню к занудной прабабке не отправляли до скончания веков. Ребята, небось, с родителями на море полетели или на дачу поехали, на шашлыки. И только он, Ленька… Эх…
Ночью опять долго не спалось. Ленька ворочался, вздыхал. За окном тарахтел сверчок, уныло скрипел на столбе за калиткой старый рыжий фонарь, забранный сеткой, вокруг него суетилась ночная мошкара, на другом краю деревни подвывала собака. За окошком висела круглая желтая луна, перечеркнутая по центру маленькой черной тучкой. Леньке показалось, что где-то кто-то бубнит. Стало не по себе. Спустившись с кровати, он на цыпочках подкрался к двери и выглянул в замочную скважину. Ничего не увидел - темно. Тогда Ленька приложил к замочной скважине ухо. Ему показалось, будто голос стал громче. Сначала замер от страха, а потом узнал бабу Нюру. Она вроде бы с кем-то говорила, рассказывала, спрашивала что-то - но ответа не было слышно. С кем она могла говорить, да еще ночью? Никого ведь, кроме Леньки, в доме больше не было. «Может, с Васькой?» - подумал Ленька. То есть еще не успел подумать, как в крыжовенных кустах под окнами послышалась возня и раздался жалобный кошачий плач, сначала соло, потом на два голоса, - и вдруг резко оборвался боевым визгом. По кустам покатился шум драки. Наверное, от соседей опять забрел чужак. За забором захлебнулся лаем Дик.
- А вот я вас! - послышалось снизу.
Ленька услышал, как баба Нюра встает с кровати и шаркает на крыльцо. Он затаился. Когда баба Нюра вышла и стала с крыльца отчитывать Ваську и его сомнительных приятелей, Ленька приоткрыл дверь и потихонечку выбрался на лестницу, затаился в тени. Сначала на крыльце звякнуло что-то, потекла вода, - а потом раздался громкий плеск и отрывистый обиженный крик в две кошачьих глотки. Кто-то ломился по кустам, удирая. Дик бесновался и рвал цепь. Потом все стихло.
- Паразиты! - опять сказала баба Нюра и вернулась в дом, победно неся перед собой мятое цинковое ведро.
Ее изношенная белая сорочка светилась в полумраке, волосы были растрепаны, голова тряслась. Она ткнула ведро в угол и поплелась в свою комнату. Леньку наверху не заметила. Ленька, точно настоящий ниндзя, бесшумно крался вниз по лестнице, прячась за перилами. Он видел, как баба Нюра, с трудом опираясь на скрюченную руку, взгромождается на кровать и как кровать прогибается под ней, опуская на провисшей сетке почти до пола.
- Вот, родненький! - пожаловалась баба Нюра кому-то напротив себя. - Дожилася! Котов разогнать, и то силы нету.
Ленька замер.
Значит, в прабабкиной комнате действительно кто-то есть!
Перед глазами вспыхнула зловещая полная луна, перечеркнутая черным облаком. С улицы послышался тоскливый металлический скрип. И тут Ленька догадался - это зомби!!! Хотелось бежать в свою комнату, запереться на щеколду и укрыться одеялом с головой, но пальцы, как назло, точно приросли к перилам.
- Навязали на мою голову! - продолжала баба Нюра, вздыхая. - Ты представляешь - всех курей переполошил третьего дня! Сделал, значит, палку деревянную с резинкой, и курей - гвоздиком!
«Это же она про меня!» - понял Ленька с ужасом. Внутри у него сделалось пусто и холодно.
- И кто их такому только учит, фашистов? В наше-то время разве такое можно…
Баба Нюра снова тяжело поднялась с кровати, отпустив скрипучую сетку, и пошаркала куда-то вперед. «Бежать, бежать!» - думал Ленька. Сердце его колотилось как бешеное, но сдвинуться с места он не мог. А баба Нюра уже возвращалась, держа в дрожащих руках какой-то прямоугольник.
- Ох, Андрюшенька! Уж забрал бы ты меня поскорее-то… - вздохнула баба Нюра и нежно отерла прямоугольник пальцами. Поставила на тумбочку в изголовье кровати и зашаркала к дверям. Дверь со скрипом закрылась, полоса света за ней погасла.
Ленька разогнулся - тоже с трудом, не лучше бабы Нюры, потому что от долгого сидения на корточках у него затекли ноги и теперь до самых колен были набиты щекотными мурашками. Каким же дураком он себя чувствовал! Это же был прадедушкин портрет! Он на шкафчике всегда стоял, напротив бабы Нюриной кровати. И она сколько раз велела Леньке с него пыль стирать!
На ватных затекших ногах Ленька вернулся в свою комнату и забрался под одеяло. Было ему ужасно стыдно за себя. Зомби, приведения, монстры… Трус несчастный!
продолжение следует